БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ (1962)
БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ

Сатирический мультфильм, созданный сестрами Брумберг в стилистике детского рисунка, демонстрирует мир взрослых в понимании ребенка.

Маленькая девочка слышит, как взрослые обсуждают семейные проблемы. Ее семья состоит из мамы, папы, старших брата Коли и сестры Капы. Фразеологизмы, встречающиеся в их речи, она воспринимает буквально, что и отображается изобразительным рядом детских аналогий.

Колю тянули за уши из класса в класс. Окончив школу, он провалился на экзаменах в вуз и сел на шею папе. Капа не хотела ни учиться, ни служить. Мама мечтала выдать ее за солидного мужчину. Богатый жених обманул Капу, и она тоже села на шею папе. Чтобы прокормить семью дармоедов, папа проворовался. Вся семья в слезах, - папа не сумел смазать ревизора и должен сесть...

Рисованный мультипликационный фильм о семье, в которой папа - расхититель государственной собственности, старшая дочь - охотница за выгодными кавалерами, а сын - оболтус и пьяница. Размышления младшей дочери (озв. Мария Виноградова) с идиоматическими выражениями взрослых («налево холодильники пустил», «хлещет водку», «потерял голову» и т.п.), показаны так, как это понимает ребенок - в буквальном смысле.

В семье маленькой девочки есть папа, мама, брат Коля и сестра Капа. Так как брат не хотел учиться в школе и сидел в одном классе по несколько лет, то вытащить его оттуда помог добрый дядя. Работать Коле не пристало, значит поступал он в институт, но провалился и теперь сел на шею папе и сорит его деньгами, дрыгая ногами в ресторане. Сестра думает только о тряпках и о том, как найти себе в мужья солидного человека. Но это у Капы не получилось, и она тоже села папе на голову. А папа, чтобы их всех на себе тянуть, пустил налево холодильники, и ... теперь его, наверное, посадят. Вот такая у девочки семья. В конце повествования ребенок хочет узнать, что означает слово «дармоеды», которым назвал ее родных сосед, - старый токарь дядя Федя. Тот ответил, что это ее мама, папа, брат и сестра. Только она сама и ее кошка - не дармоеды. Девочка удовлетворена ответом и с улыбкой прощается со зрителями.

Один из первых советских фильмов новой - «недиснеевской» мультипликации.
Американский мультфильм 1951 года «Symphony in Slang» (, ) Текса Эйвери также построен на обыгрывании буквального понимания фразеологизмов и сленговых выражений.
Фразеологизм (лексическая единица, идиома, устойчивое выражение) - свойственное определенному языку устойчивое словосочетание, смысл которого не определяется значением отдельно взятых слов, входящих в его состав. Подробнее - .
Цитаты. ПРО КОЛЮ: «из класса в класс тянут за уши»; «застрял в последнем классе»; «провалился в институте»; «сел папе на шею»; «вытрясает папин карман»; «там он дрыгает ногами и швыряется деньгами»; «хлещет водку, как извозчик». ПРО КАПУ: «должна выскочить за солидного мужчину, потому что она - как картина»; «у нее в голове только тряпки, танцы и дяди-иностранцы»; «солидный настоящий человек свалился ей с неба»; «он за ней волочился»; «он терял голову»; «на даче этого человека денег куры не клюют»; «он разоденет ее, как царицу, будет на нее молиться и носить на руках»; «ее бросили, а он убежал»; «села папе на шею». ПРО ПАПУ: «тащит всю семью»; «пустил налево холодильники, и они ушли, но потом следы нашли»; «боится, чтоб его не замели»; «его зам. пытается его съесть, на него капает, копает под него, натравливает на него ревизора, которого папа подмазывает, смазывает ему лапу, поэтому тот почти закрывает глаза на папу»; «начинает зашиваться»; «выкручивается»; «должны посадить его».
Премьера: 3 апреля 1962 (СССР).
Англоязычное название - «Big Troubles».
Режиссер-мультипликатор Дмитрий Бабиченко (1901-1991 ) в журнале «Искусство кино» (1962) отметил не новый, но звучащий новаторски прием в фильме (изображение происходящего с точки зрения девочки), острую сатиру, легкий стихотворный текст, отсутствие штампов в рисунке, выразительные музыкальные характеристики персонажей, продуманный монтаж и, в целом, плодотворность поисков новой формы и содержания.
