ОЛДБОЙ (2003)
OLDEUBOI

"Олдбой" ("Олд Бой"). 1988 год. Обыкновенный и ничем непримечательный бизнесмен О Дэ-cу в день трехлетия своей дочери по пути домой напивается, начинает хулиганить и закономерно попадает в полицейский участок. Из участка его под свое поручительство забирает друг детства. Пока тот звонит жене незадачливого пьяницы, О Дэ-су пропадает. Неизвестные похищают его и помещают в комнату без окон на 15 лет...

Преуспевающий сеульский бизнесмен О Дэ-су (Чхве Мин-сик) заточен, как граф Монте-Кристо - в крепости, в обычной городской квартире, где по воле неизвестного, никак себя не обнаруживающего и ничего не объясняющего недруга проводит, начиная с 1988-го года, 15 лет, наблюдая за мировыми событиями по телевизору, мучаясь над загадкой, по дням вспоминая свою жизнь, проводя время в изнуряющих тренировках. Обретший долгожданную свободу, О, обнаружив в кармане бумажник с деньгами и сотовый телефон, отправляется в японский суши-бар, где с ним связывается незнакомец, в ультимативной форме требуя докопаться до причин его наказания. Упав в обморок, Дэ-су приходит в себя в квартире у изумительно красивой ... девушки по имени Ми-до (Кан Хе-джон) - официантки из заведения, куда ему не посчастливилось заглянуть... (Евгений Нефедов)

КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2004
Победитель: Гран-при жюри (Пак Чхан-ук).
Номинация: «Золотая пальмовая ветвь» (Пак Чхан-ук).
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 2004
Номинация: Приз «Международный экран» (Пак Чхан-ук, Корея).
АКАДЕМИЯ ФАНТАСТИКИ, ФЭНТЕЗИ И ФИЛЬМОВ УЖАСОВ, 2006; 2007; 2011
Номинации: 2006 - Лучший приключенческий фильм / боевик / триллер; 2007 - Лучшее специальное DVD-издание («Ultimate Collector's Edition»); 2011 - Лучшая DVD коллекция («Трилогия мести»).
БОЛЬШОЙ КОЛОКОЛ, 2004
Победитель: Лучший режиссер (Пак Чхан-ук), Лучший актер (Чхве Мин-сик), Лучший монтаж (Ким Сан-бом), Лучшая музыка (Чо Ен-ук), Лучшая работа осветителей.
АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКИЙ КФ, 2004
Победитель: Лучший режиссер (Пак Чхан-ук), Лучший актер (Чхве Мин-сик).
КАТАЛОНСКИЙ МКФ В СИТЖЕСЕ, 2004
Победитель: Лучший фильм (Пак Чхан-ук), Премия критики Хосе Луиса Гуарнера (Пак Чхан-ук).
КФ В СТОКГОЛЬМЕ, 2004
Победитель: Приз зрительских симпатий (Пак Чхан-ук).
ФАНТАСПОРТУ, 2005
Победитель: Приз за лучший фильм в конкурсе «Неделя режиссеров» (Пак Чхан-ук), Приз за лучшийучший сценарий в конкурсе «Неделя режиссеров» (Пак Чхан-ук).
МКФ В БАНГКОКЕ, 2005
Победитель: «Золотая киннара» лучшему режиссеру (Пак Чхан-ук).
Номинация: «Золотая киннара» за лучший фильм (Пак Чхан-ук).
МКФ В БЕРГЕНЕ, 2004
Победитель: Приз зрительских симпатий (Пак Чхан-ук).
ГОНКОНГСКАЯ КИНОПРЕМИЯ, 2005
Победитель: Лучший азиатский фильм (Корея).
ПРЕМИЯ «ХЛОТРУДИС», 2006
Номинация: Лучший адаптированный сценарий (Хван Джо-юн, Лим Джун-хен, Пак Чхан-ук).
ПРЕМИЯ БРИТАНСКОГО НЕЗАВИСИМОГО КИНО, 2004
Победитель: Лучший зарубежный независимый фильм.
ЖОРЖ, 2005
Номинация: Лучший независимый фильм.
КОРЕЙСКАЯ АССОЦИАЦИЯ КИНОКРИТИКОВ, 2004
Победитель: Лучший фильм (Пак Чхан-ук), Лучший режиссер (Пак Чхан-ук), Лучший актер (Чхве Мин-сик), Лучшая новая актриса (Кан Хе-джон), Лучшая музыка (Чо Ен-ук).
СОЮЗ КИНОКРИТИКОВ БЕЛЬГИИ, 2005
Победитель: Гран-При.
АССОЦИАЦИЯ КИНОКРИТИКОВ ЧИКАГО, 2006
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке (Корея).
ВСЕГО 40 НАГРАД И 18 НОМИНАЦИЙ.

