ГЛАЗА БЕЗ ЛИЦА (1960)
LES YEUX SANS VISAGE

Талантливый врач Женессье, проводящий эксперименты по борьбе с отторжением пересаженных органов, хочет найти молодую женщину, которая «отдаст свое лицо» его дочери Кристиан, обезображенной во время автокатастрофы, произошедшей по его вине...

Неизвестные похищают и убивают Кристиан (Эдит Скоб), - дочь профессора Женессье (Пьер Брассер). Полиция приглашает доктора на опознание. Убитый горем отец организует похороны дочери... На самом деле, девушка жива, а Женессье вот уже несколько месяцев подряд пытается восстановить ее лицо, изуродованное в автокатастрофе. Его помощница Луиза (Алида Валли) заманивает в поместье девушек, которым предстоит стать жертвами пластических операций безумного доктора...

Экранизация одноименного романа (1959) Жана Редона ().
Вторая сценарная работа Клода Соте (1924-2000 ). Первой, также была адаптацией произведения Редона - лента Мориса Лабро «Зверь выпущен» (1959 ). В 1960 году в качестве режиссера он снимет криминальную драму «Взвесь все риски» («Раскаленный асфальт» ), не дебютную, но первую, прославившую его.
Один из первых киносценариев знаменитых писателей Тома Нарсежака (1908-1998) и Пьера Буало (1906-1989), более известных своими романами, которые они подписывали как Буало-Нарсежак (). Это был последний раз, когда они адаптировали для кино не свой собственный роман.
Костюмы, которые носит Кристиан, создал Юбер де Живанши (1927-2018 ).
Жорж Франжю снимал картину "о тоске" и не думал, что получится фильм ужасов.
Первый фильм, в котором вместе сыграли отец и сын: Пьер (1905-1972 ) и Клод ( род. в 1936 ) Брассеры. Через четыре года они вновь появятся вместе в криминальной комедии Мишеля Девиля «Счастливчик Джо» (1964 ).
Пьер Брассер уже снимался у Франжю в фильме «Головой о стену» (1959 ). Он сыграл директора психиатрической клиники, которого можно считать прообразом доктора Женессье. Драма «Весь свет на убийцу» (1961 ), также по сценарию Буало-Нарсежака, стала третьей и последней совместной работой Пьера Брассера и Франжю.
Съемки проходили в 1959 году.
Место съемок: Нуазьель, Крисенуа (Сена и Марна); Марн-ла-Кокетт (О-де-Сен); Париж.
Транспортные средства, показанные в картине - .
Из фильма вырезали сцену, которая должна была стать финальной, - в ней Кристиан, бежавшая из поместья безумного отца, бродит пол улицам, а затем попадает под машину. Лицо водителя выражает крайний ужас, когда он видит, что скрывается под маской сбитой им женщины.
В картине есть отсылка к ленте «Гражданин Кейн» (1941 ).
Текст фильма - .
Информация об альбомах с оригинальным саундтреком: ; .
Кадры фильма: ; ; .
Премьера: 11 января 1960 (Франция).
Англоязычные названия: «Eyes Without a Face»; «The Horror Chamber of Dr. Faustus»; «House of Dr. Rasanoff».
Слоган: «Beautiful women were the victims of his Fiendish Facials!!!» (США).
Трейлер - .
В США до 2003 года картина издавалась и демонстрировалась в сокращенном варианте (в частности, была вырезана сцена хирургической операции).
«Глаза без лица» на сайте «Criterion Collection» - .
О фильме во Французской синематеке - .
«Глаза без лица» на Allmovie - .
Фильм серьезным образом повлиял на жанр фильмов ужасов. Натуралистические сцены хирургических операций начали все чаще появляться на экране.
Белая, пугающая маска, которую носит главная героиня фильма, была позаимствована Джоном Карпентером при создании образа маньяка-убийцы Майкла Майерса в картине «Хэллоуин» (1978 ). Карпентер признался, что фильм Франжю оказал влияние на его творчество.
Педро Альмодовар называет «Глаза без лица» одной из любимых картин, отголоски которой прослеживаются в его ленте «Кожа, в которой я живу» (2011 ).
