КОРОВЫ (1992)
VACAS

Действие фильма, условно разделенного на четыре новеллы («Трусливый дровосек», «Топоры», «Темное дупло» и «Война в лесу»), начинается в 1875 году, в разгар Третьей карлистской войны, и завершается в 1936, когда Испанию охватила война гражданская. Сержант-баск Кармело Мендилусе (Кандидо Уранга) узнает в одном из новобранцев дровосека Мануэля Иригибеля (Кармело Гомес), - своего соседа по небольшой деревне, расположенной в провинции Гипускоа. Однако в первом же бою его настигает шальная пуля, а испугавшийся Мануэль, вымазавшись в крови испускающего дух земляка, притворяется мертвым - и действительно едва не погибает. Уцелевший благодаря корове, случайно оказавшейся рядом, Иригибель возвращается домой и становится художником, раз за разом ... перенося на холст образы этих домашних животных. Однако поступок дровосека не может пройти бесследно, косвенно отзываясь в судьбах следующих поколений обеих семей... (Евгений Нефедов)

История конфликтных и бурных отношений между двумя баскскими семьями, Иригибель и Мендилусе, на протяжении трех поколений. Действие происходит в провинции Гипускоа, где обе семьи живут по соседству, с разных сторон холма, разделенные лишь рощицей. Такое близкое соседство приводит к бурному столкновению и взрывам безумной ярости между ними... Драма начинается в 1875 году, в окопе, во время Третьей карлистской войны (1872-1876 ), и заканчивается через 60 лет, летом 1936, в начале Испанской гражданской войны (1936-1939 ). «Коровы» состоят из четырех отдельных новелл разного периода, самостоятельных сами по себе, но связанных друг с другом. «Трусливый дровосек» относится к 1875 году, «Топоры» - ... к 1905, «Темное дупло» - к 1915, и «Война в лесу» - к 1936. В течение этого времени сменяются три поколения коров - Тксагорри, Пупилле, Бланка - и людей, лица которых остаются неизменными в каждом поколении и исполняются теми же актерами.

ГОЙЯ, 1993
Победитель: Лучший начинающий режиссер (Хулио Медем).
Номинации: Лучший сценарий (Хулио Медем, Мишель Гастамиде), Лучшая музыка (Альберто Иглесиас), Лучшие спецэффекты (Реес Абадес).
ПРЕМИЯ БРИТАНСКОГО ИНСТИТУТА КИНО, 1993
Победитель: Приз «Сазерленд Трофи» (Хулио Медем).
МКФ В ТОКИО, 1992
Победитель: «Золотая награда» (Хулио Медем).
МОНРЕАЛЬСКИЙ МКФ, 1992
Победитель: Приз за первый фильм - Специальное упоминание (Хулио Медем).
МКФ В ТУРИНЕ, 1992
Победитель: Приз города Турина за лучший полнометражный фильм (Хулио Медем).
ПРЕМИЯ СВЯТОГО ГЕОРГИЯ, 1993
Победитель: Лучшая первая работа (Хулио Медем).
ОБЩЕСТВО КИНОСЦЕНАРИСТОВ ИСПАНИИ, 1993
Победитель: Лучший сценарий (Хулио Медем, Мишель Гастамиде).
СОЮЗ АКТЕРОВ ИСПАНИИ, 1993
Победитель: Лучшая роль в кино (Кармело Гомес).

Первая полнометражная картина Хулио Медема (род. 1958 ).
С этого фильма началось сотрудничество Медема с Эммой Суарес (род. 1964 ) и Кармело Гомесом (род. 1962 ); следующие их совместные работы: «Рыжая белка» (род. 1993 ) и «Земля» (1996 ).
В создании фильма принимал участие известный испанский художник Висенте Аместой (1946-2001 ). Работы художника - ; .
Место съемок: Бастан , природный парк Сеньорио-де-Бертис (Наварра).
Транспортные средства, показанные в картине - .
Кадры фильма - .
Информация об альбомах с саундтреком: ; .
Текст фильма - .
Баски (баск. euskaldunak, исп. vascos, фр. basques) - народ, населяющий т. н. баскские земли () в северной Испании и юго-западной Франции. Численность басков в Испании - 2,410,000, во Франции - 239,000 человек (на 2011 год). Кроме того, около 15 млн человек в различных странах мира (главным образом, в Латинской Америке) имеют баскское происхождение. Из проживающих в Испании и Франции басков лишь одна треть владеет баскским языком. Подробнее - .
Премьера: 26 февраля 1992 (Мадрид).
Англоязычное название - «Cows».
Слоган: «VACAS es una historia de vacas que contemplan los amores y los rivalidades de los hombres. El ojo de la vaca es un ojo sin juicio. El ojo sin juicio de esta ficcion».
Трейлер: , , .
Эта работа поставила Хулио Медема в один ряд со многими выдающимися режиссерами Европы.
Обзор изданий картины: ; .
«Коровы» на официальном сайте режиссера - .
О фильме на Allmovie - .
«Коровы» на испанских сайтах о кино: ; .
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 60% на основе 5 рецензий ().
Рецензии: ; .
Хулио Медем о своем фильме (исп.) - .

