ОБЗОР «ЗАВЕЩАНИЕ ДОКТОРА МАБУЗЕ» (1933)
"Завещание доктора Мабузе" ("Завет доктора Мабузе").
Комиссар уголовной полиции Берлина Карл Ломан (Отто Вернике) расследует дело, в котором все улики ведут к человеку, который уже много лет находится в психиатрической больнице - доктору Мабузе (Рудольф Кляйн-Рогге)...
Если в первом фильме («Доктор Мабузе, игрок») злодей совершал преступления ради собственного обогащения, в этом он пошел дальше. Он даже заявляет: "Государство - это я!". Впрочем, чего не скажет душевнобольной? Мабузе заперт в стенах психиатрической клиники, где он, как одержимый, разрабатывает многочисленные планы масштабных ограблений и террористических операций. И его конспекты не пропадают зря, они служат руководством к действию...
Второй из трех фильмов Фрица Ланга (1890-1976 ), объединенных фигурой доктора Мабузе («Доктор Мабузе, игрок», 1922 ; «1000 глаз доктора Мабузе», 1960 ).
Это вторая звуковая картина Ланга (после «М - город ищет убийцу», 1931 ) и последняя, снятая им до отъезда из гитлеровской Германии.
Один из главных персонажей - комиссар уголовной полиции Карл Ломан, в исполнении Отто Вернике (1893-1965 ), «перешел» из предыдущего фильма Фрица Ланга «М - город ищет убийцу» (1931).
Съемочный период: 2 октября 1932 - январь 1933.
Место съемок: Берлин () и окрестности (остров Айсвердер , Шпандау , Груневальд ); окрестности Йютербога ().
Оружие в фильме - .
Транспортные средства, показанные в картине - .
Кадры фильма: ; .
В картине звучат фрагменты оперы Рихарда Вагнера «Валькирия» ().
Текст фильма: ; .
Премьера картины была запланирована на 24 марта 1933 в «Ufa-Palast am Zoo» (), том же кинотеатре, где в 1931 состоялся премьерный показ «М - город ищет убийцу».
Йозеф Геббельс (1897-1945 ) так прокомментировал «Завещание доктора Мабузе» в своем дневнике: "Очень захватывающий. Но не может быть выпущен. Руководство к преступлениям".
29 марта 1933 фильм был запрещен Имперским министерством народного просвещения и пропаганды () по причине его «угрозы общественному порядку и безопасности».
Премьера: 21 апреля 1933 (Будапешт, Венгрия) - 124-минутная немецкая версия; 24 августа 1951 (ФРГ).
Англоязычные названия: «The Testament of Dr. Mabuse»; «The Last Will of Dr. Mabuse»; «The Crimes of Dr. Mabuse».
Слоганы: «The Screen's Supreme Thrill Drama!» (1943); «Madman? Monster? Murderer? Scientist?» (1952); «In His Warped and Evil Brain the Lust to Kill... Kill... Kill!» (1952); «Super-Man or Monster? You Decide!» (1952); «More Frightening Than "Frankenstein". Deadlier Than "Dracula". More Hideous Than "Mr. Hyde"» (1952); «Fritz Lang's Meisterwerk. Der Gewaltigste Film der Gegenwart».
Трейлер: , .
Обзор изданий картины: ; .
«Завещание доктора Мабузе» на Allmovie - .
О картине на сайте Criterion Collection - .
«Завещание доктора Мабузе» на немецких сайтах о кино: ; ; ; ; .
О картине на сайте Turner Classic Movies - .
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 89% на основе 19 рецензий ().
«Завещание доктора Мабузе» входит в списки: «Лучшие фильмы всех времен» по версии издания Sight & Sound; «Лучшие фильмы» по версии сайта They Shoot Pictures; «500 лучших фильмов ужасов» по оценкам пользователей IMDb; «Любимые фильмы Кристофера Нолана» ().
Рецензии: ; .
Сергей Роман. «'Завещание доктора Мабузе' (1933) как итоговое произведение немецкого периода творчества режиссера Фрица Ланга» - .
Станислав Тарасенко. «Киноведы»: Трилогия Фрица Ланга о докторе Мабузе - .
Ремейк - «Завещание доктора Мабузе» (1962 ).
Сиквелы и приквелы других режиссеров: «Возвращение доктора Мабузе» (1961 ); «Невидимый доктор Мабузе» (1962 ); «Скотланд Ярд против доктора Мабузе» (1963 ); «Лучи смерти доктора Мабузе» (1964 ); «Месть доктора Мабузе» (1972 ); «Доктор М» (1990 ); «Доктор Мабузе» (2013 ); «Доктор Мабузе 2» (2014 ); «The Thousand and One Lives of Doctor Mabuse» (2020 ).
Картина спародирована в шведской комедии «Jonssonligan & den svarta diamanten» (1992 ).
