ДВАДЦАТЫЙ ВЕК (1976)
NOVECENTO

"Двадцатый век" ("ХХ век", "1900"). Величественная сага Бернардо Бертолуччи повествует об истории Италии с первых дней двадцатого века до освобождения страны от фашистов.

Главы аристократической семьи Берлингьери дружат с главами батрацкой семьи Далько в двух поколениях. Фильм прослеживает жизненный путь и превратности судеб двух главных героев: Альфредо (Роберт Де Ниро) и Ольмо (Жерар Депардье) на фоне исторических событий и изменения общественных настроений Италии в первой половине XX века. Первая мировая война, модернизм, профсоюзное движение, фашизм, Вторая мировая война...

Прекрасным летним утром 1900 года в итальянской провинции Эмилия появляются на свет два мальчика: Ольмо - еще один рот в многодетной семье бедного крестьянина и Альфредо - отпрыск богатых помещиков. Несмотря на столь различное социальное положение, мальчики не только подружатся, но пронесут дружбу через всю свою жизнь. Они - дети страшных лет Европы, чье отрочество придется на годы Первой мировой войны, а зрелость вступит в свои права под грохот гитлеровских орудий. Да и в промежутке событий будет предостаточно. Фашистская Италия - страна неспокойная. Меняется вековой уклад общества, народ все больше узнает от социалистов о своих правах, Муссолини использует смуту для ... захвата власти. Ветер перемен врывается и в провинцию Эмилия. Обостряются отношения крестьян и землевладельцев, но Ольмо и Альфредо остаются друзьями. Сплетение судеб - близких и бесконечно далеких, сплетение жизни личности и жизни страны.

БОДИЛ, 1977
Победитель: Лучший европейский фильм (Бернардо Бертолуччи).
ПРЕМИЯ СВЯТОГО ГЕОРГИЯ, 1978
Победитель: Лучшая актерская игра в иностранном фильме (Роберт Де Ниро).
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ США, 1977
Номинация: Лучшая работа оператора (Витторио Стораро).
ИТАЛЬЯНСКИЙ СИНДИКАТ КИНОЖУРНАЛИСТОВ, 1977
Номинации: Лучшая женская роль второго плана (Алида Валли), Лучшая женская роль второго плана (Лаура Бетти).
ПРЕМИЯ «СПУТНИК», 2006
Номинация: Лучшее DVD-издание классики.

Бернардо Бертолуччи (1941-2018 ) хотел, чтобы в роли Альфредо Берлингьери снялся Джек Николсон.
В фильме было занято около 1200 актеров массовки.
Канадский актер Дональд Сазерленд () так невзлюбил воплощенный им на экране образ, что много лет не мог смотреть эту картину.
Съемочный период: 29 июля 1974 - 4 мая 1975; производственный: 9 июля 1974 - 24 сентября 1975.
Место съемок: Мантуя, Грацие, Поджо-Руско, Вольтидо, Сан-Джованни-ин-Кроче, Ривароло-дель-Ре-эд-Унити (Ломбардия); Гвасталла, Буссето (Эмилия-Романья); национальный парк Чинкве-Терре (Лигурия); Рим [студия Чинечитта].
Транспортные средства, показанные в картине - .
В фильме есть отсылки к лентам: «Арсенал» (1929 ) и «Жюль и Джим» (1962 ).
Бюджет: $9,000,000.
Саундтрек: 1. Romanzo; 2. Estate - 1908; 3. Autunno - 1922; 4. Regalo di nozze; 5. Testamento; 6. La polenta; 7. Il primo sciopero; 8. Padre e figlia; 9. Tema di Ada; 10. Apertura della caccia; 11. Verdi e morto; 12. I nuovi crociati; 13. Il quarto stato; 14. Inverno - 1935; 15. Primavera - 1945; 16. Olmo e Alfredo.
Информация об альбомах с оригинальным саундтреком: ; .
Кадры фильма: ; ; ; .
Откровенные кадры - .
Текст фильма - .
Премьера: 21 мая 1976 (Каннский кинофестиваль); начало проката: 1 сентября 1976 (Франция), 3 сентября 1976 (Италия).
Название в прокате Франции, ФРГ и США: «1900».
Слоганы: «Europe's most important, powerful and forceful motion picture ever...!»; «The motion picture for your century»; «A compelling, unforgettable story of human nature, of human existence, of the constant struggle against the oppression of tyranny»; «From the cradle to the grave - victims of history and change!»; «An Epic Masterpiece of Friendship and Betrayal».
Трейлеры: ; .
Обзор изданий фильма - .
«Двадцатый век» на Allmovie - .
Информация о фильме в Архиве итальянского кино - .
«Двадцатый век» во Французской синематеке - .
О картине в итальянском журнале Cinematografo - .
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 50% на основе 16 рецензий ().
Картина входит в престижные списки: «100 итальянских фильмов, которые следует сохранить»; «Лучшие фильмы» по версии сайта They Shoot Pictures; «1000 лучших фильмов» по версии критиков The New York Times (рецензия - ); «Лучшие фильмы» по мнению кинокритика Сергея Кудрявцева.
«Двадцатый век» занимает 21-е место (на 2019 год) в списке самых длинных кинофильмов ().
Рецензии: ; .