«Коровы» - это история кровной вражды и соперничества двух айсколари (дровосек; рубка леса - популярное соревнование среди басков ). Кровь отца одного из них спасла жизнь отца другого. Эта кровь одновременно и его спасение, и клеймо. «Коровы» - это история старика, который пишет странных и пугающих коров. Возможно, в его картинах содержится урок. Возможно, он пишет, чтобы не умереть. «Коровы» - история старения людей, мудрых людей и людей жалких. История выживания. «Коровы» - это история любви - незаконной, ненасытной и почти невозможной. Это история теней и страха. «Коровы» - это история о лесе, о траве, о земле и о животных. ... Это циклическая история, история жизни. Жизнь - это волшебный процесс, она дремлет в ожидании своего часа в стволе срубленного дерева. «Коровы» - это лирический фильм, где яркие цвета и темные тона (из-за постоянного дождя) отражают все время повторяющуюся человеческую драму. «Коровы» - это история коров, традиционной основы баскской экономики, которые, подобно звездам, смотрят на тайные любовные встречи. Мы видим эту историю глазами коров. Они наблюдают за происходящим безо всякого интереса, в их равнодушном взгляде отражаются человеческие страсти и страхи, амбиции и мелкое тщеславие. Это неосуждающий взгляд самого фильма. («Arthouse.ру»)

ТРУСЛИВЫЙ ДРОВОСЕК. 1875 год. Третья карлистская война. Мануэль Иригибель, известный айсколари, и Кармело Мендилусе, владелец соседней с ним фермы, оказываются в одном лагере сторонников Карла VII, воюющих против либералов. Мануэль разыскал своего соседа, чтобы сообщить ему, что его жена родила мальчика. Начинается сражение, и оба мужчины воюют бок о бок. Внезапно Мануэля охватывает панический страх, и он не может выстрелить из ружья. Когда Кармело хочет помочь ему, его убивают. Мануэль измазывается его кровью и притворяется мертвым, что и спасает ему жизнь. Его бросают на телегу, вывозящую трупы с поля боя, которая перед тем переехала ему ногу. По дороге к братской могиле Мануэль скатывается с телеги и сбегает. Свидетелем всего произошедшего была только корова. Пройдя сквозь облепленный мухами глаз коровы, мы переносимся на 30 лет вперед и видим, что этот единственный свидетель был запечатлен на картине старого и хромого Мунуэля.
ТОПОРЫ. Старый и тронувшийся умом Мануэль живет со своим сыном Игнасио (айсколари, как и его отец), его женой Мадаленой и тремя внуками. Последние 30 лет Мануэль практически ничего не делает, только пишет странных коров. Он не смог перенести факта своей трусости и считает, что уже перешел границу, отделяющую жизнь от смерти, и живет в своем воображаемом мире. Только его шестилетняя внучка Кристина знает его тайну и вместе с ним пишет коров. На соседней ферме живет Паулина, вдова Мендилусе, и ее двое детей, тридцатилетний Хуан и шестнадцатилетняя Каталина. Хуан, тоже айсколари, человек нервный, неуверенный в себе, которому надо постоянно самоутверждаться. Он вызывает Игнасио на дуэль по рубке деревьев и проигрывает. Обозлившись, он начинает тайно тренироваться, чтобы взять реванш. Каталина не разделяет ненависти брата к соседу. Между ней и Игнасио устанавливается неуловимая чувственная связь, но они еще не переходят границ. Однажды Хуан проходит мимо того места, где Игнасио рубит лес. Он присоединяется к нему, но понимает, что отстает от него по скорости. В конечном счете, не в силах сдержать свою досаду, он издает леденящий душу вопль и бросает изо всей силы свой топор туда, откуда раздается звук топора его соперника. Топор летит, как стрела, через деревья и втыкается в ствол дерева. Каталина бежит к тому месту, опасаясь последствий поступка брата. Она находит Игнасио, и они занимаются любовью в лесу, среди опилок и срубленных деревьев.
ТЕМНОЕ ДУПЛО. Проходит 10 лет. Год 1915. Игнасио лучший айсколари на текущий момент и относительно богат. Хуан же оставил топор и посвятил себя управлению фермой, которое ведет к ее разорению. Он отчаянно хочет заботиться о Каталине и ее незаконнорожденном сыне, но то, как он это делает, отталкивает от него и Каталину, и Перу, - ее сына. Перу все свое время проводит с дедом Мануэлем и своей сводной сестрой, ставшую в свои 16 лет настоящей красавицей. Мануэль показывает детям дерево в лесу, постоянно покрытое мухами, как глаза коровы. В нем необозримо глубокое дупло. Мануэль бросает туда маленьких грызунов, которые производят странное эхо при падении. Когда такое случается, Мануэль говорит, что дупло "воспламеняется". Все эти годы Игнасио и Каталина тайно встречались. Они оба несчастливы в своих семьях и хотят вместе уехать. Однажды утром Перу обнаруживает исчезновение своей матери. Он обвиняет своего дядю Хуана в убийстве и бежит в лес. Там он видит старое дерево, покрытое кровью. Но это не кровь его матери, а любимой коровы Мануэля, которую после ее смерти разрубили и сбросили в дупло. В лесу появляется всадник, который увозит его к родителям. Все втроем они эмигрируют в Америку.
ВОЙНА В ЛЕСУ. 1936 год. Началась Гражданская война в Испании. Тридцатилетний Перу, работающий теперь репортером для американской газеты, возвращается в Испанию освещать события. Он приезжает в место своего детства и встречается с Кристиной, которая живет с матерью, дед Мануэль скончался несколько лет назад. Между сводными братом и сестрой возникает и растет любовное чувство, хотя Кристина обещана другому молодому человеку, Лукасу. Как-то утром Лукас, сочувствующий республиканцам, появляется в долине. Он убивает двух солдат, сторонников Франко, разрубает их и бросает в бездонное дупло. Перу помогает Лукасу спрятать их машину. На следующий день соседнюю деревню наводняют франкистские войска, разыскивающие республиканцев. Между двумя враждующими сторонами завязывается перестрелка, во время которой убивают Лукаса. Перу и Кристина убегают в лес и страстно целуются. Перу арестован и посажен в тюрьму. Боясь, что его расстреляют, Перу отрицает какую-либо свою связь с республиканцами, ссылаясь на то, что он корреспондент. Всех захваченных расстреливают, кроме Перу. Внук Мануэля спасается, как и его дед, путем недостойного поступка. История совершает полный оборот. Перу возвращается в долину, где его ждет Кристина. Они находят привязанную к дереву лошадь какого-то солдата и уезжают с нею в лес. Последняя новелла говорит нам о способах выживания с некоторым романтизмом, который можно понять до конца только тогда, когда сам пройдешь через темные участки жизни. Эти-то темные тропинки и видит старый Мануэль в темном дупле старого дерева, вокруг которого вьется жужжащий рой мух. Это то же самое темное пространство, наполненное временем и безумием, которое видно в глубине коровьих глаз.