"Историки кино называют лучшей работой сестер Брумберг сатирический фильм «Большие неприятности» (художники: Лана Азарх и Валентин Лалаянц), в котором повествование ведется от лица девочки. Изобразительный ряд фильма выполнен в стиле детских рисунков. Картина сыграла важную роль в обновлении и обогащении художественной выразительности мультипликационного рисунка, использовании метафорического языка и условности мультипликации" - Сергей Капков («Наши мультфильмы», 2006).
Авторский ремейк - «Новые большие неприятности» (1973 ).
Морис Слободской (30 ноября [13 декабря] 1913, Санкт-Петербург - 6 февраля 1991, Москва) - советский прозаик, драматург, сценарист, поэт. Подробнее - .
Елена Петрова (3 июня 1908, Москва - 27 июля 2000, там же) - советский кинооператор студии «Союзмультфильм». Оператор таких знаменитых фильмов как «Спортландия», «Человечка нарисовал я», «Лиса и бобер», «Фунтик и огурцы», «Чиполлино», «Большие неприятности», «Дикие лебеди», «Три толстяка», «Шайбу! Шайбу!», «Почта», «Бременские музыканты», «Ну, погоди!», «Маугли», «Бабочка» и оператор дебютов Зинаиды и Валентины Брумберг, Александра Иванова, Витольда Бордзиловского. Подробнее - .
Лана Азарх (21 октября 1922 - 22 августа 2014) - советский художник-мультипликатор, художник-постановщик мультипликационных фильмов. Подробнее - .
Валентин Лалаянц (9 февраля 1913 - 10 марта 2000) - советский художник-мультипликатор, художник-постановщик мультипликационных фильмов. Подробнее - .
Александр Варламов (6 [19] июня 1904, Симбирск - 20 августа 1990, Москва) - советский композитор, аранжировщик, певец, дирижер, руководитель джаз-оркестра. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1979), автор более 400 музыкальных произведений. Подробнее - .

ИНТЕРВЬЮ С ЛАНОЙ АЗАРХ - Сестер Брумберг называли «бабушками русской анимации», с их именами связывают становление этого искусства в нашей стране. А с чего началось ваше знакомство? - С крика: «Мы ее не хотим, не хотим!» Открывая дверь с синей табличкой «Реж. В. и З. Брумберг» и входя в эту комнату, я и не предполагала, что моя судьба окажется связанной с ними на много лет. После окончания художественного факультета ВГИКа я была распределена на «Союзмультфильм», хотя заканчивала декоративное отделение. Параллельно со мной на других факультетах и курсах учились Ростоцкий, Рязанов, Мордюкова, Тихонов, Бондарчук, Шагалова - это был «золотой век» института. ... Но, по-видимому, процентная норма по молодым специалистам не позволяла распределить меня на игровую студию. Я очень горевала, но теперь благодарю судьбу, приведшую меня на улицу Каляевскую, дом 23а. - Почему же «Брумберга» так категорично от вас отказывались? - У них тогда на картине «Чудесный колокольчик» ассистентом художника-постановщика работал Леонид Шварцман. Он отличный рисовальщик, создавший впоследствии галерею пока никем не превзойденных типажей. Валентина Семеновна и 3инаида Семеновна были очень им довольны и боялись того, что меня прикрепили к ним ассистентом вместо Шварцмана. Я же была еще «темной лошадкой». - И быстро вы влились в эту среду? - Довольно быстро, а иначе было невозможно! Для меня, как и для всех, студия стала вторым домом. Мы скучали в отпусках и рвались обратно на Каляевскую. Если у кого-нибудь случалась беда, все дружно бросались на помощь. Домашние дела каждого были известны. Мужья и жены, бывшие и настоящие, мирно сосуществовали на студии. Всегда бегали по этажам чьи-то дети. Они сидели в просмотровых залах, рисовали на просветах, носились по лестницам. Случалось, что приходили с младенцами и перепеленывали их на планировочных столах. Удачные остроты облетали студию мгновенно. Никто не обижался, став жертвой очередного розыгрыша. Все праздники неукоснительно отмечались. В Новый год бывали костюмированные балы. Звукооператоры подбирали прекрасную музыку из фильмов. Редактор Раечка Фричинская и режиссер дубляжа Майя Мирошкина делали капустники. Они подставляли под куски игровых фильмов записанный на студии текст. Его сочиняли на местные темы, и получалось невероятно смешно. - Наверное, поэтому студия, как магнит, притягивала самых талантливых и остроумных драматургов, композиторов, актеров... - Конечно! В числе друзей одних только «Брумбергов» было очень много интересных людей. Валентина Семеновна упоенно играла на бегах, но главным ее увлечением были не лошади, а Михаил Михайлович Яншин. Компания, в которую он ее ввел, была блистательна: Эрдман, Вольпин, Старостин, Олеша, Ляля Черная. Юрий Карлович Олеша попал