1-я серия. Гигантское эпическое полотно Бернардо Бертолуччи о судьбе двух итальянских семей - Берлингьери и Далько, хозяев фермы и их крестьян. 1900 год. Альфредо Берлингьери (Роберт Де Ниро), сын землевладельца, и Ольмо Далько (Жерар Депардье), сын крестьянина, родились в один день. Они дружат с детства, несмотря на разное социальное положение и упрямое соперничество. Вернувшись с полей Первой мировой войны в разных чинах, молодые люди окунулись в мирную жизнь: Альфредо руководит фермой отца (Берт Ланкастер), Ольмо занят на сельских работах. Скоро в итальянском обществе стал зарождаться фашизм. Проводником его идей на ферме стал жестокий Аттила Мелланчини (Дональд Сазерленд)...
2-я серия. Альфредо берет в жены Аду (Доминик Санда) - рафинированную девушку, ведущую светский образ жизни. А Ольмо влюбляется в Аниту (Стефания Сандрелли) - девушку-коммунистку, бесплатно обучавшую грамоте бедных людей в Народном доме. Мужчины продолжают поддерживать дружеские отношения. Ольмо призывает Альфредо изгнать из дома фашиста Аттилу, но друг не решается сделать это. Тем временем фашиствующая банда расстреливает крестьян, открыто выступающих против сторонников Муссолини...

Последний мечтатель: Памяти Бернардо Бертолуччи. [...] Оpus magnum Бертолуччи, пятичасовое полотно «Двадцатый век» окончательно утвердило режиссера как консерватора формы. С нуля, камерой и монтажом Бертолуччи создал на экране полноценный классический роман, не урезанный и не адаптированный из литературного источника. И снова главной тут была не очевидная политическая метафора поместья как государства, а безыдейная поэзия солнечных полей, ржавых комнат и нервных совокуплений. [...] (Андрей Гореликов, «КиноПоиск»)

Шедевр Бернардо Бертолуччи рассказывает о жизни и судьбе двух итальянских семей: землевладельцев и крестьян. В центре сюжета главные герои: молодой хозяин Альфредо Берлингьери и сын крестьянина Далько Ольмо. Родились они в один день на заре XX века, вместе провели детство и юность, пережили первую мировую войну (один в усадьбе, другой в окопах), полюбили, прошли через многочисленные испытания верности и дружбы, стали свидетелями зарождения фашизма, ощутив на себе, что значит, когда коричневая чума поражает твой дом. Из-за своей продолжительности фильм идеально подходит для домашнего просмотра. (М. Иванов)

[...] Как писал в своих мемуарах Сергей Соловьев, когда Бертолуччи приезжал в Москву, то с ним лично встречался Суслов и просил вырезать из фильмы порнографию. Тогда бы «ХХ век» купили для проката в СССР. Но Бертолуччи отказался и эпопею при всем обилии красных флагов на экране и главном герое коммунисте, при всем антифашистском пафосе вышла в прокат только во время «перестройки», когда был интересна уже только узкому кругу фанатов авторского кино. (Балдахин, Санкт-Петербург) У Бертолуччи уже был печальный опыт с показом «Конформиста» в советском прокате в виде изрезанной вдоль и поперек черно-белой копии. Увидев, что с его детищем сотворили, он ... утратил иллюзии по части сотрудничества с советскими товарищами. (Борис Нежданов, Санкт-Петербург)

Бернардо Бертолуччи: «Я делаю фильмы о глубоко волнующих меня вещах». [...] Спустя четыре года Бернардо Бертолуччи снова удивляет своих поклонников: вместо камерных психологических драм он ставит гигантскую по объему семейную сагу «Двадцатый век» («1900») с участием звезд американского, французского и итальянского кино Роберта Де Ниро, Жерара Депардье, Берта Ланкастера, Дональда Сазерленда, Доминик Санда, Стефании Сандрелли. Притчеобразная история двух приятелей-ровесников, один из которых - бедняк (Депардье), а другой - сын хозяина имения (Де Ниро), повествует о человеческой судьбе, возможности обретения счастья и достижение любовной идиллии. Вопреки теориям о классовой борьбе Бертолуччи интересуют не якобы непримиримые отношения различных классов, а мужская дружба, ... проходящая через спираль времени - с ее катаклизмами, приключениями, войнами и звездным небом над головой... Несмотря на свою демократическую ангажированность, «Двадцатый век» поздно попал на российские экраны, и, думаю, в отличие от «Последнего танго в Париже» - не из-за сексуальной эпатажности, а из-за отсутствия почтения к «самому передовому в мире учению». [...] (Александр Федоров. Читать полностью - )