Доктор Мабузе (Рудольф Кляйн-Рогге), заключенный в сумасшедший дом пророк хаоса и саботажа, возрождает подпольную террористическую организацию, загипнотизировав директора лечебницы, доктора Баума (Оскар Береги ст.). Придя к власти, нацисты первым делом, подражая Мабузе, спалили Рейхстаг, вторым - запретили фильм о Мабузе, вернувший на экран изловленного в киноверсии 1922 года злодея. Слишком многозначительная деталь, чтобы довериться ей и принять простое объяснение: Ланг успел в последнюю минуту прокричать что-то вроде «Люди, будьте бдительны». Много чести для нелепого фюрера - сравнивать его с гением зла Мабузе, героем самого клаустрофобического фильма в мире. И сам доктор, и его преследователь Хофмейстер, доведенный заговорщиками до сумасшествия, заперты ... в камерах, которые не открыть ни изнутри, ни снаружи. Но можно сказать, что они заперты в узилище разъедаемого безумием сознания. Фильм - гимн плененному духу, пусть и больному. Дух мучительно преодолевает нарушенную коммуникацию, наполняет смыслом криптограммы, снимает с мозга, забуксовавшего, как граммофонная пластинка, иглу страха. От плоти Мабузе отделяется голос, размноженный в записи, затем дух покидает тело, сброшенное на пол камеры. Однако призрак Мабузе виден не только безумцу Бауму, но и нам, зрителям. Следовательно, или Мабузе реален, или мы безумны. 9/10. (Михаил Трофименков, «Афиша»)
«Черный» путь Фрица Ланга. [...] Сочетанием триумфа формы с категорической неделимостью на белое и черное отличается также следующий фильм Ланга - «Завещание доктора Мабузе» (1933). То, что эстетически эта картина родственна в первую очередь «М», а не первому фильму о докторе 1922 года, подтверждается наличием в обоих лентах общего героя - харизматичного шефа полиции Ломана, роль которого исполнил Отто Вернике. Ну, а самого Мабузе вновь сыграл Рудольф Кляйн-Рогге, постаревший на десять лет и достигший вершин мистической зловещности. В 1930-е, накануне прихода к власти нацистов, Мабузе настроен на то, чтобы прибрать к рукам весь белый свет и даже заявляет: «Государство - ... это я!». Соответствуя масштабу, впечатляющие сцены в фильме следуют друг за другом: зритель не успевает отдать должное по-нуаровски мрачной истории бывшего полицейского, раскрывшего тайну Мабузе и впавшего в безумие, как получает ледяной холодок мистики в виде призрачной фигуры доктора, поработившей сознание послушной марионетки. А в финале нас ждет ночная погоня, которая в духе «Калигари» завешается в палате сумасшедшего дома. Со смыслами «Завещания» все вышло непросто. Если первая часть трилогии отражала трагедию немецкого послевоенного общества, то вторая выступила против стадности и слепого следования чьей-то указке. В скорости после выхода картина была признана вредной тем принципам, которые диктовала фашистская власть, и оказалась под запретом. Не ко двору пришлись и визуальные эффекты в духе доживающего последние дни и окончательно исчезнувшего при Гитлере экспрессионизма. Хотя сам Ланг изначально не ставил цели снять антинацистский фильм, его пророческое значение на сегодня является первостепенным. Даже сам режиссер в последующих интервью признавал это, ассоциируя пожар в одной сцен с пылающим Рейхстагом. В 1933 году крупнейший немецкий режиссер Фриц Ланг покинул Германию. Что до Мабузе, то он остался на родине и продолжил (правда, в несколько ином обличье) бороться за власть до мая 1945 года. [...] (Глеб Колондо. Читать полностью - )
[...] Последней точкой немецкого экспрессионизма я бы назвал 1933 год. Почему 1933 год? Это тот момент, когда последние по-настоящему влиятельные деятели немецкого кино и литературы, и музыки, и чего угодно, те самые люди, которые поняли, что в Германии для них жить, во всяком случае, и работать будет совершенно невозможно, когда они уехали из страны. 1933 год - это год выхода на экраны Германии последнего немецкого фильма Фрица Ланга, возможно, самого гениального (или одного из двух самых гениальных, вместе с Фридрихом Вильгельмом Мурнау) режиссера немецкого экспрессионизма. Фриц Ланг сделал фильм очень страшный, очень мрачный, суровый фильм, это уже звуковое кино, под ... названием "Завещание доктора Мабузе". От Калигари до Мабузе - это та самая дистанция, на которой существовало вот это немецкое кино. И соответственно, это очень страшный фильм, который рассказывает о террористической власти некоего абсолютно сошедшего с ума индивидуума - доктора, психа, которого заключили в психушку, и который оттуда ухитряется править миром и создавать, устраивать какие-то чудовищные теракты. Но самое интересное, что к середине фильма (простите меня за спойлер, но без него не рассказать о фильме) выясняется, что этот доктор Мабузе давно умер. Его нет в живых. Есть только записанный на магнитофон, на пленку его голос. И вот этот его голос существующий (видите, как режиссер использовал ресурсы только-только начинавшегося звукового кино), этот голос и управляет миром. Голос мертвого, не существующего сумасшедшего. Вот это, согласитесь, довольно жуткая картина, образ, это был тот момент, на котором закончится немецкий Фриц Ланг. В этом же году он развелся с Теа фон Харбоу - это была его жена. Совершенно замечательная сценаристка, которая радостно приняла приход Гитлера к власти. Фрицу Лангу же тогда предложили возглавить немецкую кинематографию. После его фильма, в котором Гитлер и его близкие увидели воплощение арийского духа, фильма "Нибелунги", в нем видели настоящего воплотителя этих идей на экране. И поскольку к кинематографу, как вы, наверное, знаете, нацисты относились очень трепетно, Фрицу Лангу было сделано предложение, от которого невозможно отказаться. Он - режиссер, который, кстати говоря, был сыном еврейки, отказался от этого с ужасом, развелся со своей женой и бежал в Америку, где продолжилась и весьма была успешной его тамошняя карьера. На этом немецкий экспрессионизм, который, конечно, попадал под нацистское определение дегенеративного искусства, закончился. Это был период между двумя войнами, который вылился в короткую, но очень эффектную эйфорию нацистского кинематографа, и затем остался уже достоянием истории, которая, как я вам уже сказал, киноведами в книгах была описана уже после того, как война закончилась. [...] (Из лекции Антона Долина о кинодостижениях Германии. Читать/смотреть полностью - )