на студию в тяжелый период безработицы. До знакомства с ним я представляла, что автор «Трех толстяков» очень похож на Тибула, такой же молодой и прекрасный. Но Юрий Карлович оказался похож на взъерошенного воробья. Он приходил в черном пальто с поднятым воротником (а под пальто, по-моему, ничего не было!), смотрел в зеркало и говорил: «Иду к дамам, надо отразиться». - Олеша сам писал сценарии по своим книгам? - Да, для «Брумбергов» он написал сценарий «Девочка в цирке», а затем принялся за «Трех толстяков». Мы приходили к нему в дом, где нас встречала жена Олеши - Ольга Густавовна Суок. Юрий Карлович ставил на патефон пластинку и говорил: «Пока не угадаете, чья это музыка, работать не будем». - Легко вам работалось с сестрами Брумберг? - Да, они в меня поверили. Я ведь ученица Юрия Ивановича Пименова - их однокашника по ВХУТЕМАСу. Мы молились одним богам. Тогда свирепствовал соцреализм, и мы, ВГИКовцы, старались придать ему «человеческое лицо». Легкие на подъем, «Брумберга» несколько раз добивались командировок. По картине «Степа-моряк» мы поехали в Ригу. Там в устье Даугавы стоял гриновский четырехмачтовый парусный корабль. Для нас устроили учебную тревогу, показали, как убирают паруса, научили разным командам. Мне очень пригодились зарисовки всяких корабельных деталей. Молодой щеголеватый капитан галантно отводил взор, когда я карабкалась наверх. Тогда еще брюк не носили... - Вашим звездным часом стал фильм «Большие неприятности», перевернувший представление о мультипликации. Одно время его часто крутили по телевидению, и многие цитировали смешные фразочки оттуда наизусть. - В самом сценарии Мориса Слободского лежал ключ к изобразительному решению фильма. Повествование велось от лица девочки, но при этом взрослые речевые обороты преломлялись в ее сознании, и на экране мы видели все в утрированной, эксцентричной форме. И я решила сделать эскизы как детские рисунки. Писала фона я сама. Их невозможно было отдавать в цех - это была импровизация, и исполнитель не мог заменить живой руки художника. Типажи, тоже условные, смотрелись как нарисованные ребенком и двигались подобно ожившему рисунку. Мультипликаторам такое решение давало простор для фантазии и возможность использовать совсем новые приемы. В 1962 году наш фильм стал «первой ласточкой» в новом стиле - условности. Он имел большой успех. Нашу группу даже пригласили на телевидение. Выступать было невероятно страшно, подбадривало то, что механики, крутя фильм, все время хохотали. - Удивительно, что «Брумберга» - уже немолодые женщины, мастера старой школы, но в своих поисках могли заткнуть за пояс молодых, не уставали экспериментировать. - Экспериментировать они абсолютно не боялись. Они были широко образованными художницами, знающими искусство всего мира. Другое дело что их сдерживали, мучили, запрещали. На худсоветах заседали грымзы из Академии педагогических наук, которые говорили, что дети это не поймут. Но, несмотря ни на что, выходили настоящие шедевры. - Мне казалось, что с их авторитетом не могло возникать никаких проблем. - Да как же в те годы можно было творить без проблем? Мультфильмы тоже клали на полку. Партия за искусством следила очень внимательно. Директор студии всегда был редкая сво... Извините, может быть, не стоит этого писать. Но так было - людей доводили до инфаркта! - О сестрах Брумберг до сих вспоминают с улыбкой, рассказывают анекдоты и всегда упоминают их постоянные ссоры. - Работали мы действительно шумно. Валентина Семеновна говорила: «Нельзя работать уныло - сидеть молча и пукать!». Сестры очень дополняли друг друга. Родились они в один день, но с разницей в год. Валентина - старшая, невысокая и очень активная. Зинаида - младшая, крупная и флегматичная. Ругались они чисто по-детски, как ругаются девочки между собой. Зинаида была очень упряма, и, чтобы переубедить ее, прийти к консенсусу, Валентина могла накричать. Шварцман любит рассказывать, как старшая вопила: «Дура! Дура! Дура! Мама всегда говорила, что ты глупее меня!». Но при этом ни та, ни другая в одиночку работать бы не смогли. - Но это не весь ваш творческий костяк, в группу входил еще один художник-постановщик - Валентин Лалаянц... - В те годы почти все работали парами. Объем задач был огромен - это же ручная работа! - и одному художнику было очень сложно справиться. Как постановщик я работала в паре с Гришей Козловым, Инной Брашишките, Левой Мильчиным, но дольше всех с Валентином Лалаянцем. Лалай, как его звали на студии, был элегантен и неотразим. Слава