Главы аристократической семьи Берлингьери (Ланкастер, Де Ниро) дружат с глава­ми батрацкой семьи Далько (Хейден, Депардье) в двух поколениях. Тем временем над Пармой последовательно проносятся Первая мировая, модернизм, кокаинизм, профсоюзное движение, фашизм, Вторая мировая и бог знает что еще - одним ­словом, ХХ век. Случай Бертолуччи доказывает: да, можно объять необъятное. В его кинороман вместились не только три четверти века истории Италии на конкретных человеческих примерах. В него вместились еще и три четверти века итальянского искусства во всей широте проявлений. Фильм, начинающийся в день смерти Верди, в сценах краснознаменных демонстраций, когда даже деревья и виноградники кажутся участниками массовки-хора, пребывает под впечатлением ... итальянской оперы. Однако Бертолуччи не отрицает и важности малого: эпизод со старухой, насаженной на кол, идет под страшную музыку в нелепом свете павильонного полнолуния - ни дать ни взять ужас по-итальян­ски в духе Фульчи. А связывает все это воедино вечная марксистская диалектика: единство и борьба противоположностей - хлыща и батрака. Смотреть, как их тянет друг к другу, как объятия схватки становятся объятиями любви и снова схватки, - что наблюдать за костром или водопадом. Ни­когда не надоест. (Алексей Васильев, «Афиша»)

Исторический кинороман. Гигантская фреска Бернардо Бертолуччи повествует о судьбе двух итальянских семей - Далько и Берлингьери, крестьян и помещиков - на фоне бурных событий XX века. Многие зрители и критики восприняли эту картину молодого итальянского маэстро (а ему было только тридцать шесть лет) как политически ангажированное произведение. Подчас мнение о «Двадцатом веке» складывалось на основе того или иного отношения к его идеологическим и социальным аспектам - грубо говоря, зависело от реакции на красные флаги, развевающиеся на экране тут и там. Грех буквалистского подхода к творениям Бертолуччи проявился в оценке его предыдущей работы «Последнее танго в Париже», в которой видели только ... эротическую, скандальную историю, не замечая общественно-политического смысла поведанной режиссером философской притчи. С «Двадцатым веком» все случилось в точности наоборот. Ленту анализировали с политической точки зрения, не желая обращать внимание на метафорический стиль повествования, не соответствующий ни традициям итальянского веризма и его кинематографическому эквиваленту в двух картинах Лукино Висконти («Чувство», «Леопард»), ни тем более - канонам социалистического реализма, к коим Бернардо Бертолуччи упрямо пытались привязать отечественные идеологически подкованные киноведы. А он отнюдь не изменился в угоду критикам-коммунистам, которые резко осудили его за «Последнее танго в Париже». Бертолуччи остался самим собой в иносказательной, порой лукавой эпопее, напоминающей, скорее, басню о превратностях человеческой судьбы в круговороте истории. То, что в монологичной, сжатой, лаконичной форме выражалось им в фильмах «Стратегия паука», «Конформист» и «Последнее танго в Париже», запечатлено уже в диалогичной, романной структуре в «Двадцатом веке» и позже в «Последнем императоре». Человек - кто он? Личность или винтик? Строитель собственной судьбы или марионетка в руках невидимого демиурга, как бы тот ни назывался: История, Вечность или Бог? В самом последнем кадре постаревший Альфредо, отпрыск хозяйского рода Берлингьери, вновь становится ребенком, лежащим между рельсами, по которым, как в 1908 году, проходит поезд с красными флагами. Цикл замыкается - все может начаться сначала. И от самого человека зависит: как на этот раз сложится его судьба, сможет ли он найти себя, выстоять в противоборстве с бесконечным потоком времени, символом которого является роющий землю крот? Название Novecento имеет двойной смысл - не только «Двадцатый век», но и «1900», то есть исходная точка, отправной пункт, начало столетия. Хотя эта работа отражает все-таки субъективный, психологический подход Бернардо Бертолуччи к концепции исторического времени, представляя собой как бы вариант прустовского романа-интроспекции «В поисках утраченного времени». Поэтому рекордная, более чем пятичасовая продолжительность ленты (в США она была сокращена на 73 минуты, эта же англоязычная версия выпущена и в нашем прокате) - не прихоть, а художественная необходимость. 9/10. (Сергей Кудрявцев)