Ступеньки скрипят... [...] Однако «ночную» изнанку жизни страны парадоксально отразил и официозный кинематограф тех лет. Конечно, в нем не шла речь о беззакониях власти - во тьме роились зловещие тени внутренних врагов, обычно связанных с неким диверсионным «центром». Но в фильмах «Партийный билет», «Великий гражданин», «Высокая награда», «Честь», «Ошибка инженера Кочина» и других был резкий контраст между радостным советским днем с его вольным трудом и звонкими песнями - и копошением мрачного «подполья», средоточия неясной острой опасности. Эта схема совпадала с болезненной расколотостью массового сознания, где животному страху назначалось жить в потаенной подкорке, ни в коем случае не поднимаясь в «верхние» ... этажи, в сферы разума и анализа, где он неминуемо скукожился бы и истаял, как «экспрессионистический» вампир при свете утра, пронзающего его скрюченное тело первым же лучом. Кино «ежовщины» бессознательно отразило «надстройку» и «базис», фасад и подполье системы. Но задолго до ее смутных, двоящихся, неверных очертаний, зафиксированных советским экраном 30-х годов, появилась лента, где внутреннее строение тоталитарной системы было явлено с наглядностью чертежа: выдающийся режиссер Фриц Ланг в знаменательном 1933 году снимает фильм «Завещание доктора Мабузе». Это не лучшее создание Ланга - лента делалась в угарной атмосфере фашизирующегося общества, режиссеру мешали работать, и следы его депрессии здесь заметны. Тем поразительнее - откровения фильма, актуальные и для нынешнего дня. В городе происходят взрывы, нападения, террористические акты, не преследующие никакой видимой цели и не складывающиеся в логическую систему. Выясняется, что все эти акции проводятся для того, чтобы создавать горожанину специфический фон жизни - постоянно терзать его сознание страхом, чтобы тот, взвыв, приполз просить защиты от хаоса и террора у кого угодно. И тогда, под мольбы этих запуганных кроликов, родится мощное и воинственное государство, где преступление будет возведено в закон, - «Государство Преступлений». В начале «перестройки» Гавриил Попов написал знаменитую рецензию на роман Александра Бека «Новое назначение». По сути, она была трактатом о строении «административно-командной системы» (назвать ее тоталитарной тогда еще не решались). В этой статье ведомство Берии именовалось как встроенная в Административную Систему «подсистема Страха», необходимая для ее бесперебойного функционирования. Эта скрытая, теневая, миражная сторона системы была незримой смазкой, без которой застопорились бы шестерни тоталитарной махины. Поразительно, как задолго до появления этой статьи большой художник словно бы не только артикулировал ее положения в слове, но и передал их в пластике. Можно было предположить, что экспрессионист Ланг, создавая образ «подсистемы страха», выстроит на экране некое подобие катакомб с лабиринтами, косыми стенами и нависающими тенями. Он поступает наоборот: акции запугивания разрабатываются в сети разбросанных по городу прозаических контор с телефонами и картотеками, а бандиты больше похожи на клерков. Здесь шуршит потихоньку своя жизнь, плетут интриги, сплетничают, в обеденный перерыв варят сардельки - ничего запредельного и инфернального. Само изображение говорит о том, что раковую опухоль, из которой развивается тоталитарное государство, образует сращение терроризма и бюрократии. [...] (Олег Ковалов. Читать полностью - )
"Власть - преступности!" - то ли иероглифы, то ли каракули, которыми день изо дня покрывает листы бумаги доктор Мабузе (Рудольф Кляйн-Рогге), запертый в палате лечебницы для душевнобольных и замкнувшийся в немом безумии, складываются в программу-максимум партии нового типа, партии будущего, партии убийц. Совершать как можно больше бессмысленных преступлений. Убивать наугад, кого угодно. Казнить отступников. Взрывать заводы. Подменять купюры в банковских хранилищах на фальшивки. Сеять хаос. Заставить людей испытывать постоянный страх: тогда они сами приползут на коленях к Мабузе. Герой, выдуманный гениальным Фрицем Лангом и его женой-сценаристкой Теа фон Харбоу в "Докторе Мабузе, игроке" (1922), был таким же кукольным злодеем, как ... Фантомас или Фу Манчу. Вращался в высшем обществе под заемными личинами, владел гипнозом, интриговал и шантажировал, играл в карты и обрушивал биржу, но страха не внушал. Другое дело - Мабузе из "Завещания", взлохмаченный, жалкий старик с глазами-бельмами, к безволосой голой ноге которого уже в середине фильма привяжут номерок санитары морга. Мабузе умирал, но дело его жило: дух философа страха вселялся в директора клиники Баума (Оскар Берги), прозрачный призрак диктовал устами врача приказы головорезам. Порой кажется, что дух Мабузе вселился не в Баума, а в самого Ланга. Это Ланг гипнотизирует зрителей, расплескивая в воздухе иррациональный страх. Страх торжествует с первых же кадров: полумертвый от ужаса человек прячется за тюками в помещении, пол и стены которого вибрируют от работы невидимых станков. Ужас в "Завещании", вообще, бесплотен. Неумолимый голос из-за занавеси инструктирует убийц: если осмелиться расстрелять и отдернуть занавес, за ним лишь граммофон и пробитый пулями силуэт-муляж в кресле. Автомобиль тормозит на перекрестке: когда загорится зеленый свет, поникнет мертвый водитель, убитый кем-то, кого зритель не успеет разглядеть. Хотя реалии на экране сугубо современные, этот ужас обладает мифологической мощью. В одном из самых волшебных эпизодов мирового кино Баум мчится по ночной дороге, мощный автомобиль глотает километры, вспыхивают в свете фар бьющиеся в истерике деревья, а за спиной доктора маячит прозрачный Мабузе, указывающий ему путь. Пожалуй, это сильнее, чем хрестоматийный проезд Зигфрида через зачарованный, туманный лес в "Нибелунгах" (1926) Ланга. Безумный тиран и убийца - вот Зигфрид образца 1933 года. "Завещание" принято считать антифашистским фильмом, предвидением скорого воцарения нацизма. В пламени химической фабрики видится пожар Рейхстага, в уличном терроре вездесущих убийц - бесчинства штурмовиков, в судорожной жестикуляции Баума - замашки Гитлера. Фильм действительно был запрещен к показу в Германии в марте 1933 года. По рассказам Ланга, ничем не подтвержденным, назавтра после победы наци его вызвал к себе доктор Геббельс и предложил возглавить все немецкое кино. Ланг отказался, сославшись на то, что у него мать - еврейка. Геббельс улыбнулся: "В Германии я решаю, кто еврей". Ночью Ланг бежал из страны. Но проблема в том, что сценарий "Завещания" писала Харбоу, уже вступившая в НСДАП, и антифашистский памфлет из-под ее пера выйти никак не мог. Скорее, сеятелями хаоса и страха она считала "красных". В общем-то, это и не важно: совместная фантазия антифашиста и нацистки породила образ террора, не стареющий потому, что у него нет партийности, национальности, возраста. (Михаил Трофименков, «Коммерсантъ Weekend»)