[...] В его лучших фильмах "Коровы" и "Земля" буквально дышала красная испанская земля, он обладал даром взглянуть на 60-летнюю историю испанских гражданских войн созерцательными глазами коров, увидеть насекомое кошениль, вредителя виноградников, как грозное чудовище, а дезинсекторов в их экипировке - почти как инопланетян. Его эпический талант был сродни таланту великих режиссеров-почвенников 1920-х годов Александра Довженко и Фридриха Вильгельма Мурнау. [...] (Михаил Трофименков. «Коммерсантъ Weekend», 2010)

[...] В нем [фильме "Люсия и секс"] было все, что отличает художественную манеру великого баска, в том числе и нежелание добиваться повествовательной регулярности ценой линейной драматургии. Его картины, начиная со снятых в 1991 году "Коров" и заканчивая "Любовниками полярного круга" (1998), не исполняли сюжетных обязанностей строго, полагая развитие сюжета делом атмосферных колебаний, пульсации деталей и ощущаемой, как ожог, душевной синхронизации с героями его страстных и трагических, всегда основанных на магии и естествоиспытательстве историй, протянутых сквозь века и континенты, рода и колена, норы сознания и дыры восприятия, солнца и луны, одновременно и плавно вписанные в вечереющее небо еще не прожитого дня, ... закольцованные имена-палиндромы (Отто - Ана - Медем) и круглые густые зрачки старой коровы Пупилле. [...] Кроме того именно с Медемом начинал работать любимый композитор Альмодовара Альберто Иглесиас, один из наиболее мощных сочинителей современной симфонической музыки.

[...] В начале и середине 90-х Медем считался одним из самых перспективных европейских киноавторов. Он создал себе имя ровно десять лет назад, сменив профессию медика, сценариста, кинокритика, продюсера и монтажера на режиссуру и блестяще дебютировав в полном метре фильмом «Коровы». Уроженец Страны Басков, Медем принес в кино ощущение корневой народной жизни, протекающей на фоне пасторальных басконских пейзажей и бурь рубежа XIX-XX веков и испанской гражданской войны. Этот исторический поток соединялся с другим - мистическим и языческим: бессловесные коровы становились такими же полноправными участницами событий, как члены двух десятилетиями враждующих крестьянских семейств. За ярким дебютом последовали «Красная белка» - грамотно выполненный ... мистический триллер, - потом «Земля», где опять возникло ощущение мощной стихийности, естественного эпического дыхания, которое стало редкостью в европейском кино. «Коровы» собрали все возможные для дебюта фестивальные награды по всему миру, достались призы и «Красной белке», а «Земля» представляла Испанию в конкурсе Канна. О сравнительных достоинствах и недостатках этих фильмов можно было спорить (хотя «Коровы» оставались вне конкуренции), тем не менее Медем сохранял репутацию перспективного художника со своим уникальным миром, с особым чувством земли, природы, космоса. [...] (Елена Плахова, «Искусство кино»)

Хулио Медем - главный почвенник испанского, да и европейского кино. Почвенник в хорошем смысле слова. Красная земля Андалусии или Страны басков - такой же, если не более центральный герой его фильмов, как обитающие на ней люди. Он словно не снимает свои фильмы, а мастерит их с такой же грубой грацией, с какой в "Коровах" рубят деревья или замахиваются топором на обидчика. Его крестьяне - отчасти люди, отчасти стихийные бедствия. Их страсти так же величественны и корявы, как имена двух баскских родов Иригибель и Мендилусе, соперничающих в долине [...] Гипускоа на протяжении 65 лет испанской истории: от гражданских, "карлистских" войн 1870-х ... годов до гражданской войны 1936-1939 годов. Впрочем, исторического времени как такового в "Коровах" нет: есть только вечность, только круговорот природных циклов. Но Медем не просто почвенник, он еще и подлинный "магический реалист", в фильмах которого, казалось бы, элементарные истории любви и ненависти превращаются в сюрреалистическую галлюцинацию благодаря придуманному режиссером визуальному приему. В "Коровах" этот прием почти примитивен и должен был бы наскучить уже через полчаса экранного времени, однако не наскучивает: столь сильна витальная наглость испанской души. Прием заключается в том, что все перипетии отношений двух крестьянских кланов увидены глазами коров, наблюдателей, словно прилетевших с другой планеты. Коровьи глаза у Медема - это бездонные туннели во времени, в которые нельзя заглянуть без риска для жизни и душевного здоровья. И головокружение, которое охватывает героя, осмелившегося заглянуть в них, Медем виртуозно заставляет испытать и зрителей. (Михаил Трофименков. «Коммерсантъ Weekend», 2004)