Широкомасштабное кинополотно Бернардо Бертолуччи охватывает по времени действия полвека - со дня смерти Джузеппе Верди в 1901 (о которой извещает пьяный горбун, барский шут) по 1945 год (когда крестьяне закалывают вилами главного местного "чернорубашечника" - ебанутого барского управляющего Аттилу, который тоже шут, но шут, с улыбкой сеющий смерть). Исторический фильм проникнут любовью к Италии, итальянским крестьянам, социалистам. Авторская позиция выражена предельно четко и не содержит иных толкований. В центре действия - батрак Ольмо, незаконнорожденный крестьянский сын, и Альфредо, сын барина. Они родились в один день, причем Ольмо родился первым. Поскольку об этом неоднократно упоминается - на эту тему шутят - ... надо полагать, что через эту шутку лишний раз доводится мысль о главенствующей роли крестьянства в раскладах наступившего ХХ века. Раса господ показана вырождающейся: и дед, и отец Альфредо умирают в хлеву. Причем дед закачивает жизнь самоубийством, причиной которого становится импотенция - видите ли, не встал член на юную крестьяночку. По сравнению с крепышом Ольмо (его играет Жерар Депардье), Альфредо (Роберт де Ниро) выглядит не только утонченно, что естественно для аристократа, пусть даже выросшего в деревне, но и гораздо более слабохарактерно, а это уже имеет большое значение. Подобно своему дяде Оттавио, он бежит от проблем в большой город, влюбляется в 21-летнюю прогрессивную девушку Аду (Доминик Санда), которая водит автомобиль, пишет стихи в стиле "футуризм" и нюхает кокаин. Когда после смерти отца Альфредо возвращается в родное поместье, чтобы стать его единовластным хозяином и создать с Адой "нормальную" барскую семью, как это было испокон веков, он понимает, что и здесь, и в стране все изменилось, и все это, понятное дело, прошло мимо него, очарованного коксом и богемной жизнью. В планы таких вот пасторальных господ, как Альфредо, добрых, мягкотелых, трогательно сочувствующих социалистам, не входили серьезные перемены. Они так хотели, чтобы грозы и град ("град - самое страшное проклятие" в начале фильма говорит одна крестьянская девочка) обошли их стороной. Но нет, стороной град их не обошел. Настало время действовать. А чтобы действовать - нету сил. Поэтому инфантильному Альфредо ничего не остается, кроме как тихо доживать свой век, смиренно надеясь, что коммунисты не выведут его в хлев и не расстреляют. Есть и еще одна прослойка - подлейшие, безжалостнейшие "чернорубашечники", все как один выходцы из среднего класса, пуще чумы боящиеся красных и готовых положить жизни на борьбу с ними. Не меньше крестьян они ненавидят хозяев, шефов, начальников, однако не смеют укусить руку, которая их кормит. Управляющий поместьем Аттила в исполнении Дональда Сазерленда выглядит попросту каким-то персонифицированным злом. Его якобы "контролируемое", как он сам утверждает, безумие вызывает страх. Больше всего в фильме удивляет сплоченность как крестьянского класса, так и этих жалких, хотя и страшных "чернорубашечников", то есть общая пассионарность людей, за вычетом вырождающейся элиты. Если ты, российский зритель, оглянешься кругом, то почувствуешь серьезную разницу между итальянцами и россиянами. Можно подумать, что у нас вся страна состоит из расы господ :) Не менее удивляет и высокая гражданская ответственность карабинеров, вызванных для усмирения крестьян в первой половине фиотм. Нам, российским зрителям, трудно поверить в то, что в какой-то стране, причем еще в начале прошлого века, омон не осмеливается поднять руку на женщин и старух, которые относятся к самым незащищенным и потому ненужным слоям населения - рабоче-крестьянскому классу. Этот длинный, длящийся более 5 часов, фильм захватывает с первых же кадров. Перед нами проходит череда фактурнейших персонажей, яркие солнечные пейзажи, ужасающие, хотя и достаточно редкие сцены насилия, типичная для Бертолуччи откровенность сексуальных сцен. Конечно, как всегда прекрасна операторская работа Витторио Стораро и музыка Эннио Морриконе. Фильм ценнен как историческая картина, ценнен за счет великолепной актерской игры, ценнен за свой политический пафос. За пять часов, что длится фильм, вполне можно стать коммунистом. Кстати, прошло 30 лет со дня выхода картины на экраны, и эти же 30 лет отделяют выход картины от финальной даты самого кинорассказа. Интересно, может ли это что-то означать? Оценка: 4/5. (Владимир Гордеев, «Экранка»)