[...] Когда останки немецкой республики уже грозили рассыпаться в прах, Фриц Ланг снял "Завещание доктора Мабузе", выставив перед надвигающейся катастрофой нечто вроде последнего барьера. Но буря разразилась до появления ленты Ланга на экране, а когда нацисты пришли к власти, доктор Геббельс самолично запретил "Завещание". В последовавшей беседе с режиссером Геббельс выразил восхищение "Метрополисом" и лишь вскользь упомянул о своем неудовольствии "Завещанием доктора Мабузе". После этого разговора Ланг почел благоразумным покинуть пределы Германии[136]. Полная копия "Завещания", снимавшаяся для французов одновременно с немецким оригиналом, была контрабандой вывезена через границу и тиражирована во Франции. Когда в 1943 году картина вышла на нью-йоркский экран, ... Ланг написал "Предисловие к фильму", где изложил его первоначальный замысел: "Это фильм-аллегория, в которой запечатлена террористическая политика Гитлера. Лозунги и воззвания "третьего рейха" в фильме вложены в уста отъявленных преступников. Таким путем я надеялся разоблачить замаскированную нацистскую теорию, согласно которой нужно было намеренно разрушить все, чем дорожил немецкий народ... И когда все рухнуло и немцев охватило страшное отчаяние, им пришлось искать помощи у "нового порядка". Хотя комментарии Ланга в известной мере отдают ретроспективным видением, все же нельзя не признать, что его лента действительно предвосхищает практические методы нацистов. Главный герой фильма - известный психиатр Баум - находится под гипнотическим воздействием доктора Мабузе, который, как читатель, вероятно, помнит, сходит с ума в финале первой ленты Ланга о Мабузе (1922). В "Завещании" этот ранний экранный тиран появляется в качестве пациента психиатрической клиники Баума. Там он занят тем, что испещряет бесконечные бумажные листы подробными описаниями того, как взорвать железную дорогу или химическую фабрику, как ограбить банк и т. д. Его писания представляют собой настоящий учебник для преступников и злодеев, действия которых вдохновляет удивительно знакомое речение: "Человечество следует ввергнуть в бездну ужаса и страха". Доктор Баум, завороженный, по его же словам, "гением Мабузе", ведет двойную жизнь, подобно Калигари: с одной стороны, он психиатр, с другой - главарь преступной шайки, с помощью которой старательно выполняются инструкции, нацарапанные безумцем Мабузе. Банда развивает бешеную деятельность, убивая людей и занимаясь подлогами. Когда Мабузе умирает, его параноический последователь, жаждущий подчинить себе мир, считает, что дух Мабузе переселился в него. Баума выслеживает полицейский комиссар Ломан, тот самый экранный детектив, который нашел детоубийцу в "М". Методичный и проницательный сыщик Ломан выступает немецким вариантом англо-саксонского детектива. Когда ему наконец удается загнать Баума в ловушку, тот прячется в бывшую палату покойного Мабузе, где его собственное безумие становится очевидным для всех. Фильм "Завещание доктора Мабузе" уступает "М". В нем громоздятся друг на друга тщательно воспроизведенные кинематографические ужасы. В те моменты, когда Баум полностью идентифицируется с Мабузе, зловещий призрак того с точностью часового механизма возникает перед Баумом. Поскольку нагнетание страшных эффектов имеет обратное действие, неоднократное появление Мабузе на экране сообщает фильму известную монотонность, а не увеличивает его напряжение. Однако есть в "Завещании" два замечательных эпизода, которые свидетельствуют, по словам американского критика Германа Вейнберга, о "сверхъестественной способности Ланга извлекать ужас из самых простых вещей". Первый эпизод открывает фильм: на экране показывается человек, прячущийся в заброшенной мастерской, которая почти сотрясается от заунывного, неотвязного гуда. Страх этого человека и необъяснимый, пугающий шум призваны для того, чтобы внушить беспокойство зрителю, который еще не понимает, что человек следит за фальшивомонетчиками Баума и что гудит печатный станок. Трудно передать более выразительно ощущение жизни в условиях террора: в атмосфере эпизода как бы чувствуешь дыхание неотвратимой гибели, но не знаешь, когда и где тебе на голову опустится топор. В другом эпизоде изображается тот же человек, выслеживающий преступников, один из сыщиков Ломана. Побывав в лапах бандитов, эта жертва садистского изуверства Баума сходит с ума и проводит дни в палате его психиатрической лечебницы. Он воображает, что живет в пустоте, и стоит Ломану приблизиться к нему, как он в паническом страхе забивается в угол и ужасным голосом поет: "Глория! Глория!" Эту пустоту Ланг сумел воссоздать осязаемо-реальной. Прозрачные стеклянные стены обступают безумного сыщика, - их переливчатая невещественность порождает ужасы, еще более впечатляющие, чем ужасы преступного мира. У доктора Геббельса были, конечно, все основания запретить фильм Ланга. Однако трудно себе представить, чтобы средний немец мог уловить аналогию между преступной шайкой на экране и бандой Гитлера. Но даже если немцы и схватывали ее, фильм вряд ли воодушевлял их дать отпор нацистам: ведь Ланг настолько увлекся искусным воспроизведением завораживающей власти Мабузе и Баума, что фильм его скорее отражал их демоническую неотразимость, нежели душевное превосходство их оппонентов. Ломан действительно сокрушает Баума, но победитель лишен в фильме какого бы то ни было ореола, подобно своему предшественнику, доктору Венку, выследившему преступников в первом фильме Ланга о Мабузе. Ломан в "Завещании" довольно бесцветная фигура полицейского служаки и в таком качестве неспособен представлять силу, могущую решительно вмешаться в политику. Победа Ломана лишена мощного нравственного резонанса. Как часто бывает у Ланга, закон побеждает, но беззаконие отливает манящим блеском. Этот антинацистский фильм Ланга свидетельствует о том, что нацистский дух завладел немецкой душой, недостаточно вооруженной для того, чтобы превозмочь его бесовскую притягательность. [...] (Из книги Зигфрида Кракауэра (1889-1966 ) «От Калигари до Гитлера. Психологическая история немецкого кино», 1947) 136 - "После этого разговора Ланг почел благоразумным покинуть пределы Германии..." В этом разговоре Геббельс, объясняя Лангу причины запрещения "Завещания доктора Мабузе", предложил ему работать над нацистскими фильмами. В тот же вечер Ланг поспешил уехать из Германия в Париж, а затем в США. За ним не последовала его жена, сценаристка Теа фон Харбоу, которая была поклонницей Гитлера.