Вторая часть «трилогии о мести» () Пак Чхан-ука. Первый фильм - «Сочувствие господину Месть» (2002 ), последний - «Сочувствие госпоже Месть» (2005 ).
В основу сценария легла одноименная манга () японских авторов Гарона Цутии () и Нобуаки Минэгиси (). Исполнительный продюсер фильма Ким Дон-джу купил права на мангу за 11,000 евро.
Для своей роли Чхве Мин-сик (род. 1962 ) шесть недель усиленно тренировался и похудел на 10 кг, после чего сам выполнял почти все трюки на съемках.
Кастинг на роль Ми-до проходили 300 актрис, в итоге Кан Хе-джон (род. 1982 ) была выбрана единогласно.
На роль Ли У-джина режиссер подыскивал актера, который как можно меньше олицетворял бы собой отрицательный персонаж, и первоначально хотел предложить роль Хан Сок-кю (род. 1964 ), который уже играл соперника героя Чхве Мин-сика в картине «Шири» (1999 ). Но в конце концов роль досталась более молодому Ю Джи-тхэ (род. 1976 ).
Съемочный период: 12 мая - 2 октября 2003.
Бюджет: $3,000,000.
Место съемок: Бусан, Сеул, Чинджу (Корея); горнолыжный курорт Маунт-Лайфорд [финальная сцена] ( Новая Зеландия).
Транспортные средства, показанные в картине - .
Фраза "Смейся, и весь мир будет смеяться вместе с тобой. Заплачь - и ты заплачешь в одиночестве", что неоднократно звучит в фильме, является цитатой из стихотворения «Одиночество» (Solitude, 1883 ) американской поэтессы Эллы Уилкокс (1850-1919 ).
Сцена драки в коридоре тюрьмы снята одним планом. На съемки ушло три дня, и в ней практически не используется компьютерная графика (был нарисован лишь нож, торчащий из спины О Дэ-су).
Героиня фильма читает книгу Сильвии Плат (1932-1963 ), которая также покончила с собой.
В сцене танца О Дэ-су с игрушечными крыльями в полицейском участке Чхве Мин-сик попросил оператора, чтобы в кадр попали его ноги - он хотел сымитировать «лунную походку» Майкла Джексона.
Кадры фильма: ; ; ; ; ; ; .
Чхве Мин-сик - буддист, и перед поеданием живого осьминога должен был помолиться. Сцена с поеданием осьминога была снята за четыре дубля.
В Корее действительно едят живых осьминогов, как это делает главный герой в суши-баре сразу после освобождения. Правда, их перед этим обычно режут на кусочки. Получая Гран-при жюри на Каннском кинофестивале, режиссер поблагодарил осьминога наравне с актерами и съемочной группой.
В одном из интервью Пак Чхан-ук признался, что намеренно сделал конец фильма «туманным», чтобы зрители сами могли поразмыслить о том, сумел О Дэ-су похоронить свои воспоминания или нет.
В картине есть отсылки к лентам: «Андалузский пес» (1929 ); «Кинг Конг» (1933 ); «Персона» (1966 ); «Рожденный убивать» (1967 ); «Наваждение» (1976 ); «Сердце Ангела» (1987 ); «Быть Джоном Малковичем» (1999 ); «Ичи-киллер» (2001 ); «Граф Монте-Кристо» (2002 ).
В фильме звучат фрагменты из концерта «Зима» цикла «Времена года» (1725 ) Антонио Вивальди (1678-1741 ).
Саундтрек: 1. Look Who's Talking; 2. Somewhere In The Night; 3. The Count Of Monte Cristo; 4. Jailhouse Rock; 5. In A Lonely Place; 6. It's Alive!; 7. The Searchers; 8. Look Back In Anger; 9. Vivaldi "Four Seasons" Concerto RV.297 [Performed by Saint Luke Chamber Orchestra]; 10. Room At The Top; 11. Cries And Whispers; 12. Out Of Sight; 13. For Whom The Bell Tolls; 14. Out Of The Past; 15. Breathless; 16. The Old Boy; 17. Dressed To Kill; 18. Frantic; 19. Cul-De-Sac; 20. Kiss Me Deadly; 21. Point Blank; 22. Farewell, My Lovely; 23. The Big Sleep; 24. The Last Waltz.
Информация об альбомах саундтреков: ; .
Премьера: 21 ноября 2003 (Корея); 15 мая 2004 (Каннский кинофестиваль).
Англоязычные названия: «Oldboy»; «Old Boy».
Слоганы: «15 лет в заточении. 5 дней, чтобы отомстить»; «15 years forced in a cell, only 5 days given to seek revenge»; «End of confrontation, one must die»; «Imprisoned for 15 years... 5 days to seek revenge»; «Laugh and the world laughs with you; weep, and you weep alone»; «15 years of imprisonment, five days of vengeance».
Председатель жюри Каннского кинофестиваля - 2004 Квентин Тарантино голосовал за награждение фильма «Золотой пальмовой ветвью», но для приза «Олдбою» не хватило одного голоса. "Это была лучшая картина Каннского фестиваля. Мне кажется, это абсолютный шедевр - подобные фильмы появляются раз в десять лет, не чаще. Он превращает корейскую кинематографию в самое интересное культурное явление в мире" - Тарантино.
По признанию Тарантино, его очень тронул этот фильм и он плакал вместе с антагонистом и сам удивлялся своей реакции, потому что к этому моменту он уже успел его возненавидеть.
Официальный сайт фильма (рус.) - .
Обзор изданий картины: ; ; .
«Олдбой» на Allmovie - .
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 82% на основе 147 рецензий ().
На Metacritic «Олдбой» получил 77 баллов из 100 на основе рецензий 32 критиков ().
Картина входит во многие престижные списки: «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «Лучшие из культовых фильмов» по версии издания A.V. Club; «1000 фильмов, которые нужно посмотреть, прежде чем умереть» по версии газеты Guardian; «501 Must See Movies»; «100 лучших экшн-фильмов» по версии сайта Time Out (2014) (34-е место); «Лучшие фильмы» по версии сайта They Shoot Pictures; «Лучшие фильмы нулевых» по версии издания A.V. Club (50-е место); «Рекомендации ВГИКа» и др.
Рецензии: ; .
Пак Чхан-ук / Chan-wook Park (род. 23 августа 1963, Сеул)- южнокорейский кинорежиссер, сценарист, кинопродюсер и бывший кинокритик. Неоднократный лауреат как корейских, так и международных кинонаград, в числе которых Гран-при («Олдбой») и Приз жюри («Жажда») Каннского кинофестиваля, «Малый Золотой лев» Венецианского кинофестиваля («Сочувствие госпоже Месть»), «Золотой медведь» Берлинского кинофестиваля за лучший короткометражный фильм («Ночная рыбалка»). Подробнее - .
Ремейки: «Узник прошлого» (2006 ); «Олдбой» (2013 ).

Каждую пятницу после работы пьяница и придурок О Дэ-су учиняет безобразие. Сперва напивается в кабаке, потом попадает в полицию. Вечер трудного дня обычно завершается пьяными исповедями по телефону и благополучным возвращением домой. После очередной бузы О Дэ-су почему-то просыпается не в собственной постели и даже не в канаве, а в типовой квартире блочного дома, где вместо окна пейзаж из календаря, а по газовым трубам подается не метан, а русский усыпляющий газ. Необъяснимое заключение продолжается пятнадцать лет, и за это время узник успевает набить себе крепкие мозоли на костяшках пальцев, составить многостраничный список личных врагов и прорыть тайный лаз к внешней ... стене тюрьмы. Но в тот день, когда корейскому Монте-Кристо удается вдохнуть первый за много лет глоток свежего воздуха, его неожиданно выпускают на волю похудевшего и небритого, зато одетого во все модное. Теперь О Дэ-су наконец может выяснить, кто и почему отнял у него пятнадцать лет жизни. И, если повезет, отомстить. Квентин Тарантино, большой знаток и любитель фильмов отмщения, назвал историю старины О Дэ-су лучшим фильмом Каннского фестиваля, и в этих словах не было снисходительного похлопывания по плечу. Олдбой драма увлекательная, яростная и великолепная, независимо от того, существуют ли на свете догвилли и киллбиллы. Пак-чен Вук, пришедший в кино прямиком с университетских лекций по немецкой философии и французской литературе, задался проклятыми вопросами совершенно автономно, невзирая на провокации западных мастеров. И приговор человечеству он вынес свой собственный. По Вуку, вырезать обидчиков хоть до десятого колена вполне допустимо, но совершенно бессмысленно. Каждый обиженный от обманутого вкладчика до похищенного ради выкупа банкира и есть кузнец своего несчастья. Выслушивать такие поучения с экрана, конечно, не очень приятно, но ничего другого не остается ведь еще неприятней уйти из кино, так и не узнав тайны героя. 5 из 5. (Василий Корецкий, «Time Out»)

По словам президента жюри Каннского фестиваля Квентина Тарантино, нарушившего этим признанием тайну совещательной комнаты, он всячески проталкивал "Олдбой" в победители и тот чуть-чуть не обошел Майкла Мура с его "Фаренгейтом 9/11". Обаяние фильма, основанного на давнем японском комиксе, в свою очередь опиравшемся на сюжет "Графа Монте-Кристо", - в непривычной для европейского сознания смене интонаций, привольном сюжетосложении. Фильм развивается судорожно, пунктирно, логические связи - не главное, что волнует режиссера. Такая прихотливость обоснована: логика фильма - это логика сна, вернее, кошмара, пережитого наяву героем. Молодого бизнесмена, ходока и выпивоху, похищают и держат во вполне комфортабельном узилище на протяжении 15 лет. Почему его ... похитили, так же непонятно, как и то, почему освободили, в буквальном смысле слова выкинув на крышу многоэтажного здания. Излив душу встреченному на крыше самоубийце, которого исповедь, впрочем, не спасла от вполне уморительной смерти, он отправляется на поиски истины. Но Чан Ву Парк избавляет зрителей от подробностей медлительного следствия, разве что дает первую зацепку. Из года в год узника кормили одним и тем же блюдом китайской кухни. Обойдя множество ресторанов в обществе приютившей его девушки, он наконец узнает в одном из них обрыдлый вкус. Выдержав сюрреалистическую, прекрасную, как балет китайских теней, схватку с толпой гангстеров, выходит на след своего супостата. Впрочем, тот особенно и не таится, не боится, что мститель прикончит его при первой же встрече. Ведь для него главное - не убить врага, а понять - "за что?". А еще важнее ему понять не почему его заточили, а почему освободили и почему именно через 15 лет. Очевидно, похититель безумен. Возможно, мстит за некую юношескую драму, о которой его жертва благополучно забыла. А может быть, и сам мститель действует под гипнозом и каждый его шаг запрограммирован. Именно эта зыбкость повествования позволяет зрителям пережить несколько тошнотворных сцен типа той, в которой герой выдирает зубы гвоздодером "шестерке" своего врага. (Михаил Трофименков, «Коммерсантъ»)