Сто лет (не)терпимости. Два поколения помещиков Берлингьери дружат с главами крестьянской семьи Далько. Но в эти отношения раз за разом вмешиваются глобальные катаклизмы ХХ века: Первая мировая война, неурожай и голод, народные волнения, фашистская чума, Вторая мировая, - всякий раз обязывающие героев сделать свой выбор. События берут отсчет в день независимости - 25 апреля 1945 года. Но вместе со словами: «Я тоже хочу убивать», - сказанными 12-летним батраком, нацелившим винтовку на своего пожилого хозяина, фильм совершает стремительный экскурс в год, когда пьяный от горя паяц прокричал на всю Эмилию: «Джузеппе Верди умер!». Именно тогда, на заре ХХ века, и начался ... отсчет этой истории. В тот роковой год, в один и тот же день, родились Альфредо Берлингьери и Ольмо Далько, друзья-противники, поставленные временем по разные стороны баррикад. Novecento - самая крайняя точка преклонения Бертолуччи перед социалистической идеологией: для него в те времена «понятия коммунист и герой были синонимами». Однако мощь поэтического таланта, переживавшего свой расцвет, преодолела ограничения ангажированного социального кино. В первой (и, пожалуй, лучшей) трети картины Бертолуччи - «незаконнорожденный сын неореализма» - буквально упивается архаикой крестьянский культов и их языческим преклонением перед стихийными природными силами. Именно в эти моменты лучше всего видна связь с «Землей» (1930) Довженко и ранними шедеврами Висконти - «Одержимость» (1942) и «Земля дрожит» (1948). Перед Бертолуччи стояла неимоверно сложная задача - спрессовать в одном фильме полвека итальянской истории. Именно поэтому он активно прибегает здесь к символике и всевозможным аллегориям. Классовые интересы заставляют Альфредо и Ольмо стать врагами. Они же против логики этих интересов пытаются сохранить дружеские Отношения. По версии автора, оба представляют противоборствующие классы, но еще и две ипостаси одного человека. Осознавая бессмысленность социального соперничества, нищий Ольмо и богатый Альфредо раз за разом пытаются проявить свою половую состоятельность. Еще будучи мальчишками, они трахают матушку Землю, вырыв в ней семясборные лунки, меряются размерами пенисов - «член социалиста - самый большой член» (откуда маленькому Ольмо было знать, что самый большой член - это «член КПСС»), занимаются любовью втроем с проституткой, которой предоставляют право выбрать, кто из них круче... Сделав себе капитал на фрейдистском «Последнем танго в Париже», Бертолуччи на этот раз попытался найти гармонию между Марксом и психоанализом. И особенно это бросается в глаза в его трактовке фашизма, который он интерпретирует не как идеологическое понятие, а как извращенное биологическое зло. Обнаружив истоки фашистской сущности в садизме (здесь Novecento явно перекликается с «Сало» Пазолини), Бертолуччи, меж тем, очень даже убедительно воссоздает атмосферу, в которой оказалось возможным появление режима Муссолини, спровоцировавшего и преумножившего пороки эпохи. Как и в «Конформисте» (1970) здесь всплывает мотив педофилии. Так приказчик Аттила, ставший активистом фашистского движения, сначала насилует ребенка, а затем и убивает невинное создание. Перед тем он не менее извращенным образом расправлялся с кошкой, которую привязывал к позорному столбу и забивал насмерть собственной головой (мне представляется, что это одно из самых чудовищных убийств в истории кино). Немало натерпевшись у Бертолуччи, американец Дональд Сазерленд, игравший Аттилу, уже с явной опаской брался затем за свою следующую роль в Италии - Казанову в постановке Феллини. В фильм отражены пиковые моменты века, но, несмотря на эпический размах, пятичасовая сага почти не теряет живость повествования. Однако 80 минут, вырезанных при монтаже прокатной версии, все же не лучшим образом сказываются на результате: в отдельные моменты фильм начинает напоминать дайджест. Особенно пострадала от сокращений линия судьбы Аниты, жены Ольмо Далько, исполненной Стефанией Сандрелли. А вот поклонников харизматичного Де Ниро может несколько разочаровать тот факт, что актеру пришлось тут играть конформиста Альфредо, что не совсем вязалось с амплуа и личным характером американца, сыгравшего в том же году «Таксиста». Фильм был закончен в 1975-м, но впоследствии немало времени ушло на монтаж сокращенной четырехчасовой версии, затем начался дележ прав. И в результате эта монументальная фреска об итальянской жизни вышла в широкий прокат только во второй половине 1976-го. Однако она уже не особенно в нем нуждалась, так как все бюджетные затраты ($9 млн, что очень незначительно для столь масштабного проекта) были с лихвой восполнены за счет продажи прав. Брэнд по фамилии Бертолуччи уже начал работать на самого себя. Но поскольку формат был крайне неудобен для показа в кинозалах, фильм выпустили минимальным количеством копий. В СССР, стране победившего социализма и коллективистской психологии, не остались безучастными к этому «прогрессивному фильму с нехарактерной для буржуазного кино широтой исторического обзора». Однако сам фильм в прокат не пустили, а предпочли оперативно профинансировать «наш ответ Бертолуччи». И он не заставил себя ждать: уже через два года появился пятичасовой эпос Андрея Кончаловского «Сибириада». (Малов-кино)