[...] И, что весьма важно, искусство и массовая культура подчинены совсем не одним и тем же законам. Фотографическое происхождение кинематографа, его способность к прямому отражению вещного мира могут привести к выводу о столь же прямом отражении экраном общественной жизни, исторического процесса. Более, чем все другие искусства, кино может создавать иллюзию реальности. Это и породило идею зависимости тех или иных жанров от социально-психологического состояния общества. Это так и не так. Наиболее исследованным в этом плане периодом является период немецкого экспрессионизма, период между окончанием первой мировой войны, поражением революции в Германии и возникновением фашизма. Можно прийти к выводу, что это тяжелое для ... немецкой нации время экран зафиксировал с точностью документа. В лучших лентах экспрессионизма запечатлены гнетущая социальная атмосфера, напряженность психологических состояний, экономическая и политическая депрессия, растерянность и неверие в будущее. Это период гнетущего страха, а страх, как известно, является состоянием, когда человек-песчинка лихорадочно ищет опоры во власти диктатора, в боге, сверхъестественных силах. Все это создает условия для возникновения всевозможных вождей, спасителей, пророков. Сложная, истерически-напряженная атмосфера этого периода нашла отражение в лучших фильмах немецкого экспрессионизма - «Кабинете доктора Калигари», «Завещании доктора Мабузе», «Голубом ангеле» и еще в десятке-двух других картин. Ленты эти - документы страха как перед настоящим, так и перед будущим. [...] Автор книги «Дьявольский экран» Лотта Эйснер - немка, живущая в Париже. Ее работа в какой-то мере продолжает традиции Кракауэра, она также стремится рассматривать явления кинематографа в зависимости от социальной психологии, национального характера, исторических обстоятельств. Ее также привлекает период экспрессионизма. Естественно, она не могла пройти мимо вопроса: почему именно в Германии появился этот «дьявольский экран», какие обстоятельства повлияли на формирование именно такого типа искусства? Одну из причин она видит в том, что «Гете назвал достойным сожаления педагогический принцип, который стремится к наиболее раннему пробуждению в детях страха перед тайной и перед тем, что скрыто и что приучает их к ужасающим зрелищам». В самом юном возрасте немецким детям рассказывались сказки, читались страшные рассказы, изобиловавшие сценами мучений и смертей. Это не проходило бесследно. Ребенок испытывал наслаждение, замирая от ужаса, в нем развивались садомазохистские наклонности, повышенное любопытство к страшному, скрытое до поры до времени желание испытать на ком-либо жестокость и насилие. Из этого же корня и Эрих Фромм выводит свою теорию садизма и мазохизма, столь характерных для немецкого фашизма, об этом пишет и Зигфрид Кракауэр. Страх рождает рабов и тиранов. Немецкий экран варьирует эту тему на все лады. По сути, разрабатывается три основных образа. От чудовища Франкенштейна, воплощения механического зла, идет серия немецких монстров - Голем, Чезаре, женский вариант Голема - Алрауне и т. д. От Дракулы начинается цикл фильмов о вампирах. И наконец, - образ безумного ученого, стремящегося к безграничной власти, к покорению всего мира. Родоначальник - доктор Калигари, за ним идут доктор Мабузе («Доктор Мабузе, игрок») и его безумный преемник - ученый из фильма «Завещание доктора Мабузе». Все три варианта объединяются одной темой, темой всесильного зла, тирании. Они образуют цикл картин о том, что хаос и тирания тесно связаны между собой, порождают разгул насилия, садизм, делают человека или игрушкой судьбы, или носителем зла. [...] В 1931 году Фриц Ланг создает фильм «М» (один из первых образцов детективного жанра), в котором реализм в обрисовке среды, точность социальных наблюдений сочетаются с эстетикой экспрессионизма в декоративных решениях, игре актеров, мизансценах, общем климате тотального страха. В этой ленте уже чувствуется «усталость» экспрессионизма, вернее, его ограниченность, экран все больше ощущает потребность в трезвом анализе, в реализме, в определении источников зла, в социальной правде. Казалось, что в фильме Фрица Ланга «Завещание доктора Мабузе» еще присутствуют все элементы экспрессионистского киноспектакля - есть тут безумный ученый, таинственные преступления, излюбленная немецким экраном тема психического раздвоения, двойничества, немало знакомых признаков можно найти и в пластике ленты, условна игра актеров, много сцен рассчитано на эффект и т. д. И несмотря на это, «Завещание доктора Мабузе» - новый этап, новое слово в истории фильмов страха. Как и в «М», в «Мабузе» налицо все элементы детективной истории. Полицейский комиссар Ломан идет по следу банды фальшивомонетчиков и только в конце раскрывает тайну. Есть здесь чудовищные преступления, в огромной дозе присутствует suspense - напряжение, все время идет игра с опасностью, резкие повороты интриги. Но фильм Ланга далек от схемы классического детектива-шарады, главное здесь не следственный процесс, не напряжение ума, пытающегося разгадать загадку, не борьба с абстрактным злом, а воссоздание подлинной атмосферы последних «догитлеровских дней» в Германии, первая попытка показать подлинное лицо фашизма, механизм тирании деспотизма, сокрушающий все на пути к власти. Естественно, фильм не дождался премьеры, был запрещен Геббельсом и никогда не показывался в третьем рейхе. В клинике психиатра доктора Баума находился сошедший с ума доктор Мабузе. Днем и ночью он заполнял бумагу проектами уничтожения железных дорог, химических заводов, планами искусственных экономических кризисов, актов массовых убийств. Его сочинения - «учебники преступлений и уничтожений» (Зигфрид Кракауэр). Цель Мабузе - ввергнуть людей в состояние ужаса, паники, хаоса, достичь такого уровня террора, когда человек перестает ощущать себя человеком и становится похожим на загнанное, дрожащее от страха животное. Доктор Баум проникается идеями Мабузе, он видит свою миссию в воплощении идей безумца, в реализации его «гениальных» замыслов. Баум ведет двойную жизнь - продолжает руководить психиатрической клиникой и поставляет идеи банде преступников. Постепенно ему начинает казаться, что от умершего «титана преступлений» к нему перешла эстафета его планов покорения мира. Баум постепенно идентифицирует себя с Мабузе, все больше и больше погружается в безумие, все настойчивей испытывает садистскую жажду уничтожения. Один из участников банды, Том Кент, со своей возлюбленной делает попытку вырваться из рук Баума. Баум хочет уничтожить отступников, но подоспевший вовремя комиссар Ломан спасает их. В конце Ломан разоблачает Баума. «Завещание» - звуковой фильм. Как и в «М», Фриц Ланг не просто вводит звучащее слово, диалог, шумы, но и добивается их драматургической действенности. Особенно эффектно здесь разработана шумовая партитура. В подпольной типографии, где печатают фальшивые деньги, все время стоит адский шум. Грохот машин, скрежет и стук заглушают голоса людей, создают впечатление надвигающейся, неотвратимой угрозы. Именно этот всепоглощающий механический шум уже в самом начале рождает у зрителя чувство страха, оглушает его, приводит в нервно-возбужденное состояние. «Завещание» нарочито громкий фильм. Музыка здесь всегда звучит в полную силу, люди разговаривают чрезвычайно громко. Лотта Эйснер так описывает финал фильма, в котором «звук образует искусно инструментованную симфонию, точно сообразующуюся с движением и игрой света»: «С треском пламени горящего газа смешивается вой сирен, потом добавляется звон пожарных машин, глухой шум падающих фабричных труб, пыхтение локомотива и тарахтение мотоцикла. В придачу ко всему какой-то автомобиль гудит на полную мощность. И на фоне всех этих шумов начинается дикая погоня»[36]. Фриц Ланг и Фриц Арно Вагнер создали произведение фантастическое и реальное одновременно. Реальными были социальные типы, причины и следствия безработицы и преступности, атмосфера психического и экономического напряжения Германии самых последних предгитлеровских лет. Как оказалось совсем скоро, реальной была угроза фашизма, идея тотального порабощения человека из маниакальной мечты становилась кошмарной действительностью. «Завещание доктора Мабузе», - писал Кракауэр, - фильм антигитлеровский, он раскрывал огромную власть гитлеризма над недостаточно вооруженным против него сознанием...» Фриц Ланг вскоре эмигрировал в Америку, а последний немецкий фильм его дошел до зрителя далеко не сразу. В Нью-Йорке премьера его состоялась только в 1943 году. Идеи доктора Мабузе бурно реализовывались фашизмом. Диктатура безграничной власти, безнаказанность зла, всеобщий страх стали повседневностью гитлеризма. Философия Мабузе в конечном счете сводилась к тому, что только страх может питать тиранию. Это чувство сковывает волю людей и создает условия для процветания деспотической власти. Немецкий экран периода фашизма ничего не взял от предшествующего периода. Кинематограф занялся прямой пропагандой гитлеровских идей, он с ненавистью относился к мистике и метафизике экспрессионизма, проповедовал «декоративный реализм», создавая помпезные и лживые оды новому порядку и его вождям. Экран льстил простому немцу, доказывая ему его «историческую миссию», и все больше развращал его сознание идеей рабского послушания, безоговорочного выполнения долга. Были пущены в оборот мифы и легенды, приспособленные к концепции избранничества нации, воспевались как древние, так и новые подвиги «прекрасного арийца». Фильмы страха сошли с экрана, они уступили место кошмарам подлинным. Вампиры, привидения, монстры выглядели детской забавой. Страшная действительность вытеснила их. [...] 36 - Eisner L. H. «Ekran demoniczny», s. 220. (Из книги Янины Маркулан «Киномелодрама. Фильм ужасов», 1978)
(Опус посвящается Тому Ганнингу, автору книги "Фильмы Фрица Ланга", ряд идей которого я совершенно бессовестно позаимствовала). Думаю, все помнят до нельзя растиражированное начало фильма Кеслевского "Красное" - там, где телефонный сигнал несется по подземным проводам от одной телефонной трубки к другой. Так вот, представьте, как будто бы эти провода вдруг резко обрубают или аккуратно перерезают. Связь прерывается, код сообщения до неузнавания обезображен. Вот вам и завязка, и основной сюжетный движок "Завещания Доктора Мабузе". Инспектор Ломан опаздывал к первому акту "Валькирии", когда в его кабинете раздался первый звонок от Хофмейстера, его бывшего коллеги, когда-то пойманного на взятках и теперь для того, ... чтобы загладить свою вину, спешащего раскрыть инспектору тайну чудовищного заговора. Этот первый звонок прерывается самим Ломаном, который в гневе посылает Хофмейстера к дьяволу и бросает трубку. Следующий и последний звонок Хофмейстера прерывается уже с другой стороны провода, кем-то или чем-то, вырубившим свет и заставившим Хофмейстер вдруг запеть странную песенку о некой Глории и семи баварских девушках. Когда инспектор Ломан оказывается на месте, Хофмейстера там уже нет, а есть лишь та самая нерассказанная тайна, да и несколько царапин на стекле, подсказывающие, но никак не желающие сложиться в слово, являющееся ключом к разгадке. "Да, он же, наверное, с ума сошел от ужаса!" Конец этого возгласа инспектора Ломана мы уже слышим в ослепительно белой аудитории психиатрической лечебницы профессора Баума, который вот уже десять лет ведет постоянное наблюдение за величайшим преступником всех времен и народов, доктором Мабузе. За время своего пребывания в лечебница доктор Мабузе не произнес не слова, а только писал, писал, писал - сначала по воздуху, потом на бумаге, потом ... Сначала отдельные слова, потом складывающие в причудливые орнаменты словосочетания, потом целый текст, складывающийся в... Вот вам и второе сообщение с нарушенным кодом, которое необходимо разгадать. Между двумя этими двумя параллельными мирами полицейского участка и психиатрической лечебницы существует тоненькая связующая ниточка - любовная история между "вставшим на ложный путь" инженером и "непорочной всепрощающей" машинисткой. Объединяет их также и общая атмосфера - ужаса, страха, мании, паранойи, преследования, а также желания спрятаться, убежать. Дирижирует всем Судьба:), которая сообщает о своем присутствии зловещим стуком фабричных механизмом, закладывающим уши унисоном клаксонов машин и тихим тиканьем бомбы замедленного действия. В общем, простыми словами - фильм отличный! Держит в напряжении и заставляет открывать рот от виртуозных и изобретательных визуальных решений. В этом плане фильм, на мой взгляд, близок к более ранним фильмам немецкого экспрессионизма (кстати, его при желании вообще можно рассматривать как вывернутый наизнанку "Кабинет доктора Калигари"). Думаю, не надо писать об исторических параллелях, которые не сложно угадать. Единственно отмечу, что некоторые слова, звучащие в этом снятом в 1933 году фильме, действительно, просто до жути пророческие - причем, как с точки зрения истории взлета и падения Третьего Рейха, так и для нашего времени. Традиционно, несколько связанных с фильмом историй. Во-первых, во время съемок фильма окончательно распался союз Ланга с Теа фон Харбоу. Это произошло после того, когда в один прекрасный вечер Ланг застал ее с любовником в собственной квартире, точно также как за десять лет до этого его и фон Харбоу застала его первая жена, Лиза Розенталь. Судьба также нежно улыбнулась Лангу