Гильермо дель Торо, сравнивает «Глаза без лица» с фильмом Жана Кокто и Рене Клемана «Красавица и чудовище» (1946 ) и считает их великолепными: "...Это мрачное поэтическое кино об ужасе и скоротечности жизни. Возвышенные, практически эфемерные образы этих фильмов транслируют в зрительный зал идею гибели и потери: безумная, хрупкая любовь, отчаянно цепляющаяся за последнюю надежду в водовороте тьмы".
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 98% на основе 54 рецензий ().
На Metacritic «Глаза без лица» получил 90 баллов из 100 на основе рецензий 9 критиков ().
Картина входит во многие престижные списки: «100 лучших фильмов ужасов» по версии издания IndieWire (7-е место); «500 лучших фильмов ужасов» по мнению пользователей сайта IMDb (85-е место); «100 самых недооцененных фильмов» по версии Beyond the Canon (26-е место); «1000 фильмов, которые нужно посмотреть, прежде чем умереть» по версии газеты Guardian; «100 величайших фильмов ужасов» по версии Slant Magazine (17-е место); «Лучшие фильмы» по версии сайта They Shoot Pictures; «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «100 лучших фильмов ужасов» по мнению деятелей жанра (34-е место) (Time Out); «50 самых шокирующих фильмов» по версии издания Complex (25-е место).
Рецензии: ; .
Ремейк: «Безликие» (1987 ) режиссера Хесуса Франко. В 1968 английский режиссер Роберт Хартфорд-Дэвис снял «Искажение» () с аналогичным сюжетом.
Жорж Франжю / Georges Franju (12 апреля 1912, Фужер - 5 ноября 1987, Париж) - французский кинорежиссер, киноархивист. В 1936 вместе с Анри Ланглуа основал Французскую синематеку (в 1934 они вместе сняли документальный фильм «Подземка»). В 1938-1945 был исполнительным секретарем Международной федерации киноархивов (ФИАФ), в 1945-1953 - генеральным секретарем Института научного кино. Прославился документальными фильмами «Кровь животных» (1949) и «Отель инвалидов» (1951), где сцены крайней жестокости и уродства были показаны с ледяным бесстрастием. Ту же интонацию он перенес в свой первый игровой фильм «Головой об стену» (1958, по Эрве Базену), действие которого разворачивалось в психиатрической лечебнице. Фильм вызвал широкую публичную дискуссию о необходимости гуманизировать психиатрию. Снимал «черные» картины, близкие к фильмам ужасов, и научно-фантастические ленты. Создал несколько киноэкранизаций. С 1970-х годов работал в основном в театре и на телевидении, где снял сериал по мотивам своего давнего успешного фильма «Глаза без лица» (1975).

У дочери известного хирурга Женессье (Пьер Брассер) Кристиан (Эдит Скоб) полностью обгорело лицо в результате автомобильной аварии, в которой был виновен сам врач. Кристиан ходит по поместью в маске, сквозь которую видны только печальные глаза. Женессье чувствует свою вину за то, что погубил жизнь молодой и красивой девушки. Он решает сделать Кристиан пластическую операцию и восстановить ее лицо. Вместе со своей помощницей Луизой (Алида Валли) хирург похищает девушек и использует их кожу лица для пересадки Кристиан. Но дочь чувствует себя несчастной, и не хочет больше принимать участие в кровавых экспериментах. Не в силах выносить это, Кристиан скальпелем убивает Луизу, а на отца спускает подопытных собак...

«Глаза без лица» - классика хоррора. Все эти старомодные средства - тревожные стоны струнных в оркестре, безупречно выверенный ритм монтажа, туманные намеки на что-то страшное и загадочное, что происходит за кадром, - сейчас цепляют зрителя не меньше, чем полвека назад. Саспенс разлит в каждом кадре. Отдельные бонусы - неземная эльфийская пластика Эдит Скоб, крупные планы с изуродованными лицами (Франжю знал толк в жестокости) и архетипический сюжет, развернутый здесь куда тоньше и лиричнее, чем, например, в эпосе Джона Ву «Без лица». («OpenSpace»)

Амбициозный фильм ужасов пугает сценами из клинических операций и показом изуродованных, деформированных лиц. Режиссер выбрал старомодную манеру для развития сюжета, и многим это нравится. Лицо дочери пластического хирурга изуродовано в результате несчастного случая. При помощи женщины, которой он спас лицо, он затаскивает к себе в клинику юных девушек и пытается пересадить их лица своей дочери. Операции заканчиваются неудачей. Есть неплохой саспенс, и шокирующие подробности демонстрируются без всякого стеснения. Снят фильм в черно-белом изображении. (Иванов М.)