Млечный путь баска (к 50-летию Хулио Медема). Испанский режиссер Хулио Медем с легкостью тореадора управляется с горячими психологическими экзерсисами, пылкой нагой фактурой, неприступными пейзажами райской красоты, квазифилософскими и мистическими сюжетами. За ним укрепилась репутация мастера широкого профиля, которому по плечу пасторальные поэмы, остросюжетные мистерии, знойные мелодрамы. При этом кино Медема существует несколько над жанром - привкус его историй неизменно отдает ароматом магического реализма и сытной фабульности. Он родился в Сан-Себастьяне 21 октября 1958 года. По отцовской линии в нем течет валенсийская и германская кровь, предки по материнской линии жили во Франции и испанской половине Страны Басков. Юный Медем получил первый ... опыт самостоятельных съемок еще в отроческие годы - отец снимал на 8-мм камеру семейные праздники. К моменту полнометражного дебюта за плечами режиссера был опыт ведения киноколонки и актив из нескольких короткометражных лент, отмеченных бодрыми отзывами локальной критики. Дебютная работа «Коровы» (1992) до сих пор остается непревзойденным произведением в биографии испанца. История про вражду двух баскских семей получилась одновременно изысканной и простой, барочной и фольклорной. Горячие отношения трех поколений двух соседских кланов вернее всего было ожидать в социально-политическом аспекте, но дебютант делает почти невозможное, предлагая кино забытого ныне романного размаха (новеллистская структура была выражена еще и делением фильма на главы). Медем вступает в мир большого кино уверенной поступью. Он не опускается до морализаторства, а поддерживает чудесный миф об идиллическом крае Гипускоа, нетронутая природа которого уподоблена столь же первозданным человеческим отношениям. Автор показывает быт и войну зрением коровы, в зеленом зрачке которой, растиражированным на постерах к фильму, отражаются любовь и ненависть, добродетели и пороки, жизнь и смерть божьих тварей. Отстраненный подход делает кинотекст не просто историческим романом, но и попыткой прикоснуться к абсолюту, который не ведает мира и войн, костра амбиций и бытовых дрязг. Автор «Коров» сразу был причислен к сонму знатных киноиспанцев (Эрисе, Саура, Берланга), чьи фильмы содержат мысль и изобразительную свободу, отмечены широким дыханием. Тем не менее, Коров проморгали все крупные отборщики - фильм прошелся по фестивалям второго эшелона (Токио, Турин, Монреаль, Москва), получив восторженную прессу и главные призы; на родине Медем удостоился "Гойи" как лучший дебютант. (Владислав Шувалов. Читать полностью - )

Любопытно и показательно, что «Коровы» увидели свет в один год с другой испанской картиной, возвращающей в канун гражданской войны и также посвященной воинской доблести и трусости, любви и предательству, - «Прекрасной эпохой». Причем, хотя первая полнометражная лента тридцатичетырехлетнего Хулио Медема была отмечена премией «Гойя» в номинации «Лучший новый режиссер» и наградами на кинофестивалях в Токио, Монреале, Турине, национальная отборочная комиссия не прогадала, предпочтя выдвинуть на соискание «Оскара» работу его старшего коллеги. Все-таки фильм Фернандо Труэбы по сценарию Рафаэля Асконы открыт во внешний мир - подобно тому, как его Фернандо в итоге решает покинуть родные края, отправившись вместе с обворожительной юной ... избранницей Лус в США задолго до того, как начнутся боевые действия. В то время как медемовский Перу, напротив, при первой удобной возможности возвращается из затянувшейся эмиграции домой, к подруге детства Кристине, пусть и выдавая себя в критический момент за американского фотожурналиста, якобы сохраняющего нейтралитет в противостоянии республиканцев и националистов. Да и во многих иных отношениях «Коровы» могут показаться со стороны чуждыми, погруженными в национальную культурную среду, далеко не во всем понятную и тем зрителям, кто, хорошо зная общеевропейскую и даже испанскую историю, тем не менее смутно представляет себе особенности замкнутых баскских реалий. Отчасти это справедливо. Однако дебют (как, пожалуй, и все творчество) Хулио Медема требует не столько обширных фактических познаний, сколько искреннего стремления раскрыть душу тому потоку, быть может, не всегда приятных и безмятежных образов и эмоций, к которому режиссер-соавтор1 сценария позволяет приобщиться, припасть, точно к живительной реке. Разумеется, можно остаться на уровне фабульных перипетий, наблюдая за драматичными поворотами в судьбах Мануэля и Кармело, их детей и детей их детей. Наблюдая и поражаясь тонко уловленному кинематографистами закону коловращения бытия, описываемого на языке философии в понятиях диалектики, но находящему отражение и в обыденном сознании - хотя бы в глубокомысленной поговорке о том, что все неизбежно возвращается на круги своя. Поступок трусливого дровосека, оказавшийся сродни предательству родных и близких, да и самого себя, остался в тайне - однако с неотвратимостью довлеет над двумя родами и над всей деревней, словно проклятие. Не осознается людьми логически, ощущаясь в лучшем случае интуитивно - и обуславливая странные, подчас дикие и спонтанные деяния и переживания, придавая даже такому высокому чувству, как любовь гнусный привкус инцеста. Это без видимых усилий со стороны постановщика (кстати, уроженца той же провинции Гипускоа) приобретает иносказательно-обобщенный характер, выводя на грустные размышления о метаморфозах участи басков, издавна лишь стремившихся отстоять культурное своеобразие, выжить как самобытный народ, но, в силу допущенных слабостей и компромиссов, оказавшихся в числе поборников2 установления жестокой диктатуры Франко. И все-таки «Коровы» резко выигрывают в сравнении с «Прекрасной эпохой» не только в анализе исторических катаклизмов. Медем оказывается ближе, скорее, к Милчо Манчевски с его блистательной притчей «Перед дождем» (1994). С той разницей, что коллега из Македонии довольствуется незначительным временным отрезком, живописуя ужасы современной гражданской войны в Югославии, притом, что Хулио - охватывает взором сразу четыре эпохи. А кроме того, не нуждается в столь явном драматургическом новаторстве (нарушение хронологии, создающее в финале эффект «зацикливания» экранных событий) и прибегает к более тонким художественным приемам, например, доверив одним актерам исполнить роли несхожих по характерам и взглядам представителей разных поколений Мендилусе и Иригибелей. Но в обоих случаях образы животных и всей неравнодушной природы оказываются чужды традиционным3, антропоцентрическим установкам, ставятся на уровень, как минимум, не ниже отведенного самозваным хозяином планеты самому себе. Весь мир наполняется священными тайнами (в том числе, хотя и необязательно, пугающими до глубины души), которые не постичь разумом. В них можно лишь заглянуть, зачарованно смотря в коровье око, в объектив фотокамеры и бездонное дупло дерева. Или постараться уловить ускользающую суть в художническом прозрении, наполняя нарисованные в примитивистском стиле полотна (равно как - запечатлеваемые на кинопленку кадры) глубоким, сакральным смыслом... В непонимании, хуже того, в высокомерном отказе от собственного естества и кроется, по Хулио Медему, усугубляющаяся драма современного человека. Авторская оценка: 9/10. 1 - Вместе с Мишелем Гастамиде, который отважится на самостоятельную постановку лишь спустя двенадцать лет. 2 - Вспомним, как женщина бьет тревогу, призывая мужчин скрыться в лесу, услышав о приближении войск националистов, включая отряды «Рекете»... 3 - Как, скажем, в популярной французской трагикомедии «Корова и военнопленный» (1959) с участием Фернанделя, некогда получившей одобрительный отзыв другого кинокритика, ставшего кинорежиссером, - Франсуа Трюффо. (Евгений Нефедов)