Олдгерл. Несмотря на мой ядовитый сарказм относительно лубочности и попсовости, "Олдбой" все же - выдающаяся картина. Ее выдающность1 раздражает, он из тех фильмов, которые словно бы сделаны, чтобы нравиться всем, и срывать башню, вроде "Храброго сердца" или "Антенны" - но все же спорить с этой выдающностью нельзя. Она реальна. Составляющих того, что обыватели называют словом "успех", в фильме несколько. Во-первых, это загадко, причем загадко очень злое, и будящее воображение: а если бы тебя сегодня усыпили, и заперли в комнате на пятнадцать лет, ты бы понял, кто и за что это сделал? Во-вторых, это типично азиатская брутальность, не японская, ... с эстетикой мяса, а типично корейская - с отношением к мясу, как к чему-то само собой разумеющемуся. Выдирание зубов гвоздодером, поедание живых осьминогов, и отрезание языка офисными ножницами. И в-третьих - это центральный мотив, который является самой больной темой для психически здорового человека. Инцест. Проводя зрителя через брутальный и зрелищный детектив, авторы постепенно заславляют его задать самому себе вопрос: а какую же обиду должен был затаить человек, чтобы ТАК отомстить главному герою? Что же этот человек должен был пережить, через что он должен был пройти? И с какого-то момента тональность и содержание тех же самых событий в фильме резко меняются. Многие элементы картины стали классикой. Скажем, сцена драки в узком коридоре ("плоский бой") сегодня уже активно цитируется и перевирается на разные лады. Лично меня этот фильм обогатил фразой, которую я и сейчас, не пересматривая фильма, помню наизусть: "Твоя проблема в том, что ты нашел ответ. Потому что нельзя найти правильный ответ на неправильно поставленный вопрос". Золотые слова. Конечно - ведь вопрос не в том, почему тебя посадили, а в том, почему тебя выпустили. Концовка, как по мне, кажется вычурной и смазанной (если подразумевать под концовкой не отрезание языка, а гипнотизерку в снегах Новой Зеландии). Но даже с такой концовкой фильм находится на 117 месте в рейтинге имдб, будучи одной из самых популярных в мире неамериканских картин. А это уже что-то! P.S. пока писал рецензию, так расчувствовался, что захотел пересмотреть фильм еще раз. Вот она - волшебная магия рецензирования! P.P.S. название рецензии никак не связано с рецензией. Это я так. Оригинальничаю. Оценка: 4/5. 1 - если кто-то мне сейчас скажет, что такого слова нет, то я каааак дам кому-то по сраке! (Дмитрий Савочкин, «Экранка»)

Преступление и наказание. Шедевр мирового кино, с легкой руки Квентина Тарантино отхвативший в Каннах главный приз и прививший моду на азиатскую жестокость, эмоциональный катарсис и ускользающее чувство прекрасного. «Смейся, и весь мир будет смеяться вместе с тобой. Заплачь - и ты заплачешь в одиночестве». Обычный, в меру пьющий гражданин Сеула по имени О Дэ-су, отец и муж, боготворивший свою семью, похищен неизвестными лицами и водворен в импровизированную тюрьму. Все пятнадцать лет заточения О Дэ-су задавался вопросом, кто и зачем совершил над ним столь страшное действо. Столь же неожиданно он вновь обрел свободу - пришел в себя вне тюремных стен - ... страшно одинокий, измученный, но не сломленный. Теперь ему предстоит найти ответ не столько на вопрос, кто засадил его в застенки, сколько понять, зачем его оттуда выпустили. Южнокорейский триллер режиссера Пак Чхан Ука является второй частью трилогии о мести, в которую входят великолепный «Сочувствие господину Месть» (2002) и, к сожалению, куда менее эффектный «Сочувствие госпоже Месть» (2005). Несмотря на то, что отечественные прокатчики пытались внушить зрителям, что перед нами кино, сделанное по мотивам «Графа Монте-Кристо», сценарий был написан по одноименной манге Нобуаки Минэгиси и Гарона Цутии. Имя О Дэ-су означает «живущий одним днем». Герой и не подозревал, какая горькая ирония прячется за его именем. Что сказанное давным-давно слово спустя годы может привести к тяжелейшим последствиям. И он столкнется с человеком, для которого месть, как глоток солнца, как способ дышать и выжить. В противостоянии двух героев заложен главный смысл событий, погруженных в детективный гиньоль и бронебойный экшн. Безупречная режиссура и великолепная актерская игра центровых корейских актеров, а также невероятно прекрасная - вышибающая слезу - музыка делают «Олдбоя» недосягаемым шедевром, фильмом, обладающим колоссальным эмоциональным воздействием. Одно время ходили слухи, что голливудским ремейком займется сам Спилберг, но - возможно, и к лучшему - проект так и не вышел из стадии обсуждения. Болливудские кинематографисты оказались куда более предприимчивы и в 2007-м году сняли свою версию под названием «Zinda» - не менее мрачную и безысходную, но из которой по цензурным соображениям исчезла тема инцеста. Корейцы в свою очередь продолжили развивать придуманный Пак Чхан Уком трейдмарк, сняли много хороших, наполненных красивой музыкой и кровавым насилием лент, но до уровня «Олдбоя» так пока и не добрались. «На этих высотах иллюзиям не хватит кислорода». (Станислав Орлов, «Кино Mail.ру»)

На крыше сеульской новостройки стоит человек в черном костюме, хороших туфлях и щегольской рубашке цвета сирени. Его руки исколоты странными знаками, волосы торчат, лицо - как у рассохшегося деревянного бога. Он щурится на дневной свет и не может выговорить собственное имя. Его зовут О, пятнадцать лет назад он был обычным клерком, отцом и мужем - не лучше и не хуже других. Дождливым вечером, будучи сильно нетрезв, он шел домой на день рождения дочки, а попал в комнату с железной дверью и линялыми обоями. Там не было окна, но был телевизор, показывавший новости и конкурсы популярной песни. Была стопка чистых тетрадей ... и карандаш. Было зеркало, в которое можно было глядеться до одури и которое, когда сил глядеть не останется, можно было разбить и осколками располосовать себе запястья. Первые пять лет О так и делал. Еще выл белугой, бился об углы и пытался то укусить, то облобызать носок ботинка, которым безликий тюремщик проталкивал через кормушку поднос с китайским фаст-фудом. На шестой год он упокоился. Стал вести счет времени, делать наколки и рыть подкоп деревянной палочкой. Боксируя с кирпичной стеной, потихоньку превращался в боевую машину, пестовал в себе чудище, которое мечтал натравить на того, кто запер его в четырех стенах. И вот теперь он стоит на крыше, приноравливает свою нечеловеческую мускульную мощь к открытому пространству и тщится выговорить свое имя. Позади - первые пятнадцать минут фильма. Впереди - пять дней, за которые герою предстоит понять про себя то, чего он не понял за годы одиночного заключения. Самая красивая сцена «Oldboy» - пятиминутная битва вооруженного простым молотком О с десятками врагов - не только безусловный шедевр боевой хореографии, но и наглядный пример того, как именно это выглядит - когда кто-нибудь начинает философствовать молотом. Эту сцену можно счесть и хорошей иллюстрацией того, чем, собственно, занимается режиссер Пак Чхан Ук. Он также излагает свою философию с помощью молота, исходя из того, что те, кто по окончании картины сумеет подняться на ноги, - те смогут понять и оценить его сугубо гуманистические намерения. «Засмейся - и мир засмеется с тобой, заплачь - и ты будешь плакать один», - эти слова главного героя, многими принимаемые за народную корейскую мудрость, на самом деле - цитата из девушки по фамилии Уилкокс, сентиментальной поэтессы из Висконсина, - в начале прошлого века она сочиняла стихи о превосходстве позитивного мышления над негативным и за эту дурацкую неоригинальную позицию была впоследствии осмеяна и забыта. Так что раз уж это обязательно надо знать, «Oldboy» совершенно не про месть - скорее про глупый, ничем не оправданный оптимизм, с которым иные пускаются в самопознание. И который, несмотря на всю свою неоправданность, оказывается при финальном расчете единственным спасением. (Роман Волобуев, «Афиша»)