тем, что новым возлюбленным Харбоу был индус, представитель той самой древней цивилизации, которая так долго будоражила его воображение. Во-вторых, фильм в какой-то мере положил начало для одной из самых больших мистификаций Ланга, связанной с его отъездом в Америку (как известно, "Завещание" было запрещено в Германии). Уже в Голливуде Ланг постоянно всем рассказывал историю о том, как его пригласил к себе Геббельс и предложил стать "кино-фюрером". На замечание Ланга о том, что его бабушка была еврейкой, Геббельс, дескать, ответил, что здесь он решает, кто является евреем, а кто - нет. Потом следовала история про "бегство" Ланга в Париж, снабженная таким количеством деталей, точным упоминанием расположений вещей и оттенков обоев в интерьерах, что люди начали сомневаться в ее правдоподобии. Потом уже оказалось, что встреча с Лангом не упоминается в дневниках Геббельса и что судя по паспорту Ланга, он не въезжал во Францию в тот, 1933 год. Что было на самом деле - никто не знает. Ланг свидетелей не оставил:). (Grasieli, форум «Синематеки»)
Режиссер, сценарист и продюсер Фриц Ланг (1890-1976) родился в Вене. Как и отец, он должен был стать архитектором, но увлекся живописью. Первыми художественными впечатлениями Фриц Ланг был обязан родной Вене и знакомству с ее богатейшими музейными собраниями. Среди повлиявших на будущего режиссера шедевров - полотна Питера Брейгеля, архитектура Отто Вагнера и Йозефа Хоффмана. Переезд в 1911 году в Мюнхен сыграл очень важную роль в судьбе Фрица Ланга. Его учителем в Школе прикладных искусств, где Ланг начал изучать живопись, был Юлиус Диц, один из наиболее востребованных графиков журнала «Югенд», положившего начало стилю «югендштиль». Сильное влияние оказали на режиссера также Арнольд Беклин ... и Ганс Тома. Так, мотив «детского хоровода» во второй части картины «Нибелунги» позаимствован у Тома. В юности Ланг обожал путешествовать: Германия, Франция, Азия, Африка, Россия, Китай, Япония, Индонезия - вот перечень стран, в которых он побывал, зарабатывая на жизнь рисованием и продажей открыток. Погуляв по свету, решил обосноваться в Париже, где работал художником, дизайнером одежды и карикатуристом. После начала Первой мировой войны Фриц Ланг вернулся в родную Вену, а затем пошел в армию рядовым. Получив серьезное ранение, долгое время лечился в госпитале, где от нечего делать начал писать рассказы и сценарии. Ему повезло. Несколько сценариев купили немецкие киностудии, поэтому после лечения Ланг направился в Берлин. В 1919 году выступил с режиссерским дебютом, поставив картину «Полукровки», к сожалению, не дошедшую до наших дней. Настоящий успех принесла Лангу приключенческая лента «Пауки». В ней он обращается к весьма популярной в то время в немецком кино теме, изображая преступную организацию, которая пытается установить власть над миром. Одна из лучших картин раннего периода - «Усталая смерть». Именно благодаря ей Ланг становится ведущим немецким режиссером. В ленте «Доктор Мабузе, игрок» властелином мира пытается стать душевнобольной одиночка. В отличие от других подобных лент, эта работа отличается столь яркими образами, таким динамизмом и юмором, что и сегодня смотрится с большим интересом. К вершинам мирового кинематографа относится и основанный на средневековой легенде эпос «Нибелунги». Немногие картины оказывают столь мощное воздействие: неотвратимость рока и тщетность борьбы с судьбой буквально физически ощущается в каждом кадре. Под впечатлением от поездки в Америку Ланг приступает к работе над антиутопией «Метрополис». Несмотря на некоторую претенциозность финала (Труд пожимает руку Капиталу), изощренный дизайн и отточенный стиль большого мастера по сей день восхищают зрителей. Тем временем в кинематографе наступает новая эра. Далеко не всем режиссерам посчастливилось переступить «звуковой рубеж». Но гений и талант Фрица Ланга выдержали эту проверку на прочность. В 1931 году выходит на экраны его звуковой фильм «М» (заглавная буква от слова «moerder» - убийца). Картина впервые поднимает совершенно новую для кинематографа тему, взятую прямо с газетных полос. В 1929 году в Дюссельдорфе была совершена серия немотивированных убийств. Убийцей оказался некто Кюртен, пославший в газету письмо с описанием места, где находится убитая девушка, которую считали пропавшей без вести. Именно он послужил прообразом детоубийцы в драме Ланга «М». Картина стала не только приговором философствующему маньяку, но и судом над стоявшим на пороге фашизма обществом. Свое отношение к фашизму Фриц Ланг недвусмысленно выразил в ленте «Завещание доктора Мабузе», в которой фашистские лозунги произносят лишь отпетые негодяи. Намек был настолько прозрачен, что Геббельс вызвал режиссера к себе, дабы лично сообщить о запрете фильма. Известно, что тогда же министр пропаганды от имени самого фюрера предложил Лангу руководить немецкой киноиндустрией: Картину «Нибелунги» помешанные на мифологии нацисты несмотря ни на что уважали. Фриц Ланг поблагодарил за оказанную честь и в тот же вечер, бросив имущество, сбережения, и жену, вступившую вскоре в нацистскую партию, уехал во Францию. Так начались годы добровольного изгнания, годы странствий великого режиссера. Выпустив во Франции мистико-фантастическую драму «Лилиоме», Ланг покидает Европу. Контролирующий все и вся Голливуд не особенно пришелся по душе привыкшему к творческой свободе режиссеру. В 1936 году появился его первый американский фильм «Ярость». Нестареющую драму, повествующую о страшной психологии толпы и о том, что насилие всегда порождает лишь насилие, критики немедленно окрестили шедевром. Но даже это не дало Лангу желаемой свободы действия, и он вынужден был заняться более коммерческими проектами. Некоторые его американские картины заканчиваются обязательным хэппи-эндом, но создается ощущение, будто это лишь необходимый компромисс: счастливые финалы словно подклеены посторонней рукой. Впрочем, несколько блестящих вестернов Лангу снять удалось. Среди них «Возвращение Фрэнка Джеймса» и «Пресловутое ранчо». Работал режиссер и в излюбленном жанре триллера. Лучший из них - ироническая лента «Женщина в окне». Парадоксально, что Ланг, с его удивительно тонким чувством юмора, выгодно отличающим его многих его коллег, ни разу не снизошел до комедии. В 1946 году за антифашистский фильм «Палачи тоже умирают» он был удостоен «Золотой медали» Венецианского кинофестиваля. И все же в 1956 году он решает навсегда уйти из Голливуда. Вернувшись в Германию, Ланг поставил несколько новых версий своих немых фильмов. Здесь же вышла его последняя картина «1000 глаз доктора Мабузе». И наконец, в фильме молодого Жан-Люка Годара «Презрение» (1963) Фриц Ланг сыграл самого себя.