Хулио Медем - мастер нового испанского кино. Настоящая статья не претендует на охват всего творчества этого по истине замечательного испанского кинорежиссера, она лишь призвана пунктирно обозначить основные этапы его становления. Медем входит в тройку самых, на мой взгляд, выдающихся испанских кинорежиссеров: это Карлос Саура, Педро Альмодовар и непосредственно Хулио Медем. (Луиса Бунюэля, с моей точки зрения, нельзя в полной мере отнести к испанских кинематографистам, он скорее фигура международного масштаба). Если понимать под кинематографом искусство, то необходимо проводить четкую индивидуализацию режиссерских почерков. Если у тебя есть свой не похожий на других почерк, тогда ты художник, а не ремесленник. У Медема он ... есть. Мне кажется в кинематографе всегда были противоположные стороны, это стремление к наиболее полному отражению реальности, ее документированию с одной стороны, и преображение данной реальности посредством создания "сказочных", далеких от реальности образов, с другой. Кинематограф 90-х годов также не остался в стороне от этого противостояния. Достаточно вспомнить такие имена как Ларс фон Триер, братья Дарденны, Михаэль Ханеке, Брюно Дюмон. Это первое направление как бы возвращало зрителя к монотонности будней, к их неприглядной реальности, естественно донося до этого зрителя определенные мировоззренческие модели. Это направление можно назвать реализмом. Напротив, противостоящий этому направлению кинематограф, который я могу назвать направлением магического реализма доносил свои идеи до зрителя не напрямую, не посредством обращения к опостылевшей реальности, а с помощью создания преображенной действительности. И в этой части, одно из главных режиссерских имен - это имя испанского режиссера Хулио Медема. Я вспоминаю впечатления от знакомства с первым полнометражным фильмом Медема "Коровы". Я начинал смотреть его, не надеясь увидеть что-либо новое, вроде бы историческое полотно о гражданской войне, внутри испанских конфликтах. Однако, через 30 минут просмотра я понял, что погружаюсь в мир мне неведомый, мир испанской жизни, мир испанской деревни, в мир чувств, обостренных до предела. Картина задела во мне те струны, которые все сложнее задеть, поскольку мой кинематографический опыт становиться все обширнее, а открытия от просмотра новой картины встречаются все реже. И еще я понял, что открыл для себя режиссера самобытного, непохожего ни на кого в мировом киноискусстве. В чем же секрет Медема? Почему его картины проходят сквозь каждую клеточку твоего тела? В этом плане интересно сравнить Медема с другим испанским мастером кино Педро Альмодоваром. Альмодовар как бы скользит по поверхности, не проникаю вглубь реальности (по крайне мере вплоть до картины "Поговори с ней" стиль Альмодовара был именно таковым), Медем же погружается, причем погружается до того момента, когда погружаться становиться уже невозможно...но здесь у Медема открывается как бы второе дыхание. В картинах Медема нет ничего социального. Например, "Коровы" предстают перед нами как часть огромной вселенской мозаики, круговорота вещей в природе. Медем высвечивает природное, и делает это настолько филигранно, что ты напрочь забываешь, что есть что-то еще, кроме жизни и смерти...и еще раз жизни, времени, разделенного бездной коровьего глаза (когда камера погружается в глаз коровы, перед нами открывается вечность, космос...что-то магическое). Последовавшие за "Коровами", "Земля" и "Рыжая белка" еще раз убедили меня в мастерстве и масштабе этого режиссера. И каждый раз Медем удивляет своей непосредственностью и искренностью. Потом последовали "Любовники полярного круга" и "Люсия и секс". Медем востребован, его любят, он интересен. И безумно талантлив. Вряд ли найдется человек, который посмотрел "Коровы" и остался равнодушен к этому фильму. Кроме того, Медем создал свой киноязык, особенно ярко проявившийся в его магической трилогии: "Коровы", "Земля", "Рыжая белка". (denton, «Синематека»)