В прокат вышел корейский театр жестокости «Олдбой». Гимн катарсису, который промычит человек с выдранным языком, просидевший 15 лет в чье-то самодельной тюрьме, за то, что, будучи еще подростком, однажды сболтнул лишнее. Бывший корейский обыватель, а теперь заключенный по имени Дэ-су, проходит сквозь злобу, отчаяние и безумие, его обкалывают лекарствами, чтобы не свихнулся раньше времени, кормят-подстригают и даже дают тренироваться - на свободу выходит покрытый морщинами, но почти неуязвимый боевик. Полубезумный монстр хочет то ли отомстить тюремщикам, то ли узнать наконец, за что отомстили ему. Но правда окажется несколько хуже, чем он ожидал. Динамичная история о Великой Мести, рассказанная на удивление ... интернациональным языком и за это удостоенная Гран-при Каннского кинофестиваля. Крепкий и ритмичный триллер приводит в восхищение своей безупречной психопатической логикой, напоследок оставляя лишь один вопрос: а зачем его, «Олдбоя», собственно, сняли? Смысл зубодробительной драмы явно кроется не в режиссуре, хотя режиссура, надо сказать, не просто хороша, а как-то даже пугающе великолепна. Фильм Чхан-Ук Пака похож на молодую пантеру, чьим упругим изяществом продолжаешь восхищаться (хотя бы в силу обычной инерции ума), даже когда пантера вовсю отгрызает тебе вторую ногу. Снятая одним дублем двухминутная инфернальная сцена, в которой главный герой с ножом в спине и молотком в руке проламывается сквозь взвод корейских гопников, - лишь один из многих абсолютных шедевров. Однако наэлектризованные кровавые картинки, из которых собран видеоряд, - лишь инструмент. Что-то вроде отточенного гвоздодера, с которым главный герой открывает свои шкафы со скелетами, а режиссер выдирает ржавые шаблоны из зрительской головы. Странно будет искать его, этот смысл, и в инцестуально-кафкианском сюжете. Который, признаюсь честно, внушает самое настоящее отвращение. Сюжет «Олдбоя» оказался безупречным (и совершенно бессмысленным в этой безупречности!) протоколом жизни и маниакальных деяний двух главных героев. Черный юмор режиссера Чхан-Ук Пак и его дрессированные мстители воспринимаются как одно целое, как элементы жесткого, но вполне игрового пространства - вот она, цена громкого восхищения Тарантино этим фильмом. Слоган «Засмейся - и мир засмеется с тобой, заплачь - и ты будешь плакать один», с которым коротает заточение Дэ-су, - это просто еще одна виньетка, изящный постмодернистский рефрен, вшитый в ажурную ткань повествования. Не более того. Но месть, грех, расплата, катарсис и прочее - здесь такие же завитушки, каждая обманет и заставит снова браться за молоток. Смысла нет, смысл опять ускользнул куда-то выше, подобно тому, как постоянно ускользает от Дэ-су его остроумный тюремщик. Тюремщик знает: истина всегда красива, но невыносимо страшна, истина не для человеческого существа. Может быть, и фильм об этом. Оценка: 8,5 из 10. (Petroo, «SQD»)

Легче ли стало Дэ-су оттого, что в итоге раскрыть тайну удалось? Каково человеку, осознающему, что оказался персонажем кукольного театра, управляемым импозантным, умным и состоятельным кукловодом-демиургом, затеявшим грандиозный «спектакль»?! Вот и название, являющееся словами из песни-гимна класса, где учился О, должно лишний раз напомнить о том, что произошло много лет назад. Необдуманный поступок, приведший к трагическим последствиям, должен быть искуплен. При этом морализм авторов вовсе не сводится к необходимости даже искреннего (вплоть до уничижения или самоистязания, как поступает Дэ-су, отрезав себя язык) раскаяния - к мысли, на протяжении столетий доминировавшей под влиянием христианства. И все же «симпатия к господину Месть», к ... той категории, которую южнокорейский режиссер возводит в ранг краеугольного камня современной морали - движущей силы общества, не является абсолютной или самоценной. Как и у Тарантино, человек не сможет избежать возмездия (пусть заведомо не напоминающего Божественное Воздаяние, принимающего менее торжественную форму), если заслуживает того. Ву-дзин это знает, быть может, как никто - и сцена в лифте кажется немыслимо утонченной и красивой... Сама же месть оказывается лишь средством, никак не целью. По своей глубинной сути «Олдбой» является вариантом античного мифа о царе Эдипе начала XXI века, что подчеркнуто в финале, почти повторяющем развязку трагедии Софокла - его самой известной художественной интерпретации. «Эдипов комплекс» рассматривался Фрейдом как универсальный, складывающийся и у мужчины, и у женщины под влиянием родительского воспитания с раннего детства и в конечном итоге - присущий самой природе человека. Но впоследствии получил расширительную трактовку, служа своеобразным символом истока современной цивилизации - рубежа, отделяющего нас от «доисторических ступеней культуры». Цитата из Энгельса не случайна, поскольку именно он, опираясь на работы Льюиса Г. Моргана и теорию Маркса, первым приблизился к осмыслению многосложного процесса «происхождения семьи, частной собственности и государства». Эдип периода наступившего Миллениума, осудив себя на одинокое скитание (безмолвным навек, не ослепленным), расплачивается за грехи - не только грех инцеста - по отношению не к старшему, а к младшему поколению. Не избавляется от давящего груза былого, отрицаемого самим фактом развития цивилизации и культуры, но старается снискать покаяние за наследие, невольно оставленное потомкам, что сообщает подлинно драматический надлом сей «особого рода аллегории об отношении разделенной Кореи к ее невольническому прошлому и беспокойному настоящему» (характеристика Ф. Френча). Причем мысль звучит еще острее благодаря контрасту с предшествующим пиршеством насилия и жестокости, посредством которого О истово стремился узнать правду. Тщетно, ибо сама замысловатая структура фильма благополучно развенчивает иллюзии о возможности наискорейшего достижения результата, наглядно демонстрируя, насколько тернист путь к истине. Авторская оценка: 9/10. (Евгений Нефедов, «World Art»)

Возмездие реального мира. Фильм Чхан-Ук Пака «Oldboy» стал азиатской реакцией на «Kill Bill». На последнем Каннском фестивале председатель жюри Квентин Тарантино изо всех сил призывал отдать первый приз фильму Чхан-Ук Пака Oldboy - картине, в очередной раз продемонстрировавшей растущую с каждым годом мощь молодого южнокорейского кинематографа. Впрочем, даже двух положенных Тарантино по статусу голосов не хватило - "Золотую пальмовую ветвь", как известно, вручили скучноватой, при всей ее актуальности, политагитке Майкла Мура. Симпатии Тарантино легко объяснимы. Несостоявшийся каннский победитель (Oldboy получил лишь гран-при фестиваля), в ближайшее время выходящий и в российский прокат, - не просто один из самых заметных за последние ... несколько лет фильмов в мире, но и азиатская реакция на тарантиновского "Убить Билла". Чхан-Ук Пак - вполне типичный представитель корейской "новой волны", на которой это азиатское кино и завоевывает международный рынок. Гуманитарий, выпускник философского факультета, кинокритик долго и безуспешно пытался получить доступ к самостоятельному кинотворчеству, пока - как водится, случайно - его не назначили режиссером "Объединенной зоны безопасности". Фильм, вышедший в 2000 году, стал одним из главных южнокорейских блокбастеров, а Пак сразу сделался культовым режиссером. Кассовых хитов с тех пор он не снимал, а занялся созданием эпической трилогии про месть - не какую-то конкретную, а Месть как таковую, Месть как экзистенциальное понятие. Первый фильм - "Сочувствие для господина Месть" - оказался чрезвычайно замедленной, артхаусной, преисполненной насилия историей о несостоявшемся похищении. Вторым фильмом как раз и стал Oldboy, собранный - как и все нынешнее корейское кино - из самых разных мультикультурных компонентов. В основе картины - одноименная японская манга, от которой, впрочем, осталась лишь сама история о непонятном похищении человека и столь же немотивированном его освобождении. В первоначальный сюжет Чхан-Ук Пак намешивает всего понемножку - специфическую триллерную закваску, с фрейдизмом и стивен-кинговскими мотивами запоздалого наказания за детские грехи, корейскую преувеличенную театральность, необходимым атрибутом которой, как давно уже всем объяснил Ким Ки Дук, являются кровавые или запредельно физиологичные сцены. Впрочем, их в фильме немного - всего три: герой живьем поедает довольно крупного, жалобно брыкающегося осьминога, немного погодя выдирает злодею зубы гвоздодером и в самом конце очень натурально отрезает ножницами язык - уже себе. Впрочем, в исполнении Чхан-Ук Пака это лишь виньетки, украшающие весьма нетривиальную историю. Главного героя - обычного буржуа по имени О Дэ-Су - в состоянии умеренного опьянения неизвестно кто похищает прямо на улице: на мокром асфальте остаются лишь зонтик да подарок дочке на день рождения. Пятнадцать лет герой сидит в тюрьме, мимикрирующей под среднестатистическую квартирку: имеется здесь даже телевизор и картинка с идиллическим заоконным пейзажем. [...] (Всеволод Бродский. Читать полностью - )