[...] Еще более печальная судьба ожидала другой шедевр европейского хоррора - франко-итальянскую картину «Глаза без лица» (1958). Этот фильм, созданный одним из основателей французской синематеки Жоржем Франжю по сценарию все тех же Буало и Нарсежака, ввел в кинематограф будущий архетипический сюжет еврохоррора: безумный хирург похищает молодых женщин, чтобы восстановить красоту своей изуродованной в автокатастрофе дочери. Франжю сумел создать на экране уникальную атмосферу, сочетая сказочную поэзию в духе Кокто с натуралистическими сценами насилия вроде буквального сдирания лица с одной из героинь. Подобно тому, как зловещий доктор был в финале картины растерзан собаками (еще одна гипер-жестокая сцена), Франжю и его фильм были ... практически растерзаны французской критикой - слишком высокомерной и буржуазной, чтобы оценить по достоинству этот декадентский шедевр. Доходило до смешного: некоторые французские кинокритики отрицали, что такой фильм вообще существует. «Кайе дю синема» стыдливо пытались вывести «Глаза без лица» из категории «хоррор», объявив его вариацией на тему фильма-нуар, но это выглядело еще унизительнее для автора, чем простое неприятие картины. Не менее враждебно фильм был принят за границей. В Англии единственный критик, написавший положительную рецензию на «Глаза без лица», был немедленно уволен из редакции. Во время показа картины на Эдинбургском кинофестивале произошел скандал - семеро зрителей в зале упали в обморок, заставив Жоржа Франжю сделать неполиткорректное заявление: «Теперь я знаю, почему шотландцы носят юбки!» В США фильм вышел в прокат под идиотским названием «Камера ужасов доктора Фаустуса» и с вырезанной сценой хирургической операции. Франжю так никогда и не оправился от этого удара. Он снял еще немало картин, среди которых особенно выделяется «Жюдекс» (1961) - вариация на тему немых триллеров Луи Фейада, - но с тех пор избегал радикальных сцен жестокости, словно бы оглядываясь на критиков и пытаясь доказать всем вокруг, что является «серьезным художником». [...] (Из книги Дмитрия Комма «Формулы страха. Введение в историю и теорию фильма ужасов»)

С пришествием телевидения кинематограф начал борьбу за выживание. Кинематограф был подавлен тем, что классические сюжеты "для масс" (комедии, мелодрамы, детективы) запросто воспроизводились на ТВ, а потом еще и тиражировались серия за серией. Голливуд в ответ на такую экспансию *уярил тяжелой артиллерией - цвет, широкий экран, по которому мечутся суперзвезды (и часто застывают в сверхкрупном плане), стереозвук. Французская же "новая волна", о которой так много говорили и продолжают говорить, была лишь одним из фронтов этой войны. Просто эти фильмы снимали журналисты, поэтому об их картинах было до*уя взаимного пи*дежа. Годар, Риветт, Трюффо и Шаброль думали, что сражаются со "старым кино", однако, ... на самом деле они сражались с трупом. Любой зритель, даже не посмотрев, а на промотке поглядев самые популярные фильмы 1958 - 1960 года, отметит, что за это время кинематограф претерпел стремительные метаморфозы. Даже Феллини, - уж на что самобытный режиссер, - а его "Сладкая жизнь" (1960) капитально отличается от всего, что он делал раньше. И, в первую очередь, технически (ТВ такой уровень недоступен). Но вернемся к французскому кино. Были и другие французы, которые не входили в состав "новой волны", - например, нервный, чуткий Луи Маль, быстро реагирующий на изменение конъюнктуры. А был и такой вот Жорж Франжю. Он снял киноленту под названием "Глаза без лица" (интересное сходство, кстати, с триллером Альмодовара "Кожа, в которой я живу", а также "Хэллоуином" Карпентера и "Ганнибалом" Ридли Скотта). Фильм отличается предельно натуралистичными сценами операций. Причем операции производятся над невинными жертвами. Знаменитый пластический хирург заставляет свою помощницу притаскивать к нему молодых девушек. Он срезает с них лица и пытается приживить