'Завещание доктора Мабузе' продолжают похождения криминального гения доктора Мабузе, начатые в фильме 1922 года 'Доктор Мабузе, игрок'. Если в первом фильме Мабузе вершил свои злобные деяния балансируя на грани между реальным и трансцендентным, то во второй части доктор окончательно перемещается в потусторонний мир. И он поступает совершенно правильно, откровенно говоря, гипноз доктора Мабузе, один из самых главных инструментов его гениального ума, оставляет ощущение шулерского приема у зрителей скептических и ставит под сомнение гениальность Мабузе в целом. И общая реалистичность картины не дает списать гипноз на художественную условность. Полная потусторонность доктора, во втором фильме, вполне согласуется со всем фильмом в целом ... и, как это не странно на первый взгляд, абсолютно реальна. Утратив свои телесные оболочки доктор Мабузе, тем не менее, имеет вполне реальное, материалистическое воплощение в своих записках, в этом идейном завещании. Если первый фильм, фильм о власти сильной личности, то второй о власти идей. И если в первом случае для иллюстрации своих посылов, автору пришлось прибегать к искусственным подпоркам, то второму фильму этого не требуется. Когда мы говорим о фильме 1933 года, то за частую, мы ссылаемся на то как автор гениально предвидел те или иные последующие события, о впервые разработанных художественных приемах, оказавшихся в арсеналах последующих кинематографистов, декларируя историческую ценность фильма и порой тем самым подспудно принижаем художественную ценность фильм для современного зрителя. Но настоящие произведения своей художественной ценности со временем не теряют, пусть они и черно-белые, и немые, в конце концов воспринимайте это как художественный прием, а это так и есть. Чтобы получить удовольствие от просмотра 'Завещания', можно ничего не знать о Фрице Ланге, о положении в Германии в 1933 и о истории кино. Фильм держит в напряжении на всем протяжении, заставляя переживать за героев. Фильм отлично снят, каждый кадр выстроен скрупулезно и со вкусом. Здесь есть великолепная сцена погони по проселочным дорогам, пожара на заводе и самое превосходное, трансцендентные перемещения доктора и галлюцинации сошедшего с ума Хофмейстера. Некоторым приемам могут позавидовать современные кинематографисты. Фильм оставляет ощущение леденящего кровь безумия. Не забывайте, так же, что здесь передана атмосфера 30-х, так как навряд ли удастся кому-либо из наших современников. (Pavel Pavlov)
Жестокий, но хитрый. Хитрый, но жестокий. Судьба Фрица Ланга неразрывно связана с его фильмами. Больше того, с ними была связана социально-политическая судьба Германии до- и послевоенного периода. Немногим больше чем за десять лет им были созданы самые значительные, эпохальные работы, начиная с первой части трилогии об одном из лучших суперпреступников кинематографа и заканчивая ее продолжением. По иронии судьбы, именно вторая часть, вышедшая уже при господстве национал-социалистов, круто изменила биографию Ланга, а вместе с ней, и характер его дальнейшего творчества, став последним фильмом, снятым у себя на родине. Примечательно, что сам Ланг не планировал возвращаться к бывшей теме, решающую роль здесь ... сыграл будущий продюсер Сеймур Небензал, еврейское происхождение которого стало одной из главных причин запрета «Завещания...» на территории фашистской Германии. Имя доктора Мабузе, ставшее нарицательным благодаря огромному успеху одноименного немого фильма, теперь снова выходит на передний план с еще большим значением, нежели раньше и это - настоящий парадокс, ведь кажется, что он уже не опасен для общества, скорее, лишь для самого себя. [...] Тема массового уничтожения, доселе казавшаяся лишь фантастической идеей-фикс, проявившейся в воспаленном сознании одного феноменально талантливого злодея, уже начинает воплощаться в жизнь. Зловещая сила снова атакует и теперь уже как никогда сложно остановить запущенный невидимой десницей механизм превращения цивилизованного мира в хаос. В городах похищаются взрывчатка и отравляющие вещества, совершаются разбойные нападения на ювелирные магазины и другие общественные объекты, убийства. Строгая иерархия исполнителей и безусловное подчинение. Ужасающие материалы берлинской прессы нашли свое отражение на экране. В «Завещании...», по сути, соблюдается баланс между подлинным реализмом и экспрессионизмом, уравновешивающими друг друга. Безумие, как и грипп, оказывается весьма заразным. Сразу три персонажа - Мабузе, Хофмейстер, а затем и доктор Крамм - теряют свое душевное спокойствие. С помощью различных аудиовизуальных приемов, зрителям предлагается прочувствовать эту атмосферу. Со времени первой части музыкальное сопровождение фильма претерпело существенные изменения. Прежняя инструментальная экспрессия сменяется аффективным звуковым рядом, подчас дисгармонирующим с картинкой. Пребывающий в страхе город, отнюдь не похожий на величественный Метрополис, зловеще шумит и содрогается, словно предчувствуя грядущие бедствия зараженной псевдоидеологией Германии. В плане актерского состава фильм несколько уступает предыдущей части. Кляйн-Рогге сыграл здесь, скорее, символическую роль. Место его сообщников заняли новые лица, но вряд ли нужно искать среди них выдающиеся образы. Гораздо интереснее выглядит персонаж в исполнении Отто Вернике - комиссар Ломан, словно шагнувший из фильма «М» и столь непохожий на прокурора вон Венка. Однако, именно этот, внешне забавный и брутальный, актер как нельзя лучше воплощает дух криминальной полиции времен гангстерских 30-х. Именно его игра придает мрачному по сути фильму яркую окраску. «Завещание доктора Мабузе», при всех его особенностях, принадлежит к числу наиболее ярких произведений довоенного европейского кино. По нему, как и по другим работам Фрица Ланга, снятым в Германии, можно рассматривать развитие социально-политического и культурного процессов в этой стране и их трансформацию. Именно первые две части стали настоящей классикой, своего рода азбукой для последующих поколений режиссеров. Все последующие картины о Мабузе, в том числе условная третья часть, снятая самим Лангом, остались лишь попытками коммерциализировать культовый бренд. (Saart)