Молоток, клещи и другие умные вещи. Триллер "Oldboy" как кладезь житейской мудрости. 11 числа 11 месяца в 11 часов вечера по московскому времени заросший и неухоженный, но хорошо одетый человек сказал с экрана по-корейски: "Я расчленю тебя от кончиков ногтей до кончиков волос, и никто не найдет твое тело". В таком решительном настроении вышел на свободу после 15-летнего заточения азиатский граф Монте-Кристо, господин О Де-Су. Происшедшее с ним необъяснимо и, к счастью для зрителя, так и остается необъяснимым до конца, хотя формально, на сюжетном уровне, допущенные персонажами по ходу жизни ошибки будут выявлены и виновные понесут ответственность. Однако это ни ... на миллиметр не приближает к ясному ответу на вопрос, возможно ли что-то сделать, чтобы подобное не повторялось впредь, - это вообще принципиально неверная постановка вопроса с точки зрения мистика и фаталиста Пак Чан Вука, любующегося опасностью мироустройства и кошмарной легкостью, с которой в любой момент с кем угодно может случиться что угодно. Так, господин О Де-Су без видимых причин обнаруживает себя под арестом не то в квартире, не то в гостиничном номере без окон наедине с телевизором, которому на долгие годы предстоит заменить ему и часы, и календарь, и церковь, и школу, и друга, и любовницу. Невидимые тюремщики просовывают ему еду в специальное отверстие, а когда он вздумает буянить, усыпляют парами валиума. Узник гоняет стайки муравьев, которые иногда выползают из дырок в венах, оставшихся от чьих-то уколов, рассматривает в зеркале, как постепенно засыхает и покрывается морщинами его кожа, все более напоминающая древесную кору, и делает на руках зарубки, отмечая каждый год изоляции. Пытаясь догадаться о причинах происходящего, он вспоминает и записывает в тетрадку всех, кому причинил боль и страдания, но понимает лишь то, что их было слишком много. Главного обиженного, перед которым он провинился сильнее всего и к которому, собственно, относится заголовок "Oldboy" ("Однокашник"), господин О самостоятельно так и не вспомнит, и встретится с ним не по своей воле. 15 лет заключения, спрессованные в 15 минут экранного времени, это лишь первый, подготовительный этап экзекуции, нацеленный на то, чтобы деморализовать приговоренного и заставить потерять человеческий облик. А настоящая игра начнется, когда таинственный палач выпустит озверевшего О на свободу с грязной совестью и подслушивающим "жучком" в ботинке, чтобы понаблюдать, кому и как он станет мстить. В состоянии, в котором находится герой, он физически и морально готов отомстить для профилактики каждому встречному: сидя в темнице, он сворачивался в тугую пружину, теперь стремительно выпрямляющуюся в слепой тяге к насилию. Уложив несколько десятков своих охранников одним лишь молотком, О вырывает их главарю зубы гвоздодером, а в финале без колебаний отрезает грешный свой язык, в итоге и оказавшийся орудием зла. Но оказывается, расчленить обидчика или срубить под корень провинившийся орган - самое простое, особенно после 15 лет тренировок с каменной стеной вместо боксерской груши. Гораздо сложнее понять, что это было: зачем судьба заставила тебя так долго сгорать от недоумения и любопытства, фактически остановив течение времени и связав тебя по рукам и ногам. "Oldboy" предоставляет каждому относительно безвредную возможность представить себя в подобном положении, и смелый зритель, согласившийся на этот психологический экстрим, кроме острых ощущений извлечет для себя ряд полезных советов по технике самоконтроля и выживания в пограничных ситуациях. (Лидия Маслова, «Коммерсантъ»)

Твой бой. За те полгода, что прошли с присуждения режиссеру Парк Чан Вуку ("Объединенная зона безопасности") Гран-при фестиваля в Каннах, у российского зрителя была лишь одна возможность увидеть, за что, собственно, нынче дают Гран-при: "Олдбоя" показали в рамках московского МКФ. Все билеты на обзорный сеанс в "Пушкинский" разлетелись за один час. Но пропущенное можно наверстать. Завтра "Олдбой" выйдет в широкий прокат. Скверным дождливым вечером клерк по имени О (Цой Мин Сик) вместе с захмелевшим приятелем закатывается в телефонную будку, а когда приятель оборачивается - О уже нет. Спустя несколько месяцев жена пропащего О умирает при дурных обстоятельствах. О тем временем ... томится в анонимной каморке, где есть телевизор, кровать и ручка с тетрадью, но окна заложены, а дверь всегда заперта. Тюремщики О не показываются, зато иногда ставят красивую музыку, и комнату сизыми клубами заполняет усыпляющий газ. В первые месяцы О пытается разговорить похитителей. Но со временем впадает в апатию, перестает с надеждой заглядывать в дверное смотровое окошко и делает на руке засечки вроде тех, что Робинзон Крузо оставлял на столбе. Всего их будет 15 - по одной на год заключения. Возвращается О на свободу тем же таинственным образом: щурясь от солнца, он выбирается из черного чемодана на поросшей зеленью крыше какой-то сеульской многоэтажки. Отвыкший от людей, лохматый, молчаливый и преждевременно постаревший (в дословном переводе Oldboy - это "старый мальчик", "старина"), О начинает расследование, по ходу которого ест живьем осьминогов и вырывает людям резцы. При этом руководствуется О не столько логикой, сколько молотком - его О носит за пазухой и без сомнений пускает в ход. Пытаясь причесать "Олдбоя" привычными гребенками, российские рецензенты обвешали фильм миллионом красивых бирок, из которых самым чудовищным было слово "арт-хаус". Этот термин распугивает публику, как сирена гражданской обороны. Применительно же к двухчасовке из Азии он грозит чем-то совершенно неудобоваримым: сразу кажется, что все будет медленно, печально, с кровью и ни о чем. Между тем "Олдбой" - это чистой породы детектив, с положенными по жанру преступлением, следствием и непредсказуемой развязкой, куда менее канонической, чем будут ждать даже изощренные фантазеры. В кинотеатрах Южной Кореи "Олдбой" собрал сумму, в десять раз превысившую его бюджет, и был взят на заметку студией Universal, уже запустившей американский ремейк - он выйдет в 2006 году. В конкурсе Каннского фестиваля фильм первым заметил председатель жюри Квентин Тарантино и полюбил такой сильной любовью, что почти выбил "Олдбою" Золотую пальмовую ветвь (на итоговом голосовании Парк Чан Вук проиграл "Фаренгейту 9/11" Майкла Мура всего-то пару голосов). Сложно сказать, что больше подкупило Тарантино: тема мести, перекликающаяся с "Убить Билла", или визионерское совершенство каждого момента. Несколько сцен из "Олдбоя" непременно будут цитировать. В лучшей герой выходит против толпы молодчиков с одним только молотком - и остается единственным, кто покидает кадр на своих двоих. Что до мести, то она бьется в груди всех фильмов корейца Парк Чан Вука: собственно, "Олдбой" стал второй частью задуманной режиссером трилогии о расплате (первая - "Сочувствие к господину Месть" - в России не выходила; третью Чан Вук собирается снять к весне - с прицелом на следующий Каннский фестиваль). Пятнадцатилетнее заточение О - лишь начало изощренного возмездия: дальше будут гипноз, инцест и механическое сердце, которое останавливается по сигналу пульта д/у. И это будет вендетта такой ярости, что некоторым персонажам "Олдбоя" захочется отрезать себе язык - чтобы другие, столь же отчаянные, проявили хоть каплю сочувствия. (Кирилл Алехин, «Известия»)