донжуана сопровождала его всю жизнь. В отличие от «Брумбергов» от него можно было целый день не услышать ни одного слова. Сестры считались с мнением Лалая, он умел укрощать их бурные всплески. - На студии не было богатых людей? В игровом кино всегда крутились большие деньги, режиссеры были людьми состоятельными. В мультипликации дела обстояли иначе? - Все были нищие! Иванов-Вано преподавал во ВГИКе, вот у него был дополнительный заработок, а у остальных - нет. Зарплата была маленькая, выручали только постановочные. В большом кино, кстати, тоже жили за счет постановочных, но там еще и от проката получали. Мы же - ничего. За прокат почему-то платили только композиторам и сценаристам. - Кстати о композиторах. Ваш знаменитый «Кот в сапогах» изначально задумывался как музыкальный фильм? Очень смешной эпизод, когда король спрашивает: «Девушки, чьи это поля?» - и они весело пляшут под песню: «Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!». - Да, «Брумберга» решили сделать мюзикл. «Кот в сапогах» экранизировался неоднократно, и мои режиссеры стремились найти что-то новое. Там много юмора: смешная, «невсамделишная» принцесса, смешные превращения людоеда. И актеры говорили и пели очень эксцентрично. Музыку написал замечательный композитор Варламов. Так что все получилось необычно, нестандартно. Многим фильм понравился, но были и те, кто не понял такой трактовки. - А «Кентервильское привидение» вам разрешили экранизировать без проблем? Уж больно не советская тема. - Это было любимое всеми произведение. Сценарий писал Мунблит, и к постановке мы подошли очень серьезно - я ходила по библиотекам, старалась, чтобы замок соответствовал и времени, и духу страны. А само привидение мы решили сделать не страшным, а смешным. Оно мучается, страдает, никакие козни у него не получаются. - Лана Александровна, как вы считаете, проработав всю жизнь с одними режиссерами, вы ничего не упустили? Может, вы чего-то недополучили для себя как художника? - Я так не считаю. Будучи ассистентом, я работала и у Иванова-Вано, и у Бабиченко, но нигде не задержалась. А с ними мы нашли друг друга. Наверное, оказались близкими по творчеству, по восприятию. Когда «Брумбергов» фактически выдворили со студии на пенсию, мне еще надо было работать. Я помогала Хитруку, Норштейну, но уже не в качестве художника-постановщика. С Юрой Норштейном, в частности, мы собирали необходимый изобразительный материал для «Шинели». Ходили в Центральный архив, где видели папки с делами Третьего отделения. Они сделаны как старинные фолианты: черные с золотыми застежками и золотым двуглавым орлом. Мы держали в руках документы, подписанные самим Николаем I, изучали табель о рангах, о формах одежды чиновников разных министерств. Манера написания букв оказалась тоже разной, она была подвержена моде. - Значит, вы оказались у самых истоков «Шинели», которую Норштейн снимает уже больше двадцати лет? - Когда был создан первый кусок «Шинели», все были поражены: такого проникновения в Гоголя в кино никогда не было! Образ самого Башмачкина, образ Петербурга, ощущение времени были поразительны и безмерно талантливы. И вдруг Норштейн перестал снимать на долгих 10 лет! Его станком завладела режиссер Гаранина. Сделано это было с благословения дирекции, и возмущенный Юра на студию не вернулся. Он тщетно искал помещения, выступал с обличительными речами по телевидению, много ездил по белу свету, но не работал. Сейчас Норштейн вновь снимает, но за это время многое изменилось... (Сергей Капков, «Газета», 2004)

Старший брат еле-еле закончил школу и начал пить за счет отца. Старшая сестра маленькой рассказчицы попыталась выйти за солидного мужчину, но тот ее бросил и девушка тоже села на шею отцу. Главе семейства, который работает начальником, пришлось пустить холодильники налево. После чего его зам начал копать под него и натравил ревизора. Отца, который не смог подмазать ревизора, должны посадить. Весь дом ругает семью, а сосед называет их дармоедами. Закадровое повествование - рассказ в стихах из уст маленькой девочки, по-детски буквально воспринимающей речь взрослых. Ряд выражений свойственен русскому языку в целом («хлещет водку», «потерял голову»), а некоторые - определенному периоду, связанному ... с советскими реалиями («налево холодильники пустил»). В целом фильм не для детей, а для взрослых, которым может быть интересно посмеяться над собственной речью, как бы «со стороны», вне контекста. Визуальный ряд является наглядной иллюстрацией детской языковой реальности.