их своей дочери, которую сам же чуть не угробил в автокатастрофе (бедняжка еле выжила, но лишилась лица). Все это выглядит по-настоящему жутко. По ночам лают псы, у которых новые морды насаживаются вполне удачно... Тонкая, робкая девушка, будто призрак, выплывает из расфокуса и нависает своей уродливой физиономией над очередной доноршей, распластанной на операционном столе. Ничего подобного прежде не снимали. Ни одному режиссеру не приходило в голову смаковать уверенное движение скальпеля, бороздящего кожу на черепе... Да никакому режиссеру - в прежние-то времена - такого и не позволили бы. Плюс ко всему оказывается, что эта затворница, девушка без лица, является чуть ли не пленницей своего папаши - спокойного, флегматичного человека. Ее пугает собственное лицо, но она готова всю жизнь проходить с пластиковой маской (которую впоследствии почти скопирует Карпентер), пусть только прекратятся эти холодные эксперименты над живыми людьми, которых хитростью заманивают в усадьбу! Оценка: 3.5/5. (Владимир Гордеев, «Экранка»)

В 50-е годы хорроры студии «Хэммер» сняли табу на показ кровавых сцен в игровом кино. В обществе же, еще помнившем некоторые особенности Второй мировой, вроде экспериментов над людьми и созданию новых видов оружия, появился некоторый страх перед врачами и учеными. Замечательный режиссер Франжю, уже перебравшийся в игровое кино, подумывал продолжить свои творческие поиски и освоение любимых тем как раз в жанре «хоррора», демонстративно отстранившись от французского мейнстрима, где жанр был вполне презираем. Так началась работа над знаменитым фильмом 1959 года «Les yeux sans visage» по роману Ж. Редона. Перед Франжю были поставлены следующие условия. Чтобы не пугать и не шокировать ... немцев, нужно избежать показа безумных врачей. Англичане чувствительны к издевательствам над животными. Свою публику не стоит ужасать обилием жестокости. Очень уместные условия для фильма о докторе, который после автокатастрофы, в которой его дочь лишилась лица, похищает и сдирает лица у юных девушек для трансплантации, попутно ставит эксперименты над собаками, а в конце погибает от зубов подопытных псов (тоже лишившись лица). Казалось бы, впору отказываться от постановки. Но великий синефил знал, что делать. Врач приобрел интеллигентного Пьера Брассера (разве он похож на психа?), эксперименты над животными остались за кадром, а что до кровавых сцен, то они сведены к минимуму, но как сведены. Лучше Годара о Франжю никто не писал. Так вот, ЖЛГ отмечал, что работы мсье Жоржа остаются в памяти серией поразительной и пугающей красоты сцен, а не сюжетом или отдельными кадрами. Вот и в «Глазах без лица» главное недостаточно заурядный хоррор-сюжет, а ощущение, что наблюдаешь кинопоэму о красоте ужаса. Потрясающе снятую Эженом Шуфтаном, кстати. Алида Валли (сообщница врача) высматривает очередную жертву. Эдит Скоб в скрывающее лицо маске, застывающая у окна особняка. Фигура Брассера около склепа объявленной умершей дочери. Таких врезающихся в память эпизодов в фильме множество. Снова пора вспомнить Годара, отмечавшего, что у Франжю безумие и обыденность практически заменяют друг друга. Уже не поймешь, что и кто реальнее - мир обезумевшего от любви и вины за случившееся врача или мир тупых полицейских да глупеньких воровок-блондинок, безуспешно пытающихся справиться с убийцей. Странное уже не просто рядом, оно вытесняет повседневную реальность. В фильме есть два знаменитых шоковых момента. Первый очень короткий, и в нем режиссер умело обыгрывает порочное любопытство зрителя. Он долго скрывает, что же под маской на лице дочери врача и когда приходит пора показать, то сцена длится менее секунды, но пугает по-настоящему. Заодно подводя к ставшему историческим эпизоду, в котором с красивой швейцарки хирургически снимают лицо. Ужасает даже не натурализм, а сам кошмар случившегося: из прелестной девушки в мгновение делают монстра. Сцена вызвала