Открывается сюжет этого эпического фильма Бернардо Бертолуччи началом двадцатого столетия - 1901 годом, а завершается уже под занавес второй мировой войны. В центре сюжета об этом значительном историческом периоде, простирающимся почти на полвека, стоят два человека, родившихся в один и тот же день, но различающихся всем, чем только можно, начиная от цвета волос и глаз, заканчивая их социальным положением. Один из них, Альфредо, - отпрыск богатых помещиков, другой, Ольмо - еще один ребенок бедных крестьян. Не смотря на такую социальную пропасть между героями, они подружатся в детстве и понесут дружбу через всю свою жизнь. Но фильм не только об этом. ... Отношения между Ольмо и Альфредо, а также отношения каждого из них с их ближайшим окружением стоят во главе сюжета. Дружба героев за все время не раз подвергнется проверке - и не только ударами трагедий в их личной судьбе, но и историческим влиянием. Сама «история» выступает здесь фоном, ее значительные события как будто были специально проигнорированы режиссером, например, вся первая мировая война, что ВОЗМОЖНО подчеркивает второстепенность важности КОНКРЕТНОГО исторического отрезка, но не истории как таковой. Но при этом не раз бросится в глаза тот факт, что фильм очень политизирован. Конечно, это можно понять по-разному. С одной стороны, можно принять за пропаганду коммунизма огромное количество в фильме красных флагов и переполненных идеологическим пафосом монологов представителей крестьянской общины. С другой, то же самое можно принять и за нарочитость автора в подчеркивании социальной пропасти между двумя главными героями. Почти в самом конце фильма, когда крестьяне будут освобождены от своих хозяев, есть очень простая по исполнению, но довольно многогранная при этом сцена. Говоря просто - камера снимает Ольмо и Альфредо сверху, они «идут» в одну сторону, а вся толпа крестьян с огромным флагом в руках - в другую. С точки зрения сюжета, эта сцена может символизировать то, что герои преодолели испытание времени и теперь оно не может помешать их дружбе. Возможно, именно поэтому уже в самой последней сцене мы видим сильно постаревших Ольмо и Альфредо и не знаем при этом конкретной даты. С другой точки зрения, менее романтической и более философской, эту сцену можно расценить как символ того, что человек не является всего лишь частичкой времени, марионеткой в руках эпохи. Есть люди, и есть время - они, безусловно, взаимоЗАВИСИМЫ и неразрывно связаны друг с другом, но человек при этом все же способен влиять на собственную судьбу. В конце концов, с художественной точки зрения - эта сцена является как бы отражением всего фильма в целом, который включил в себя не только историю двух личностей, но и историю тяжелого времени для людей низшего класса, и каждые из которых добились в итоге того, о чем возможно всегда мечтали. Фильмы, где охватываются целые эпохи - моя слабость. «Однажды в Америке», «Барри Линдон», сага «Крестный отец» - пожалуй, одни из известнейших представителей эпического кино. Эти фильмы отличаются от остального не только хронометражем, но и неповторимым духом, они проносят перед глазами зрителя целую жизнь, вызывая великолепные, мало с чем сравнимые ощущения, которое вообще может вызвать у меня кино. «Двадцатый век», безусловно, фильм сильный, местами даже тяжелый, но в целом, к сожалению, не «пробил» меня на такую бурю эмоций, как некоторые из фильмов, приведенных в пример выше. Это связано со многим: во-первых, со скачкообразным типом повествования, когда развернуто показываются отдельные небольшие отрывки из жизни героев, условно говоря, через каждые десять лет, в связи с чем теряется ощущение целостности сюжета; во-вторых, отсутствием переплетения в фильме времен посредством флешбэков; в-третьих, однообразием декораций в разных временных периодах, а также лишь косвенное затрагивание политических событий государства, что создает ощущение ограниченности фильма. Практически все действие разворачивается в «трех соснах». Одни и те же места, которые со временем никак не преобразуются, вызывает такое чувство, как будто время топчется на одном месте, не сдвигаясь вперед. Это не полностью разрушило тот дух, о котором я говорил выше, но чувствуется он значительно слабее, чем во многих других произведениях с подобным масштабом сюжета. Если честно, все то, что в «Двадцатом веке» касается именно художественности, - я, мягко говоря, не отнес бы к сильным сторонам фильма. Дело не только в способе подачи сценария. Есть, например, небольшие претензии по поводу чересчур экспрессивной манеры съемок некоторых сцен и игры актеров второплановых и эпизодических ролей (Претензий к исполнителям главных ролей претензий как раз нет. Де Ниро, Депардье и особенно Сазерленд отыграли блестяще). Съемки лиц крупным планом, чрезмерная выразительность эмоций явно непрофессиональных актеров, доходящая до откровенно смешных гримас на их лицах, признаться честно - раздражала. Благо таких сцен было не слишком много. Музыка Эннио Морриконе приятна и красива, но спустя некоторое время после просмотра, я понял, что даже приблизительно не могу вспомнить ни одной композиции, ни одного мотива. Музыка не запоминается после фильма, и слабо подчеркивает его атмосферу. Это не то, чтобы серьезный недостаток, но непроизвольное сравнение с другими работами гениального композитора оставляет осадок разочарования. А учтение всех художественных сторон вместе, приводит к осознанию того, что фильм мог быть просто гениальным, вложи в него художники, режиссер и композитор чуть больше своих творческих усилий. Но есть также и то, что лично для меня, наоборот, в лучшую сторону отличает произведение Бернардо Бертолуччи от других фильмов данного жанра. Это абсолютная раскованность, раскрепощенность итальянского режиссера, которая присуща, пожалуй, всему его творчеству, и которая неоднократно подвергалась спорам со стороны критики. Не раз Бертолуччи ругали за наличие в его фильмах сцен довольно откровенного содержания; не все, но многие зрители, да и критики отказывались воспринимать это в качестве художественного приема. Не стал исключением и этот фильм. Для меня же данный аспект - важная часть фильма, и одно из главных его достоинств. Жестокость и откровенность сексуальных сцен, как бы это не звучало странно, делают фильм гораздо более ЖИВЫМ и... непредсказуемым, а оттого и более интересным. Бертолуччи не перегибает палку ни с одним, ни с другим, не прибегает ни к чему противоестественному, или тому, что может вызвать у зрителя сильное отвращение, за исключением разве что «особенных», брезгливых людей, которые как раз и занимают отрицательную позицию к этому фильму. Казалось бы, зачем, например, снимать крупным планом не очень приятный момент, где взрослый Ольмо разрезает убитому поросенку живот и достает оттуда внутренности? Или сцена где фашиста Атиллу закидывают коровьим пометом? Сами по себе эти сцены не стоят ничего, но всему фильму в целом они придают более живую, реалистическую окраску. Неудивительно, что фильм не удосужился ни одной серьезной награды. Это печально, но одновременно с этим понимаешь, что не так уж и несправедливо. По крайней мере, критиков МОЖНО понять. Фильм получился действительно очень спорным, и дело не только в тех аспектах, которые были затронуты в двух предыдущих абзацах. Как исторический фильм он может показаться малосодержательным, поскольку все громкие исторические события затрагивалась здесь вскользь, но при этом активно пропагандирующим идеологию коммунизма. Бертолуччи снял такой фильм, который невозможно понять однозначно, все зависит исключительно от субъективного зрительского восприятия. Для меня «Двадцатый век» останется в памяти тяжелой историей дружбы двух совершенно не похожих друг на друга людей, и притчей о том, на сколько человек может быть зависим и наоборот - независим от того времени, которое было выбрано для него судьбой. (Барон Натюрморт)