[...] Было бы неверно, говора о творчестве советских мультипликаторов, мерить их произведения искусственно созданным аршином какого-то единого «современного стиля». У каждого мастера сложился с годами свой творческий почерк, своя стилистика, конкретное выражение которой, естественно, зависит от художественной задачи, которую он перед собой ставит, создавая картину. Между двумя талантливыми фильмами режиссеров В. и 3. Брумберг «Федя Зайцев» и «Большие неприятности» нет стилистического сходства. И не только потому, что эти картины разделяет целое десятилетие. Художественные средства, необходимые для того, чтобы создать острый пародийно-сатирический фильм «Большие неприятности», были бы неприемлемы для веселой и озорной картины из жизни школьника Феди Зайцева, пронизанной мягким юмором ... и доброй сказочной нравоучительностью. Кроме того, фильм - результат коллективной работы, и его стиль во многом определяют художник-постановщик и художники-«одушевители». И тем не менее есть, несомненно, некоторые общие стилистические черты, характеризующие творческие искания наших мультипликаторов. Прежде всего это повышенное внимание к эмоциональной насыщенности фильма, к его ритмической выразительности и зрелищной броскости. Вспомните фильм «Большие неприятности», на долю которого выпал такой необычайный и вполне заслуженный успех. Его по-детски наивные, непритязательные рисунки, выполненные в подчеркнуто лаконичной и свободной манере, так прекрасно гармонируют с психологией маленькой девочки, от имени которой ведется рассказ. Далеко не новый и не хитрый прием - мир взрослых, увиденный глазами ребенка. Но неподдельная естественность, с которой в рисунках и в стихах переданы особенности детского восприятия, точность графических характеристик «членов семейства», яркая контрастность детской непосредственности и чистоты с далеко не детским смыслом происходящего - все это придает фильму стилистическую цельность и законченность. [...] (Сергей Асенин. «Волшебники экрана», 1974)

[...] В 60-е годы мы наконец полностью освободились от пут диснеевской эстетики, долгое время ограничивавшей наши поиски, особенно в области изобразительной формы. Надо сказать, что и само время поставило перед мультипликаторами новые задачи. Если раньше наше искусство в основном ориентировалось на детского зрителя, то к началу 60-х годов студия начинает больше внимания уделять фильмам для взрослых. Происходит стремительное расширение проблематики, обогащается и разнообразится диапазон жанров. [...] Вехой в этом процессе развития советской мультипликации стал фильм В. и 3. Брумберг «Большие неприятности» (1962). Уже в самом названии фильма заключен символический смысл - «большие неприятности» ожидали всех тех художников, которые не пожелали ... или просто не сумели свернуть с накатанного пути, отказались искать новые формы в искусстве. Сценарист М. Слободской нашел оригинальный драматургический ход: поступки взрослых даются через призму детского восприятия. Известные ходячие выражения вроде «папа хлещет водку», «папа зашивается» и тому подобные в наивном представлении ребенка раскрываются вопреки скрытому в них смыслу. Для того чтобы усилить сатирическое звучание фильма, авторы обратились к стилистике наивного детского рисунка и такого же стилизованного, условного, но характерно выразительного движения рисованных персонажей. В воображении ребенка, от лица которого и ведется рассказ, метафоры и идиомы расшифровываются буквально: папа в прямом смысле «смазывает ревизору лапу» - масленкой, буквально «зашивается» иглой с нитками; самым недвусмысленным образом, подобно штопору, «выкручивается» у следователя. Это было по-настоящему смешно, остроумно, вызывало у зрителей взрывы далеко не безобидного смеха. Таким оригинальным способом авторам удалось блестяще решить сатирическую тему, едко высмеять семейку жуликов, тунеядцев и приспособленцев. Фильм затрагивал важные вопросы этики и морали. Картина была рассчитана на взрослую аудиторию и пользовалась немалым успехом. [...] (Иван Иванов-Вано. «Кадр за кадром», 1980)