Об интерстекстовом сюрреализме брата критика. Какие порой случайности водят пером нашего брата критика в процессе написания рецензий! Если поискать "коровы" по рецензиям на сайте (чтоб случайно не запульнуть имеющийся фильм), первой появляется ссылка на фильм "Иди и смотри". Ссылка звучит так: ...ста, мухи, ползающие по глазу умирающей коровы, нелепая свистулька в губах избитой и о... Если б не эта фраза, я бы не стал и упоминать о мухах, ползающих по глазу коровы, не такой, правда, умирающей, как нам описывает брат критика, но от этого кадр не становится слабее, даже наоборот. В момент просмотра кадр резко напомнил мне начало "Андалузского пса" ... Бунюэля - и, как оказалось, не мне одному. Еще один брат критика написал 24-страничную статью (англ.), почти полностью посвященную интертекстовым элементам в этом фильме. Охота была время тратить - в наше время какой ты кадр ни сними - всегда найдется во Владивостоке какой-нибудь Макдональд Карлович, который снимал уже этот кадр. Я вскоре понял это и перестал читать притянутую за уши статью. Но успел увидеть, что про Бунюэля там тоже есть. Я и сам могу сравнить этот фильм, помимо "Андалузского пса", с "Ромео и Джульеттой", "Моллоем" и "Ста годами одиночества" одновременно - но зачем? Я уже говорил про Макдональда Карловича. Интереснее говорить не про то, что снял кто-то там другой, а про то, что сам увидел в фильме. Увидел же я примерно то же, что мой брат критика увидел в "Иди и смотри" - еще одна цитата: "видится мне красным аппетитным яблоком, изъеденным изнутри червями безумия. Приманка определенно сработала: я откусил кусок от комка червей, прожевал и проглотил, а теперь мой желудок требует еще, несмотря ни на что". Примерно так, хотя я не очень понимаю, что в данном случае водило критическим пером. Начало фильма вызывает чисто животные рефлексы страха и омерзения, в основном страха. В титрах мы видим взлетающий и опускающийся на колоду в сантиметрах от босых ног топор. Снят процесс рубки дерева настолько виртуозно, что веришь в возможность самоотсечения дровосековой ноги. Потом - войну, убитого баска, кровью которого мажется другой баск, чтобы притвориться убитым. Ногу измазанного кровью баска переезжает труповозка (оставляя его на всю жизнь хромым), потом он, голый, в буквальном смысле слова выкапывается из-под трупов, ползет по дороге и видит корову, по глазам которой ползают мухи. Все снято на той самой грани, после которой аромат превращается в зловоние. После такого забойного начала фильм несколько успокаивается, но страх уже чувствуется в нем постоянно. Интенсивность уже не нужна, требующееся настроение задано. В фильме все время мелькают топоры, косы, мотыги, ружья, все, чем можно убить человека. Помимо убийства, много говорится о рождении, причем в одном эпизоде семейство тащит веревкой из чрева коровы теленка, а один ее (семьи) член даже копошится там рукой. Для офисной формы жизни не очень привычно, это правда. Режиссер вообще не боится крови. Чтобы не разрушать этого страха, ни о чем говорить не буду, кроме как о трусливом дровосеке, о котором уже сказал, как он спасся с войны. Психика трусливого дровосека плохо выдержала испытания ужасами войны, - сам он остался нормальным, но подсознание все время заставляло его рисовать коров - то с отрубленными ногами, то с двумя головами. И все это на фоне "вражды" двух семейств, как написано в аннотации (а я написал это для того, чтоб во время просмотра фильма зритель не расслаблялся и все время ждал подвоха от кого-нибудь из другой семьи, как делал это я). Все потомки трусливого дровосека трусливы, в той или иной степени - в любом случае, совершают поступок, который в любом другом месте, кроме Басконии, назвали бы разумным. Вообще фильм довольно концентричен, и, я бы даже сказал, обсцессивен; для усиления навязчивости всех взрослых мужчин каждого из двух семейств играет один и тот же актер (свой для каждой семьи). Коровы играют большую роль в повествовании, как безмолвные наблюдатели, как некоторое богатство, что ли, басков. Вообще коровы священные существа - не говоря уж про Индию, культура которой нам не близка, можно вспомнить Ирландию, великая литература которой началась с саг в основном про угон коров. Схожи и формы традиционного общественного устройства ирландцев и басков. Фильм все же не такой брутальный, как у меня описано. Ближе к концу инстинкты из чисто животных переходят на более высокий порядок. Не сказать, чтоб лично мне это сильно понравилось - но тут уж ничего не поделаешь. Фильм просто правдивый, что ли. Он о смерти, о рождении, и о том, что происходит между ними. Буйство жизни и красок, папоротники выше человеческого роста, смертоносные манекены, отрубленные конечности. Кроме того, он очень красивый - и, несмотря на всю динамику, местами медитативный. Это настоящий сюрреализм - не знаю, написал ли тот безумный критик в своих двадцати четырех страницах про Дали (тем более, Каталония совсем близко от Басконии, как и Ла-Корунья, родина ирландцев согласно "Книге захватов"). Предполагаю, что фильм понравился бы брату критику, который хотел откусить еще кусочек от яблока, изъеденного червями безумия. Оценка: 4,5/5. (А. Ботев (и Сладкая N), «Экранка»)