Ожидание посмотреть фильм «Двадцатый век» было довольно долгим. Но сам просмотр оказался настоящим приключением, путешествием по миру, который создал знаменитый итальянский режиссер. Нельзя не признать, испытание было очень нелегким: просидеть пять часов перед экраном, но этот фильм запомнится надолго. Бернардо Бертолуччи еще в 70-х годах очень четко выявил тему для своих фильмов: центровым моментом в его самых лучших киноисториях всегда было отношение между людьми, нередко это были родственные отношения, то, как они меняются с годами. «Двадцатый век» - это история двух друзей, которые, несмотря на разные условия жизни, сохранили свою дружбу до конца. Но это лишь стержень для развития фильма. ... Бертолуччи показывает куда больше. В эти пять часов проходят десятки лет жизни, а центровые персонажи меняются с каждым часом. Каждый действующий актер здесь может почувствовать себя главным героем, при этом каждый герой здесь абсолютно разный. Альфредо, роль которого исполнил восходящий тогда Роберт Де Ниро - это честный человек со своими принципами и добрым сердцем. «Я никогда не сделал ничего плохого людям» - говорит он в одном эпизоде. Вообще, для Роберта 76-й год, в котором вышел этот фильм, стал самым плодотворным в карьере. Помимо «Двадцатого века», у него были главные роли в шедевре Скорсезе «Таксист» и в очень неплохой драме «Последний магнат». Прискорбно, что при таком вкладе «Оскар» ему тогда зажали. И несмотря на то, что в «Таксисте» его работа была на порядок сильнее, нельзя отрицать, что в картине Бертолуччи он создал совершенно новый образ с совсем новыми штрихами. Он прожил столь противоречивую жизнь вместе со своим героем. Это была своего рода репетиция перед фильмом «Однажды в Америке», где у него была чуть более масштабная и насыщенная роль. Ольмо - не такой умный, как Альфредо, но более сильный, более смелый, он пережил войну. «Двадцатый век» - это событие хотя бы потому, что он собрал в себе двух лучших актеров разных стран. Жерар Депардье начал карьеру актера всего на один год раньше, чем Де Ниро. Как и у Де Ниро, лучший период у актера был в 70-80-х годах. Глядя на его фильмографию и увидев в списке чуть ли не двести фильмов, кажется, что он действительно живет ради искусства. «Двадцатый век» - это одна из его первых ролей, которая открыла новые грани и перспективы для будущих фильмов. Отдельным слово стоит отметить Дональда Сазерленда, который создал одного из самых ярких и колоритных злодеев в истории. Его реально ненавидишь, ненавидишь все его поступки и радуешься, когда он получает по заслугам. Из-за его героя в фильме немало жести. Вообще, Бертолуччи нередко переступает границы, делая свои фильмы более открытыми. От того они часто подвергаются критике и в прокате, соответственно, проваливаются. Его фильмы не для всех. Так что смиритесь с тем, что пару раз режиссер заставит вас здесь понервничать и даже оторвать глаза от экрана. Но красоты в фильме куда больше. Каждая сцена по-своему уникальна. Каждый кадр отчищен до блеска. Нам покажут Европу в лучших проявлениях. Покажут, как солнечный свет переливается на окна старых классических домов под прекрасные, как всегда, звуки музыки Эннио Морриконе. Несмотря на обилие жестких сцен, фильм сохраняет свою динамику и почти нигде не провисает. Наверное, лучше смотреть этот фильм во второй половине дня, ближе к вечеру, когда за окном еще синее небо, так смотрел фильм я. И если вы дотяните до конца, то увидите один из самых тихих, грустных, и в тоже время красивых финалов. «Двадцатый век» можно смело назвать одним из самых недооцененных фильмов всех времен. Бернардо Бертолуччи создал не только одну из самых масштабных и эпических картин; можно сказать, что его «Двадцатый век» опередил время. И его низкие сборы, и полное отсутствие каких-либо номинаций можно объяснить лишь тем, что тогда, в 76-м году, мир просто не был к нему готов. Чего говорить, в начале фильма дед Альфредо говорит: «Старикам тут не место»... (Colin Baton)