10 советских мультфильмов для взрослых. В современном обществе бытует мнение, что советская анимация сеяла только «разумное, доброе, вечное» и предназначались исключительно для детей. Это не совсем верно. «Большие неприятности» (1962). Может, секса на советских экранах в 60-е годы и не водилось, но хватало других «взрослых» тем: кинофильмы того времени всячески разоблачали карьеризм, тунеядство, пьянство, и это, конечно, было кино не для детей - считалось, что младшему поколению рано о таком знать. Но знаменитые аниматоры сестры Валентина и Зинаида Брумберг решились в 1961 году на необычный шаг и сняли сатирический мультфильм «Большие неприятности», в котором эти темы подавались с точки зрения ... ребенка, понимающего все буквально. В семье девочки, от лица которой ведется повествование, не все слава богу: брат-бездельник Коля отказывается «вкалывать с утра до ночи», сидит у папы «на шее» и «швыряется деньгами в ресторане». Выгнанная из института за «хвосты» сестра-белоручка Капа, у которой «в голове только тряпки», мечтает «выскочить за солидного мужчину». Папа-растратчик «пустил налево холодильники» и теперь «мажет лапу ревизору», боясь, что его «заметут» (что в итоге и происходит). Эти и другие идиомы, проиллюстрированные так, как их представляет себе маленькая рассказчица, заставили улыбнуться многих взрослых, но для юного зрителя ленту все же сочли чересчур откровенной: в детских мультсборниках на утренних киносеансах она никогда не фигурировала. Что не помешало Валентине и Зинаиде уже в 70-е годы снять продолжение (или скорее ремейк той же истории) под названием «Новые большие неприятности», в котором главным бедокуром был уже не папа, а подросший брат-лоботряс, обожающий пьяную езду. В этом мультфильме наряду со старыми фигурировали и свежие мишени для сатирических стрел, такие как дефицит, кумовство и сленг стиляг. С позиций сегодняшнего дня, омраченного проникновением в мультипликацию таких кошмарных жанров, как guro, mondo и tentacle porn, оба произведения сестер выглядят достаточно наивно, с позиций того времени - довольно смело (все-таки мультипликация - не журнал «Крокодил», а за эксперименты с устоявшимися видами искусства чаще били по головке, чем гладили). Но «Большим неприятностям» посчастливилось выйти во время хрущевской «оттепели», когда творческим людям разрешили немного подышать и покритиковать советскую действительность, так что на полку мультфильм не лег, а наоборот - завоевал широкую популярность. По сей день лента 1961 года заслуженно считается лучшим произведением сестер Брумберг, хотя помнят эту парочку в основном по детским мультфильмам, таким как «Кот в сапогах», «Красная шапочка» и «Храбрый портняжка». Впрочем, не особенно детское «Кентервильское привидение» - тоже их работа. [...] (Артем Заяц. Читать полностью - )

Мультипликаторы. «Мы ее не хотим, не хотим!» - кричали лишенными приятности голосами две немолодые дамы, похожие одна на другую. На двери комнаты, в которую меня ввел начальник отдела кадров, висела синяя табличка с надписью: «Реж. В. и З. Брумберг». После окончания художественного факультета ВГИКа я была распределена на киностудию «Союзмультфильм», хотя окончила декоративное отделение. Шел 1949 год, и, по-видимому, процентная норма молодых специалистов не позволяла распределить меня на игровую студию. Я очень горевала, но теперь, по прошествии сорока шести лет, благодарю судьбу, приведшую меня на улицу Каляевскую, дом 23-а. Многие киностудии в те времена располагались в зданиях церквей. Это, очевидно, ... объяснялось тем, что вопросы религии находились в ведении Министерства культуры. [...] Я была принята на «Союзмультфильм» в качестве ассистента художника-постановщика третьей категории с окладом 690 р. В длинном проходном коридоре, где сидели планировщики (официальный титул - ассистент режиссера), поставили для меня стол. У сестер Брумберг на нескольких картинах работал Леля Шварцман. Отличный рисовальщик, он создал впоследствии галерею никем не превзойденных типажей. Валя и Зина боялись, что меня прикрепили к ним ассистентом вместо Шварцмана. С ним они хорошо работали, а я была «темная лошадка». [...] Режиссеры Валентина и Зинаида Брумберг, с которыми мне предстояло работать не только на этой картине, казались мне тогда сильно «продвинутого» возраста. Старшая, Валентина Семеновна, была небольшого роста, живая, легко