Напившись в день рождения дочери О Дэ-Су попадает в полицейский участок. Он бросается на стражей порядка, плачет, истошно кричит. За ним приходит друг, собираясь доставить приятеля домой. По пути Дэ-Су звонит дочке из телефонной будки, обещая привести хороший подарок. Это будет последнее воспоминание, связанное с семьей, маленькими радостями, обычной жизнью. Очнувшись в неизвестной комнате, обустроенной как неплохой гостиничный номер, Дэ-Су на протяжении 15 лет будет вынужден узнавать о событиях, творящихся за стенами этого карцера из выпусков новостей. Многочисленные политические катаклизмы (гибель принцессы Дианы, теракты в Нью-Йорке) станут для него бессмысленными картинками на экране после оглушающего репортажа местной криминальной хроники - ... жена О Дэ-Су убита, судьба ребенка неизвестна, главный подозреваемый - внезапно исчезнувший муж. Исписав две толстых тетради именами когда-то обиженных им людей, Дэ-Су по-прежнему будет находиться в неведении о целях своего загадочного надсмотрщика. Но, выйдя на свободу, вся его жизнь будет подчинена только одному - найти и уничтожить человека, придумавшего столь искусную форму пытки. По фестивальному барометру «Old Boy» - один из самых ярких и заметных фильмов года. Еще бы, ведь на Каннском кинофестивале за него голосовал сам Тарантино, называя картину шедевром осчастливившем его с ног до головы. Впрочем, дело тут совсем не в восторгах всеядного чудо-мальчика американского индепендента, волею прокатчиков превратившегося в главного просветителя отечественной публики. Режиссер Чхан-Ук Пак (в английской транскрипции - Чан-Вук Парк) снял фильм, качество которого чувствуешь нутром. Магнетизм всего происходящего на экране зачастую не поддается холодному рациональному осмыслению. «Old Boy» - тот случай, когда рассуждать на тему «адекватной подачи материала» и тому подобных околокиноведческих сентенций не имеет смысла. Классический вопрос «как?», плавно перетекает в, куда более интригующий, «каким образом?». Плодородной почвой для сценария послужил цикл японских комиксов манга под авторством маститого Цутия Гарона. В этом материале Чхан-Ук Пак увидел удачное смысловое продолжение своему «Сочувствие господину Месть» (2002). Сейчас режиссер работает над последней картиной своеобразного триптиха, посвященного изучению не самого лучшего чувства человека. Отбросьте красивые истории о жестокой, но справедливой вендетте итальянских мафиози, благородном законе гор (кровь за кровь). Южнокорейский драйв лишен подобных сентиментальных отступлений. Режиссер от души резвится, подсовывая неподготовленному зрителю все новые и новые шок-сцены (поедание живого осьминога, вырывание зубов молотком, отрезание языка). В некоторых эпизодах брутальность достигает своего апогея, превращаясь из аттракциона в важнейшую составляющую сюжетной канвы. Положение спасают немногочисленные, но запоминающиеся микросценки наполненные юмором и иронией. Баланс ужасного и смешного, страшного и абсурдного рождают чувство жизненной правды в жестких границах кинематографической условности. Чхан-Ук Паку удалось зафиксировать генезис человеческого безумия, когда и без того тонкая грань, разделяющая homo sapiens'ов от животных, перестает выполнять свою единственную, генеральную функцию. И это не просто прилежное конспектирование наблюдаемого процесса. Режиссер словно с секундомером в руках отсчитывает мгновения видимой нормальности, постоянно заигрывая с прорывающимся гневом и местью. О Дэ-Су - всего лишь лабораторная мышь в руках Чхан-Ук Пака. Вопрос о природе используемых режиссером смысловых конструктов так и останется открытым. Лежащие на поверхности ингредиенты связаны между собой куда более тонкой и незаметной субстанцией. Именно она открывает фильму прямую дорогу в святые пенаты культового кино начала XXI века. Что ни говори, а на подобные вещи у Тарантино вкус отменный. (Станислав Никулин, «Киномания»)

Пятнадцать лет - не срок. Обласканная Тарантино в Канне корейская драма «Олдбой» рассказывает аппетитную историю мести с корейской непринужденностью в деталях. «Этот газ использовал русский спецназ против террористов», - клубы дыма наполняют убогую комнату, и полубезумный, заросший диким волосом мужчина валится на пол со счастливой улыбкой. «Если я бесполезней животного, разве это лишает меня права на жизнь?» - и другой мужчина, сжимая в руках маленькую белую собачку, рушится с крыши высотки на землю. От фразы к фразе, от цитаты к цитате тяжко закручивается воронка корейского «Олдбоя» (Oldboy), почти против воли затягивая внутрь страннейшей истории одного господина, который был слишком болтлив, ... пока не лишился языка. Однажды зауряднейший пухловатый тип крепко выпил, отмечая день рождения дочери. Побуянив в полицейском участке, пухлый и несносный господин отправился домой и по дороге пропал. Два года спустя полиция объявила его в розыск по обвинению в убийстве собственной жены: на месте преступления найдены его кровь и отпечатки пальцев. Но он этого не делал. Все это время он сидел под замком - маленькая комната, телевизор и люк в двери, через который ему просовывают каждый день одни и те же пельмени. С момента, когда он узнал о смерти жены, сидеть ему оставалось еще тринадцать лет. Проходя от испуга к ярости, затем к черному отчаянию, новый Монте-Кристо в конце концов остановился на мании. Желание узнать, за что его посадили в эту комнату и рассчитаться с обидчиками, захватило все его существо, заставляя неистово тренироваться, круша равнодушные стены. Однажды он очнулся на поросшей травой крыше дома и понял, что заточение окончено - впереди месть. Но для начала надо подкрепиться, и он зашел в японский ресторан. «Я хотел бы съесть что-нибудь живое». Девушка, похожая на ангела, принесет ему осьминога, и любовь поразит его до бесчувствия. Так он и застынет у стойки - бесчувственный, с извивающимися щупальцами несчастной твари, торчащими изо рта. Чудовище, да и только. Дальше чудовищу предстоит долгий кровавый путь к мести и ответам на вопросы, которые ему не понравятся. Как признался Тарантино, когда «Олдбой» получил гран-при на каннском кинофестивале, этот фильм сделал его счастливым. Тарантиновское счастье - это, знаете, такая штука обоюдоострая. Однако понять автора истории мести невесты можно - «Олдбой» словно высечен из одного куска, как восковая вудуистская куколка. Мерно пульсирующий ритм, вдохновенный саундтрек, совершенно неожиданная и свежая боевая хореография и гениальный Мин Сик Цой в главной роли любого упрямца в кинозале возьмут за ноздри. Тем более что режиссер Чхан Ук Пак, снявший четыре года назад «Объединенную зону безопасности», парадоксалист в самом консервативном, моральном смысле и интересуется не только съеденными заживо осьминогами. Причудливая буддийско-католическая традиция Кореи толкает его к мрачным вопросам вины, греха и расплаты. Ну и к мрачным безднам секса - куда ж без него, если одной из точек в маршруте героя станет католический колледж. Вплетая барабаны эдиповой трагедии в скрипки и сэмплы своей истории, Чхан Ук Пак плавно дрейфует между моральными императивами разных эпох - античной, классической, современной - в напряженной попытке понять, что может вырвать обывателя из его заурядности. Страдание? Одиночество? Вина? Что может превратить ничтожество в героя: месть, любовь, отчаяние? Или любые усилия бесплодны и грех заурядности неискупим ни страданием, ни любовью? «Засмейся - и мир засмеется вместе с тобой. Заплачь - и будешь плакать в одиночестве». Кроме буддийского просветления, так и не найденного героем, и христианского искупления, стоившего ему слишком дорого, есть еще и конфуцианская вежливость. Вежливо и тактично Чхан Ук Пак предоставляет зрителю возможность решить самому, засмеяться или заплакать, когда все разгадки будут найдены и окажутся много наивней и скромнее масштаба «Олдбоя», а радость от фильма все равно меньше не станет. (Антон Костылев, «Газета.ру»)