обмороки на фестивале в Эдинбурге (ехидный мсье Жорж заметил «Теперь я знаю, почему шотландцы носят юбки») и продолжает цитироваться по сей день. (Красавицы из «Death proof», превращенные в груды конечностей - явный или скрытый привет Тарантино французскому синефилу). Но даже с этими обмороками и прочими элементами жанра Франжю остается верен себе. И поэтика красоты ужасного только усиливается шоковыми сценами. Не так давно была сделана первая успешная операция по восстановлению лица. Сделали ее во Франции. Пациенткой стала женщина, пострадавшая от собаки. Совпадение? Конечно. Хотя Франжю и Уайлду было бы что обсудить по части жизни, следующей за искусством. А нам остался пугающий и поразительно красивый фильм «Глаза без лица». И облаченная в белое Эдит Скоб, медленно удаляющаяся вглубь черного леса, окруженная белыми голубями... (dangerfield, «Синематека») Франжю начинал с документального фильма о бойнях и о том, что пуговицы делаются из крови забитых животных. Этот фильм - безусловный шедевр, прОклятый шедевр, сопоставимый со столь же спокойным внешне и безумным внутренне фильмом как "Peeping Tom". По мастерству Франжю стоит, безусловно, рядом с Клузо, никак не ниже. "Глаза без лица" - визуальная поэзия. Эпизод, когда последовательно, день за днем, у девушки отторгается пересаженная кожа - один из самых пронзительных в мировом кино. Это невероятно, патетически грустно, при полном сохранении ужаса. Интересно, что с середины 60-х и вплоть до начала 90-х этот фильм был практически забыт, не показывался, не упоминался в монографиях по кино и в связи с Франжю вспоминали только "Головой об стену" и "Тереза Дескейру" (по Мориаку). Сейчас открыл книжку Жанкола "Кино Франции 1958 - 1978", которая была (как ни странно) отлично издана в СССР в 1984 году (кто не читал - рекомендую, отлично чистит мозги) - об этом фильме ни слова. (Groucho M.)

Очищение. Деревья, деревья, деревья... Между ними рыщет мощная Алида Валли с самым дьявольским выражением лица, какое мне довелось встретить в кинематографе. Удивительно после этой работы и «Суспирии» видеть ее в «Третьем человеке». Совершенно разные воплощения одной женщины. Как будто после сорока она стала другим человеком. Для сравнения вспомню нескольких голливудских актрис, которые также стали сниматься в фильмах ужасов на старость лет (Дэвис, Кроуфорд, Гарнер), но они всегда оставались теми же актрисами, играющими определенную роль. В Валли же будто вселился сам дьявол. Если бы я была маленькой девочкой, Алида тут же стала первым моим ночным кошмаром. «Глаза без лица» я смотрела ... во второй раз. Случилось это на днях. Промежуток с первым составил где-то три года и могу сказать, что фильм не растерял своих лучших сторон. Даже открыл для меня новые. А не всем фильмам такое под силу - впечатлить спустя время и заиграть новыми красками. Он сам - как выдержанное вино. Франжю не передергивает, не истерит понапрасну, а скупые, почти мертвенные, движения героев разбавляет леденящими кровь всплесками эмоций. Клан Брассера - Валли - Скоб больше похож на секту, во главе которой стоит как черная гора - мессия, сбоку припадает на колени безумная фанатичка, а на алтаре возлежит фарфоровая мученица. Франжю словно рвет пленку, когда холодную расчетливость Валли рушит одним мощным движением сбитых рук, когда она пытается показать Брассеру, что скрывается под ее перламутровым ожерельем. Такой интимный жест сбивает с ног, но дальше не во что не воплощается. Этот жест как агония. Но в представлении автора довольно ироничная. Героиня Валли тут же из собранной мадам превращается в страстную любовницу, и этот так смешно, что просто гениально. Второй подобный жест принадлежит так же представительнице женского пола. Той самой фарфоровой Кристиан. Незадолго до развязки она смотрит на возможную жертву, сидя на кушетке. И сложив по-ангельски ручки, так кивает из стороны в сторону головой, что подобному кивку