возбудимая, с прекрасными голубыми глазами. Цвет ее крашеных волос поражал иногда своей экзотичностью. Валентину Семеновну это никогда не смущало. Младшая, Зинаида Семеновна, была высокая, с кротким взглядом и наивной челкой. Как-то ее встретил знакомый, с которым они не виделись с детского сада. «Зина, - воскликнул он, - ты совсем не изменилась!» Фигуры у сестер были одинаковые - покатые плечи, высокая талия, массивная нижняя часть туловища, полные ноги. Тезис Валентины Семеновны - «женщина с тонкими ногами не имеет права на существование» - часто цитировался на студии. Мультипликатор Гриша Козлов, прекрасный карикатурист, изобразил сестер в виде морских свинок. Было жутко похоже, но очень зло. Сестры откупались от него бутылкой коньяка. В работе у них часто возникали разногласия. Обычно в этих случаях поднимался крик, а так как у них, как говорили на студии, «рот полон дикции», получалось малоприятно. Зинаида Семеновна отличалась тихим упрямством, и Валентине Семеновне стоило больших усилий ее переубедить. Валентина Семеновна была более одарена, но их союз оставался нерушимым. Порознь они ничего делать не могли, обе окончили ВХУТЕМАС, мастерскую И. Машкова. [...] Моим звездным часом стал фильм «Большие неприятности» (1962). В сценарии М. Слободского лежал ключ к изобразительному решению. Так как обо всех событиях рассказывала маленькая девочка, то я делала эскизы, как детские рисунки. Писала фона я сама. Их невозможно было отдавать в цех - это была импровизация и исполнитель не мог заменить живой руки художника. Писала я фона акварелью и обводила неровным чернильным контуром. Типажи, тоже условные, смотрелись, как нарисованные ребенком, и двигались, подобно ожившим фигуркам. Мультипликаторам такое решение давало простор для фантазии и возможность использовать совсем новые приемы. В 1962 году наш фильм был первой ласточкой в отходе от соцреализма. Он имел большой успех. Нашу группу даже пригласили на ТВ. Выступать было невероятно страшно, подбадривало только то, что механики, крутя фильм, все время хохотали. Режиссеры не любили, когда большая доля похвал доставалась изобразительной стороне фильма, они считали, что картина получается только благодаря их таланту и мастерству. С мультипликаторами дело обстояло еще хуже, чем с художниками-постановщиками. Эта уникальная специальность, наверное, одна из самых малочисленных на белом свете. Мультипликатор должен совмещать в себе художника, свободно владеющего рисунком, актера и режиссера. [...] Все праздники неукоснительно отмечались на студии. В Новый год бывали костюмированные балы. Планировщицы украшали наш казенный интерьер с неиссякаемой фантазией. Стены увешивались гениальными карикатурами, нарисованными на огромных листах бумаги. [...] На наши вечера всегда приходили актеры и представители кинопроката. Наши фильмы покупали более сорока стран, и мы давали стране намного больше валюты, чем игровое кино, правда, сами от этого не имели ничего, даже не могли приобретать приличную кинопленку и аппаратуру. От скверного хранения многие наши уникальные работы погибли и потеряли цвет. Но благодарные кинопрокатчики на этих вечерах кланялись нам в ноги. Поднимаясь по ступеням творческой лестницы, достигла я наконец звания художника-постановщика. Началась моя работа в этом амплуа в группе В. и З. Брумберг и продолжалась вплоть до ухода со студии. Мой учитель во ВГИКе Ф. И. Богородский говорил: «Тебя, Ланка, будут любить режиссеры». Он оказался провидцем. Сестры Брумберг меня полюбили. После работы ассистентом во многих группах они пригласили меня художником-постановщиком на картину «Степа-моряк» по сценарию Ермолинского. Поверили в меня и помогли утвердиться как художнику, мы с ними служили и молились одним богам. Режиссеры поддерживали мою тягу к условности и любовь к цвету. Сестры были интеллигентны, культурны, доброжелательны и демократичны. Фактор возраста для них не существовал. В нашу группу приходило много всякого народу, кто по картине, кто поделиться студийной новостью, кто посоветоваться по жизни, а бывало, и просто потрепаться. Мои режиссеры сами находили сценаристов. Эрдмана и Вольпина привел Яншин, а они привели Олешу. А вот Слободского Валентина Семеновна