Приглашение на собственную казнь. И все-таки интересно, чем так прельстил капризного Тарантино на последнем Каннском фестивале фильм корейского режиссера Пака Чан Вука «Oldboy», что только то ли случайность, то ли чье-то вмешательство, то ли очередной каприз самого Тарантино помешали этой картине переиграть самого аж пламенного толстячка-демократа Майкла Мура с его шумной агиткой «Фаренгейт 9/11» в борьбе за «Золотую пальмовую ветвь» - одну из престижнейших наград мирового кинематографа? При словах «восточное кино» многие хватаются кто за голову, кто за сердце. Для одних - это синоним скуки и излишней раздумчивости, для других - воплощение на экране всех самых потаенных, черных и кровавых ... желаний человека. Наверное, следует сразу предупредить зрителя: хвататься придется за все. Потому что наряду с молчаливой раздумчивостью и традиционной метафоричностью в фильме полным-полно самых черных и низменных желаний, главное из которых - желание мести. Если точнее, Месть здесь едва ли не главный персонаж. Именно она подчиняет себе на целых пятнадцать лет обоих главных героев, оба они на долгие годы становятся ее пленниками, ее добычей, ее любимыми игрушками. Главный герой по имени О оказывается запертым на пятнадцать лет в комнате без окон, без часов, без каких-либо посторонних признаков жизни, кроме собственного дыхания. Почему? За что? Где он? Внезапно он, как игрушка из прохудившегося мешка Санта-Клауса, вываливается из какого-то чемодана на изумрудную лужайку с мобильным телефоном в руке, откуда чей-то неведомый голос отдает ему команды. Начинается долгая одиссея в поисках утраченных пятнадцати лет, обретении правды и попытках уцепиться ослабевшими руками за новую жизнь. В расхожем представлении месть похожа на мороженое - она сладка, и ее нужно подавать холодной. В «Oldboy» режиссер разрушает привычный нравственный стереотип решительно и жестко. Все вранье - месть горька и мучительна, к тому же она коварна, потому что на первый взгляд так привлекательна, а зазвав к себе жертву, как сирена, уже не отпустит до смерти. Мститель Ли, упрятавший бывшего друга на пятнадцать лет в небытие за причиненную ему когда-то душевную травму, не выдерживает тягостного альянса с Местью, решив, что даже в аду ему будет комфортнее. С первого до последнего кадра «Oldboy» снят по жестким канонам классического детектива. Ну да, ни мисс Марпл, ни Ниро Вульфа, ни на худой конец какой-нибудь Каменской. Но в определенном смысле Пак Чан Вук, соблюдая законы жанра (зритель до последнего момента не догадывается, чем кончится страшная интрига), идет дальше. Что ни говори, классический детектив, как, наверное, любой ставший классическим жанр, не может не быть схематичным. Здесь же режиссер избежал схемы, точнее - схематизма. Он создал прочную, основанную на хорошей драматургии конструкцию, в которую вместил по максимуму и восточной брутальной экзотики (чего стоит, скажем, эпизод, где вывалившийся на свободу О молча съедает четырех живых извивающихся осьминогов), и восточной же метафоричности, и совершенно европейской прагматичности повествования. При этом, в отличие от европейского кино, где в последние годы персонажи бесконечно треплются, то и дело хороня под словами суть, в «Oldboy» тот минимум слов, что мы слышим с экрана, строго подчинен действию, действие - сюжету, сюжет - режиссерскому замыслу. Ничего лишнего, при этом всего хватает, и это «все» накрепко сцементировано чувством меры. Странно, конечно, что в наш прокат «Oldboy» так и вышел под названием «Oldboy», хотя придумать адекватный перевод действительно трудно. Старый парень? Старик? Не то. К тому же, думается, в названии фильма кроется некая двойственность, загадка. На первый взгляд, «старый парень» - тот самый бывший пленник, ни за что, ни про что подаривший вечности пятнадцать лет жизни. Но, быть может, «старый парень» - это вовсе не он, может, это его друг-мститель, отдавший бесполезной мести всю свою жизнь, по сути так и не прожитую, застрявшую где-то далеко, еще пятнадцать лет назад? Вечно молодой пленник юношеской жажды мести, утолить которую оказалось возможно, лишь пустив себе пулю в лоб. (Екатерина Барабаш, «Независимая газета»)

Кошмар под музыку Вивальди. Жестокий корейский психотриллер "Old Boy". Гостям Каннского фестиваля, жюри которого возглавлял Квентин Тарантино, достаточно было отсидеть первые полчаса на сеансе "Old Boy", чтобы уверенно сказать, какой фильм станет здесь фаворитом. Так и случилось, и, если бы только левак Тарантино не получил партийное задание наградить "Фаренгейт 9/11" Майкла Мура, "Old Boy" Чхан Ук Пака наверняка стал бы обладателем "Золотой пальмовой ветви". В течение первых получаса главного героя картины - ничем не примечательного человека, не ангела, не злодея - хватают и держат пятнадцать лет в частной тюрьме с элементами садистского комфорта. Из теленовостей он узнает, что его жена ... зверски убита и что улики изобличают в нем убийцу. Когда проходит положенный срок, его выбрасывают на волю с деньгами и мобильником в кармане напяленного на плечи дорогого пиджака (в этой сцене неподражаем актер Мин Сик Цой). Главной проблемой становится разобраться: кто и за что? Расплачивается он за вину, обременяющую его с рождения, или все же за совершенные им конкретные поступки? Кто таинственный экзекутор и что такое месть, если не деформированное чувство вины, нежелание перенести ее на другого? На разгадку уходит остальная часть экранного времени, и это время сжато, как пружина: такого бешеного драйва и такой сюжетной накрутки даже в посттарантиновском кино поискать. Фильм успевает вобрать в себя и любовную историю с фрейдистской начинкой, и парад жестокости с поеданием живого осьминога, и экзистенциальную мелодраму (забавно, что среди любимых режиссеров Чхан Ук Пака - Бергман и Тарковский). Подобно тому, как в классическом "Заводном апельсине" сцены пыток шли под Бетховена, так здесь кошмар жизни разыгрывается под музыку Вивальди. Мода на Азию продолжает распространяться: японское аниме, фильмы якудзы, гонконгские боевики, однако понятие "корейское кино" еще недавно было гурманской экзотикой, почти как живой осьминог. Но чем дальше, тем больше фильмы из этой страны, наполненные энергией, саспенсом и брутальным садомазохизмом, завоевывали престижные фестивальные призы, а вслед за ними и экраны кинотеатров. С середины 1990-х годов средний возраст кинематографистов (включая режиссеров и продюсеров) в Корее достиг самой низкой отметки в мире. Отсюда - молодой напор и витальность как главные черты "корейского стиля". Одним из его полномочных представителей в мире стал Ким Ки Дук, другим - режиссер, чье имя на Западе произносят как Парк Чан Вук, а наши прокатчики настаивают на варианте Чхан Ук Пак (зато название фильма осталось интернациональным - "Old Boy", что означает "Однокашник"). За спиной сорокалетнего режиссера несколько фильмов-провалов, один признанный критикой и один всенародный успех - политический триллер "Объединенная зона безопасности". Это рассказ о том, как пограничники Северной и Южной Кореи подружились и стали встречаться под покровом ночи, проводя время в застольных беседах и мальчишеских играх. Идиллии пришел конец, когда появился северокорейский командир, и друзья были вынуждены перестрелять друг друга. Корейская публика устраивала овацию каждый раз на одной и той же сцене: когда камера пересекала демаркационную линию с Севера на Юг - так называемый "мост, откуда не возвращаются". "Old Boy" не имеет политического прикрытия, однако и он стал кассовым чемпионом. Фильм работает на двух уровнях, шокируя беспрецедентной жестокостью и в то же время позволяя наслаждаться изысканной игрой в психоанализ и синефильство. Эстеты найдут в нем следы многих первоисточников - от "Графа Монте-Кристо" до восьми томов комиксов Цутии Гарона и Минегиси Нобуаки. Исследователи творчества Чхан Ук Пака (а после каннского приза таковые несомненно появятся) обозначат его главную тему - тему вины и мести. Они обратят внимание на то, что предыдущий фильм режиссера назывался "Сочувствие к господину Месть", следующий будет "Сочувствие к госпоже Месть", и на то, что эта госпожа особенно близка автору "Убить Билла". Между прочим, у себя на родине "Old Boy" побил в прокате этого самого "Билла". А на голливудский ремейк корейского фильма хотят подписать чуть ли не Дэвида Линча. (Андрей Плахов, «Коммерсантъ Weekend»)