обзавидовалась сама Литвинова. Это неземное существо осознало, что так продолжаться больше не может. Ее выбор лежит за гранью «добра и зла». Здесь, это право на смерть - как право быть собой. Она не хочет быть ни куклой с новым лицом, ни кроликом для экспериментов. Спасение девушки - это не жалость к жертве (Кристиан прекрасно знала, что делал ее отец и до последней жертвы, но никак не останавливала его). Для этого жеста нужно отыскать в себе огромную силу воли - распрощаться с надеждами на новую старую (любовная привязанность к молодому врачу) жизнь. Концовка «Глаз без лица» звучит как наставление в трудном искусстве - быть собой. И снова деревья, деревья, деревья... Самые поэтичные из тех, что мне довелось встретить в кинематографе. (edna purviance)

Закройте глаза, будет страшно. Цвела, цвела роза, алый цвет в чистом поле, пока ее не сорвали и не растоптали. Цвела бы и Кристиан, дочка профессора Женессье, но случилось с ней ужасное несчастье. Весь Париж гудит - девушку похитили и убили загадочные неизвестные по не менее загадочным и неизвестным, чем они сами, мотивам. Или никто ее не похищал? Страшная правда открывается с самого начала: пока на могилу безвременно почившей парижской красавицы носят венки и роскошные букеты цветов, отец проходит нелегкое превращение из всеми уважаемого пластического хирурга в современного доктора Франкенштейна. Правда сотворить ему надо не целого человека из кусочков других людей, ... а новое лицо для дочери, которая на самом деле всего лишь попала в автокатастрофу и малость подурнела. Фильмом ужасов "Глаза без лица" впоследствии вдохновлялись многие режиссеры. Именно здесь подглядел важную деталь для создания зловещего образа серийного убийцы Майкла Майерса один из королей хоррора восьмидесятых Джон Карпентер. Той самой изюминкой, которая должна быть у каждого приличного маньяка стала белая маска, что в "Глазах без лица" вынуждена носить Кристиан, дабы не являть миру без надобности свое изуродованное лицо. А в 2011 году один из самых эпатажных режиссеров нашего времени Педро Альмодовар снимет фильм "Кожа, в которой я живу", почти ремейк сабжа, столь же шокирующий и неприятный, хотя, как ни странно, более акцентирующий внимание на крутых виражах сюжетной линии, чем на смаковании реалистично выполненных операций по снятию кожи, как это делает его французский предшественник. Но это все более поздняя история кинематографа, ну а пока у нас 1959, и цветные фильмы еще не вытеснили с пьедестала строгий черный, девственный белый и удручающий, но завораживающий серый, господствующий на экране из-за непрерывного смешивания первых двух. Черно-белый фильм "Глаза без лица" делает прорыв в жанре ужасов. Негласное вето на кровавые и натуралистичные эпизоды снято, и камера, словно бы с наслаждением демонстрирует крупные планы отделения кожного покрова и деформации и гниение плоти, не прижившейся на чужом организме. Музыка достойна отдельного внимания. Композитор Морис Жарр подвергает ужасающей трансформации веселые наигрыши почти опереточного характера. С помощью пиццикато мелодия дробится на отдельные звуки, становится механизированной. Музыка Жарра тщательно прорисовывает сумасшествие происходящего еще до того, как оно начинается. Это не только музыкальное сопровождение картинки, являющееся необходимым атрибутом любого кинематографического творения, здесь саундтрек становится одним из героев. Кажется, это нездоровый психически шарманщик крутит ручку дребезжащей коробки и рассыпает ноты на брусчатый асфальт, отскакивая от которого они иглами впиваются в мозг прохожим. И эти иглы надолго там останутся. Несмотря на то, что история, рассказанная в фильме, полна драматизма, благодаря нескольким вышеописанным эпизодам, ставшим впоследствии культовыми, вся драма благополучно уходит на второй план, уступая место хоррору. Сцены, вселяющие ужас в посетителей кинотеатров 60-х годов, составляют не более пятнадцати минут от