Сквозь магический кристалл. События фильма охватывают более чем полувековой период (1875-1936), представляя три поколения двух соседских крестьянских семей, находящихся друг с другом в многолетней кровавой вражде. В стране басков, на живописных лесных холмах провинции Гипускоа, многие годы никак не могут примириться семейства Иригибель и Мендилусе. Глава одного из них, будучи юношей, струсил во время сражения, и чтобы спастись, притворился мертвым, измазавшись кровью своего заклятого врага-соседа, смертельно раненного на поле боя. Благодаря этому он остался жив и вернулся домой. Спустя годы их наследники еще больше обостряют отношения. Сначала сын погибшего уступает в турнире на скорость рубки дров сыну спасшегося труса, а ... тот в свою очередь соблазняет сестру проигравшего, которая рожает внебрачного сына. Но когда еще через 20 лет уже для следующего поколения Иригибель-Мендилусе приходит время любить друг друга, в Испании начинается новая гражданская война... Рассказ о непримиримом соперничестве двух семей строится на столкновении строгой исторической хронологии и глубоко эмоциональных личных отношений. При этом глобальные исторические катаклизмы интересуют режиссера в куда меньшей степени, оставаясь на периферии повествования. Несмотря на трагичность событийного ряда, сам фильм «пышет здоровьем», выгодно выделяясь смелостью авторских метафор, компенсирующих размытость причинно-следственных связей. Благодаря этому богатая визуальная образность «Коров» обретает почти что витальную силу. Коровий глаз становится здесь чем-то вроде магического кристалла, волшебной замочной скважиной, позволяющей переноситься во времени и в пространстве. А сами коровы, которых одержимо рисует трусливый патриарх одной из семей, являются чем-то вроде символа смирения, поскольку вынуждены молчаливо сносить бесконечные людские страсти на поле брани и в саду любви. Опоэтизированный почвенный реализм без явного насилия сочетается здесь со своеобразным авторским сюрреализмом, образуя нечто третье, быть может, тот самый «магический реализм», что был лучше всего отражен как раз в испаноязычной литературе, у того же Маркеса. Несмотря на то, что кино по природе своей является искусством более конкретным и даже натуралистичным, Медему уже с первой попытки удается успешно приживить на делянке десятой музы образцы своих необычных селекционных опытов. (Малов-кино)

Наша жизнь совершенно не интересна законам, которые управляют космосом. Чертовски прав Медем. так уж получилось, что просмотр "Коров" я откладывал на лучшие времена, до этого буквально проглотив "Землю" и "Рыжую белку". "Коровы" явился тем финальным аккордом, который звучит вовремя, к месту, сильно и главное красиво. Никогда не думал, что за полтора часа можно сполна показать конфликт трех поколений, массы судеб, показать это завораживающе, с картинкой, от которой невозможно оторвать глаз. Если здесь зелень - то это буйство природных красок, если небо - то оно просто засасывает своим чем-то неземным. Процесс рубки поленьев превращен в шаманский танец топоров, ревностных взглядов и ... мокрых мужских тел. Здесь любовь злая, рваная, жестокая, мгновенная, по-испански страстная. Взгляды глав семей недвусмысленно испепеляющие. И глаз коровы, через который, как сквозь призму, протекают 60 лет, дети сменяют отцов и, как и деды, ненавидят, любят, страдают. Всего холм, покрытый изумрудной зеленью, территориально отделяет два семейства; всего 10 поленьев лежат непреодолимой преградой между ними; святая кровь, бурлящая из раны одного из них, спасет жизнь другому. Ему эту кровь не простят, ему будут мстить, 60 долгих лет. И так, как топор безжалостно "выгрызает" щепки из дерева, такими же погрызенными окажутся судьбы людей. И также, как невозможно оторвать взгляд от куска полена, летящего вверх, вы не сможете оторвать взгляд от фильма до финальных титров. Любителям "другого кино" настоятельно рекомендую. (cinemabox.livejournal)