привезла из туристической поездки в Китай. Вся эта компания увлекалась бегами. [...] С именем Слободского у меня тоже связаны самые прекрасные воспоминания. Фильм «Большие неприятности», который нас познакомил, я люблю нежно. Когда Слобода появлялся в нашей группе, его всегда приветствовали восторженными воплями. Одевался он немного эксцентрично, но это шло к его носу Сирано де Бержерака, щегольским усикам и смеющимся серым глазам. Соавтора Мориса Романовича, Яшу Костюковского, рыженького и веселого, мы тоже очень любили. Слобода говорил: «У меня солдатский юмор, я пишу на уровне понимания министерства». Во время создания фильма от эскизов до просмотра проб мультипликаторов, Морис Романович всегда был с нами. Он общался с нашим композитором, Варламовым, который очень прислушивался к его мнению. Это был редкий случай, когда сценарист участвовал в создании фильма от начала до его завершения. Всей группе так не хотелось расставаться со Слободским. Я думаю, что можно было продолжать летопись семьи еще во многих фильмах, но мы сделали еще только новые «Большие неприятности», и на этом все закончилось. Композитор Александр Владимирович Варламов принадлежал к блестящей плеяде создателей советского джаза, за что и отсидел в сталинских концлагерях восемь лет. На студии Александра Владимировича звали Белая головка. Его изящная фигура, лицо, всегда казавшееся загорелым, обрамленное великолепной седой гривой, так подходили к дирижерскому пульту! Он весь был воплощением музыки и ритма. Я присутствовала на записи музыки в ДЗЗ, когда Варламов дирижировал оркестром - это было великолепно. Ритмичность и эмоциональность его музыки помогала мультипликатору в работе с персонажами. Александр Владимирович писал музыку не вообще, а именно к этой картине, добиваясь слияния слова, изображения и мелодии. [...] В большое кино пришел неореализм. Первый итальянский фильм, который мы увидели, был «Рим, открытый город» Росселлини с Анной Маньяни в главной роли. Впечатление он произвел потрясающее. Затем «Похитители велосипедов» Де Сики, «Горький рис» Де Сантиса, «Рим в 11 часов», «Девушки с площади Испании», «Машинист». Фильмы Феллини, Антониони. Первым фильмом французской «новой волны» была «Белая грива», потом «У стен Малапаги», «Мари-октябрь», «Дети райка», «Сильные мира сего»... Для меня, воспитанной во ВГИКе на американском кино, фильмы Стэнли Крамера «Скованные цепью», «На последнем берегу», «Корабль дураков» и особенно «Нюрнбергский процесс» стали огромным событием. Картины Кусто, Гаруна Тазиева потрясали наше воображение. Эти отважные люди не «покоряли» природу, не считали это своим подвигом, а просто делали свою работу. Таких пленок мы никогда не видели. Наши установщики цвета бились над казанской пленкой. Все получалось или жареное, или синее. У художников-постановщиков было шоковое состояние после просмотра первой копии фильма. Некоторые цвета вообще не получались. А тут такое пиршество цвета! Мы захлебывались от нахлынувших впечатлений. [...] (Мемуары Ланы Азарх. Читать полностью: , )

Да, это оказалась блестящая задумка - визуализировать фразеологизмы. Коля верхом на бутылке с водкой - он ее "хлещет, как извозчик" (кнутом :)). Капа "выпрыгивает за солидного мужчину" - в буквальном смысле. Вредный зам "то капает на папу" (из пипетки), то "копает под него" (роет лопатой яму), а затем "натравливает ревизора" (как питбуля). И теперь "папу могут посадить" (его и сажают - как деревце)... Просто умопомрачительно! Спасибо сестрам Брумберг за эту феерию сатиры и юмора в коротком мультфильме! (Марк Кириллов, Санкт-Петербург)

Восхитительный мультфильм. Смотрела в начальной школе поздно вечером (шел как мульт для взрослых). Маленькая девочка рассказывает о своей семье теми словами, которые она слышит от взрослых. И при этом показывают то, как она это себе представляет. То, как брата Колю учитель за уши тянет из двери одного класса в другой, то как вся семья вытягивает его из последнего класса, где он "застрял" (забавная "репка" получилась). То как брат и сестра Капа в буквальном смысле садятся на шею папе. Как папа зашивается, выкручивается... И кто такие дармоеды :). Кто не видел, посмотрите, это всего 10 минут. [...] (Ленхен, Санкт-Петербург)