фильма, но именно они становятся ключевыми моментами повествования, и они же диктуют зрителю элементы, составляющие основные впечатления после просмотра - солоноватый привкус страха и легкую тошноту. Вот доктор тщательно снимает кожу с лица очередной жертвы, он весь в напряжении, капельки пота блестят на его высоком лбу, а вот и бывшая красотка Кристиан наконец показывает заинтригованной публике лицо, покрытое безобразными шрамами. И все же основной ужас картины заключен в том, что безумие здесь так же тесно перемешано с обыденностью, как и черный и белый в старом кино. (Martinadonelle)

Глаза - зеркало души. Когда-то Кристиан была молода, красива, счастлива. У нее был жених Жан, они так любили друг друга! И впереди была целая жизнь, полная радости, любви, путешествий, встреч, надежд и планов. Ее отец, известный хирург Женессье, души в ней не чает и ни в чем не отказывает. Все рухнуло в один миг, когда Кристиан попала в страшную автокатастрофу, которая изуродовала ее лицо - оно полностью обгорело. Жизнь кончилась, началось ужасное существование. Отец объявил ее погибшей и спрятал в своей клинике. Его безумная любовь обрекла ее на страшные муки. Он пытается пересадить дочери новое лицо, с помощью помощницы заманивая ... одиноких молодых девушек на виллу, где и расположена клиника. Там он снимает кожу с их лиц и пересаживает дочери. На какое - то время он дарит ей надежду, новую жизнь, новое лицо. Потом неудача, отторжение ткани, осложнение... И снова маска. Поиски причины неудач. И новая попытка обезумевшего от горя доктора вернуть дочери лицо. Новая девушка - жертва, новая операция, новая робкая надежда и новый крах всех надежд. Трудно даже представить, в какую муку превратилась жизнь для Кристиан, ставшей жертвой врачебных экспериментов отца. Безумная отцовская любовь превратила ее жизнь в бесконечную пытку. Что чувствует девушка, которая после каждой операции видит в зеркале новое, незнакомое, неизвестное лицо, ставшее теперь ее лицом? Обретает надежду на другую жизнь, а потом теряет ее, и все это повторяется и повторяется? Она чувствует бесконечное отчаяние и страх. Она жаждет смерти, как избавления от муки, а отец обуян жаждой дать ей новое лицо. Тем временем полиция сбивается с ног, расследуя все новые и новые исчезновения девушек. Когда в далеком 1959 году вышел этот фильм, он был отнесен к жанру ужасов, настолько шокирующими были сцены со снятием кожи на лице девушек. От них и сейчас пробегают мурашки по позвоночнику. Но перекормленного «мясом» нынешнего зрителя этим уже не проймешь. Впрочем, эти сцены не главное в фильме. Главное в нем не столько физические, сколько психологические страдания героини, и сейчас фильм скорее подходит жанру психологического триллера. Фильм имел большой успех и породил несколько подобных по сюжету и даже ремейк Хесуса Франко «Безликие» 1987 года. Годом позже «Глаз без лица» вышел известный фильм Джорджио Феррони «Мельница каменных женщин» с похожей сюжетной основой, разве что медицинская часть там была совсем уж фантастической. Но у «Мельницы» совсем другая атмосфера и направленность именно в жанр ужасов. Жорж Франжю же своим фильмом обращается к чувствам зрителя. Этой задаче починена работа актерского состава, оператора, гримера, с учетом этого выстраивается кадр. На это же работает и безупречная игра главной героини, лицо которой большую часть фильма скрыто маской. Она создает образ несчастной, отчаявшейся девушки используя голос, глаза, пластику тела, а не мимику. И с этой сложной задачей Эдит Скоб справилась блестяще, тонко передав психологическое состояние своей героини, ее трагедию и боль. В этом ей помогла и изумительная музыка, написанная самим Морисом Жарром, недавно покинувшим нас. Эта музыка просто завораживает: легкая, прозрачная, звенящая. Особенно выразительно она звучит в финале фильма, делая его невозможно пронзительным, горьким, и в то же время облегчающим душу. (irina15)