Как я полюбил коров... Просмотрев великолепную, на мой взгляд, «Беспокойную Анну» Медема, я загорелся желанием ознакомиться со всеми его работами, и естественно начал с самой первой полнометражной ленты «Коровы»,1992. Повествование этого фильма состоит из трех временных отрезков, охватывающих 60 лет и протекает в стране басков, начиная с гражданской войны 1875 года и заканчивая гражданской войной 1936 года. Каждый отрезок времени охватывает жизнь одного поколения двух баскских семей Иригибель и Мендилусе, разделенных огромным лесистым холмом и живущих в малопригодной для жизни, затерянной у границы с Францией высокогорной долине Гипускоа. Казалось бы, такое соседство и уединение должно располагать к крепкой и большой ... дружбе, взаимопомощи между семьями. Но у Медема свое виденье данного соседства, и эта близость у него ведет к настоящей кровной вражде, безграничной ненависти и соперничеству, Медем разворачивает перед нами их жизнь и взаимоотношения в таком цвете, что шекспировские Монтекки и Капулетти остаются в стороне... Начало фильма показывает процесс рубки колоды в лесу, что сразу задает нешуточный тон и атмосферу всему действу. С быстротой молнии топор взлетает и падает в сантиметрах от босых ног дровосека, который стоит на этой самой колоде, при этом рубит он настолько быстро, лихо и виртуозно, что кажется вот-вот и его рука нечаянно дрогнет, и вместо щепок вверх полетят пальцы его ног... Затем этого самого дровосека (глава одного из семейств) призывают на войну, насколько он бесстрашно рубит дерево, настолько же он труслив, боится войны и смерти. Его полк, попав в переплет на фронте, полностью погибает, выживает лишь наш дровосек, измазавшись кровью, он прикинулся мертвым. Со всех убитых испанцы снимают одежду, дровосек лежит голым на пыльной дороге, его переезжает труповозка, при этом дробя его ногу и оставляя на всю оставшуюся жизнь калекой... Очутившись в той самой труповозке, заваленный горой окровавленных и обнаженных трупов, насмерть перепуганный, но живой дровосек начинает откапываться из этой горы... При этом Медем вырисовывает картину не для слабонервных: все в крови, обнаженная плоть, мухи, кажется, что через экран до зрителя доходит даже аромат зловония и разлагающихся тел, запах смерти... Выбравшись из этой «адской» повозки дровосек сразу же сталкивается с коровой, причем она ему видеться если не воплощением самого Бога на земле, то знаком свыше уж точно. Интересно показаны глаза этой коровы, бездонные и огромные, облепленные мухами, они напоминают сюрреалистический образ глаза, разрезаемого лезвием ножа из «Андалузского пса», тем более, что Бунюэль и Дали человеческий глаз в съемках заменили коровьим... Не будучи и до этого эпизода смелым, после всех пережитых лишений и ужасов кровавой бойни, в которой он побывал, трусливый дровосек начинает потихоньку съезжать с катушек - сознание осталось цельным, а подсознание получило огромную пробоину, теперь он начинает рисовать и фотографировать коров, привлекая к общей экспозиции и членов семьи. Рисунки эти отображают его переосмысление прошлого, виденье настоящего и пророчество скорого будущего, причем сюрреализм в этих картинах бьет через край, и поражает своей силой... Трусость его начинает передаваться по наследству, и хоть выражена она слабо, но в трудные минуты дает о себе знать не понаслышке (последний эпизод с фоторепортером)... После такого интенсивного и обескураживающего начала, на фоне междоусобных разбирательств, холодной войны между семьями и яростных противостояний глав семей, ритм и накал страстей несколько падают, но ощущение некого страха, ужаса и тревоги не покидает уже до самого конца. Постоянно рядом с людьми мелькают топоры, косы и огнестрельное оружие, более того Медем обрушивает на зрителя обильную волну символизма и мощного сюрреализма, большая часть, которых лежит на поверхности, но внимательные и интеллектуально развитые люди без труда найдут еще целый пласт посылов режиссера и растлумачат их... В нужные моменты накал нарастает до предела, а происходящее немного пугает и отталкивает: - рождение теленка и его совместное вытаскивание посредством веревки и рук; - огромное бездонное старое дупло посреди леса, оставшееся от сгнившего огромного дерева, которое постоянно появляется по ходу фильма и уж больно напоминает мистические врата в преисподнюю, очевидно, что все жители испытывают к нему трепетный страх и ужас, не даром туда отправляют целые туши мертвых животных и грозятся скинуть туда врагов; - смертоносные чучела-капканы, с топорами и косами, расставленные в лесу, которые самопроизвольно начинают работать орудиями смерти; - сам лес. Мне он сильно местами напомнил лес из «Антихриста», и еще не факт, что фон Триеровкий лес выглядит ужасней и мистичней, у Медема он завораживает красками и величием, постоянно таит в себе скрытую угрозу и дышит смертью, несмотря даже на постоянное присутствие людей. По ходу фильма постоянно появляются огромные, мясистые коровы - безмолвные свидетели всех происходящих конфликтов и страстей, они единственное постоянное, что есть в этой картине, могучие кормилицы людей, подобны святыне, они чтятся и оберегаются хозяевами, они у Медема представлены в необычном свете, потрясают величием и даже, как бы странно не звучало - харизмой... Фильм, хотя местами и завораживает, очень динамичный и сияет красками. Блестяще подобрана музыка знаменитым испанским композитором Альберто Иглесиасом, музыку которого ценители испанского кино могут знать по многим фильмам Альмодовара, она волшебна и всегда попадает в такт происходящему, усиливая впечатления. Фильм о прописных истинах: что война - это плохо, что любовь не знает границ и препятствий, о цикличности жизни (типичная тема испанского кинематографа), о сексе, как начале новой жизни, о рождении и смерти, о жизни, которая их разделяет и, прежде всего о небольшом, гордом, вспыльчивым и независимом народе горцев (басках) - об их жизни, которую надо достойно прожить и из которой надо красиво и достойно уйти, с высокоподнятой головой, оставив после себя потомство... В первой большой работе Медему сходу удалось создать очень тонкий и глубокий фильм, насыщенный отменным сюрреализмом и символизмом, фильм о любви, о жизни горцев, тернистой и суровой, такой, как она есть. Пустым и нудным этот фильм я бы точно не назвал... Почитателям испанского кинематографа и творчества Медема в частности - к просмотру рекомендуется. Может кому-то покажется, что моя оценка немного завышена, но я ставлю: 9 из 10. (alexlug)