Новый век рождается в крови и дерьме. Бертолуччи меня раньше не поражал своим "Последним императором", "Стратегией паука", "Ускользающей красотой" - казалось, что это просто раскрученный Голливудом псевдотитан. Но оставался "Двадцатый век", который мне все не удавалось посмотреть, а специально покупать, опасаясь разочарования, не хотелось. Добавлял скепсиса отзыв Висконти начала 1970-х: что все молодые режиссеры, включая Бертолуччи - просто порнографы. И вот канал "Культура" совершил подвиг, в два вечера устроив показ данного фильма. И должен сказать, что Бертолуччи - фигура реальная, не дутая. Столь мощно снять кино, выстроить сюжетные линии, создать символические образы, решить это цветом, светом, видеорядом - пожалуй, где-то ... он превзошел Висконти с его "Гибелью богов". Удивительно, что в русском переводе "ХХ век" - в оригинале "Новеченто" - то есть Новый век - и неудивительно слышать это от члена Итальянской коммунистической партии Бернардо Бертолуччи. Фильм и завершается символическим укладыванием героя де Ниро на рельсы под паровоз с красными флагами (вот Ельцин на это так и не пошел). Учитывая, что де Ниро играет местного землевладельца - "хозяина" - смысл прозрачен, его чуть ранее озвучивает мальчик с винтовкой: "хозяев больше нет!" - их смела История, которая на стороне тенденций равенства и братства, а не иерархии и собственности (на примере нашей Родины мы видим, что все такие обобщения грешат поверхностностью). В данном случае слово "хозяин" вовсе не эквивалентно тому позитивному, произносимому с придыханием в 1980-е в необуржуазной пропаганде, а равно слову "мироед" или "кровосос". При этом главный герой вовсе не какое-то чудище. Он просто пользуется сложившимся миропорядком - ну не отказываться же ему от сладкой жизни ради голодающих крестьян! Чудищем в картине изображен местный лидер фашистской партячейки Аттила. Изображен он с уклоном в сексуальную психопатологию, хотя, скорее, это можно понять символически. В данном случае Бертолуччи не оригинален: в 1970-е многие так изображали фашизм: и у Висконти в "Гибели богов" Хельмут Бергер нехорошо поступает с мамой (Ингрид Тулин) и малолетней девочкой, и "Ночной портье" Кавани вызвал бурные споры. Кое-кто увидел такую же сексуальную психопатологию в "Лакомбе Люсьене" Маля, но там, по-моему, нет этого перегиба. А что это перегиб, писала вся советская критика - и, вероятно, из-за перебора с сексуальными сценами (скажем, можно посмотреть воочию на "хозяйство" Депардье и де Ниро - хоть и не крупным планом) фильм не вышел в советский прокат, хотя много тарахтели о его прогрессивных тенденциях (в отличие от "ревизионистской" картины Маля). Сексуально-брутальные тенденции Аттилы, конечно, имеют символический характер - и даже больше символический, чем документальный, но тут бы Бертолуччи поучиться у Висконти, который сцену изнасилования матери решил предельно тактично и художественно. Новое поколение режиссеров - от Бертолуччи до Феррери и Беллоккьо - оказалось более натуралистичным и прямолинейным в изображении многих жизненных явлений. Тем не менее, картина остается вершиной творчества Бертолуччи и одним из лучших творений мирового кинематографа 1970-х годов - периода, когда кино достигло, на мой взгляд, пика в возможностях выразительности. (Грустный бэби)