Имя «О Дэ-Су» значит «живущий одним днем». Так он и жил - был типичным безответственным раздолбаем, напившимся и попавшим в полицейский участок на день рождения своей дочки. Когда друг забирал его оттуда, то О Дэ-Су неожиданно исчез без всяких следов. В себя они пришел в комнате с железной дверью, заклеенным окном и телевизором. Это была частная тюрьма, куда состоятельные люди без лишних вопросов могли заточить свих врагов на любой срок - в случае с О Дэ-Су этот срок растянулся на 15 лет. В первый год из новостей по телевидению Дэ-Су узнает, что его жену жестоко убили, и он - главный ... и единственный подозреваемый в этом преступлении. Две попытки самоубийства, миллионы раз перебранные имена своих недругов в тщетных попытках понять, кто же его сюда засадил, пробитая кулаками стена - вот итог этих лет. Дэ-Су обрел свободу так же неожиданно, как и потерял ее - он очнулся, лежа в огромном чемодане, в траве. По-прежнему без объяснения причин. Но он лежал не в поле, как ему казалось, а на крыше высотного здания и первый человек которого он увидел за 15 лет, был самоубийца, собирающийся спрыгнуть вниз. «Сначала послушай мою историю, счеты с жизнью сведешь позже» - сказал Дэ-Су, держа «прыгуна» за галстук. У О Дэ-Су больше нет дома, куда он мог бы пойти, нет друзей, к которым он мог бы обратиться, он в розыске за убийство жены. Мотаясь без цели по городу, он остановился у огромного аквариума и к нему подошел нищий и со словами «Ничего не спрашивай, я все равно ничего не знаю» протянул ему кошелек, набитый деньгами и сотовый телефон. Спустя некоторое время телефон зазвонил... «Олдбой» - это не фильм о мести за сломанную жизнь, каким его пытаются выставить многие критики. Очевидно, сказывается «благословение» Квентина Тарантино и ощущения от просмотра «Убить Билла». «Олдбой» это совсем другое кино. Поначалу нас заинтриговывают вопросом личности злодея, но ответ мы получаем уже к середине фильма, и остается главное - мотивы преступлений. Именно преступлений, а не преступления, потому что О Дэ-Су совсем не ангел, только без крыльев. Нечаянное преступление, повлекшее за собой смерть, рождает другое преступление, уже совершенное по расчету. По сути «Олдбой» это черный-пречерный детектив, в котором главный герой нисколько не симпатичней злодея, и чем именно закончиться эта кровавая история не ясно до самого конца. Месть в фильме есть - но объектом этой мести выступает именно Дэ-Су. Нечто в его прошлом, о котором он и думать забыл и совсем не брал в расчет, на самом деле сломало жизнь нескольким людям. Расплата будет очень страшной. Осознав объем содеянного и свое бессилие что-либо изменить, О Дэ-Су выбирает забвение. «Олдбой» одно из очень не многих современных произведений искусства, которое столь жестко поднимает вопрос о преступлении, его последствии и наказании. Режиссер фильма Пак Чхан-Ук совершенно намеренно не увлекается современными спецэффектами, гипертрофированными красками и искусственной красотой кадра - совсем наоборот, внешний облик фильма подчеркнуто «не модный». Дело в том, что болезненность и патология этой истории достаточна, чтобы разукрашивать ее искусственными методами, вроде истеричной музыки - в основном слышна мощная и красивая классическая музыка или бешеной камеры - операторская работа может быть признана минималистской. Высокий уровень демонстрации насилия на экране стал уже традиционным упреком в адрес «Олдбоя», более того, я встречал и определение «фильм, с элементами театра насилия». Да, молоток, которым пользуется Дэ-Су, вряд ли назовешь гуманным оружием, да и сцены с вырыванием зубов, отрезанием языка и поеданием живого осьминога под соусом отрезвляюще действуют на впечатлительных зрителей. Но думаю, что обмороки, тошнота и выползание на четвереньках из зала будут характерны только для беременных женщин, а детей на фильм не пропустят. Ведь на самом деле ничего «такого» нам не показывают - все лишь подразумевается, а не демонстрируется. Что касаемо четырех осьминогов (сцена снималась в 4 дубля) положивших свои животы и щупальца на алтарь киноискусства, думаю, что это одна из самых сильных и оправданных сцен во всем фильме, даже не смотря на всю свою жестокость. Одно из многочисленных достоинств «Олдбоя» это феноменальная игра Цой Мин-Сика в роли Дэ-Су. Изможденное, ничего не выражающее лицо с морщинами и невероятной прической, напоминающей гриву льва, он кажется гораздо старше своих 40 лет, действительно заставляя поверить в пятнадцатилетнее заключение. «Олдбой» один из самых сильных фильмов, что я видел в этом году. Грандиозный подарок всем, кто любит необычное кино. (Павел Украинцев)

На этой неделе в кино на равных правах с новинками показывают «Олдбоя». Когда-то именно он без лишней скромности приехал на Каннский кинофестиваль, взял вторую по важности награду, Гран-при жюри, и тем самым открыл миру нараспашку то новое корейское кино, которое укрепилось в звании масскульта. Как это произошло, и почему именно «Олдбой» стал вехой? С приходом нового тысячелетия о корейском кинематографе рядовой зритель мог узнать по большей части из работ Ким Ки Дука (к слову, на международные фестивали его работы попали уже в нулевые, как и Ли Чхан-дона) и составить не совсем корректный портрет развивающегося киноязыка страны, на котором корейские кинематографисты ... будут говорить примерно 20 лет. «Олдбой» - это второй фильм трилогии мести режиссера Пак Чхан Ука, хотя тематическая принадлежность совсем не к лицу авторскому кино. Что Пак Чхан Ук (в прошлом кинокритик) - автор, сомневаться не приходится. Он раскладывает историю на производные, и зачастую в одном его фильме сюжеты сразу нескольких. Если идти по верхам, то «Олдбой» - экранизация манги с заметно переписанным сюжетом. Исполнительный продюсер Чхан Ука скупил права за 13 тысяч евро (по общим меркам кинопроизводства это гроши), и вместе команда добавила элементы, на которые у многих бы не поднялась рука. Как результат, это корейское кино работает на стыке дешевых приемов из мыльных опер (рояли в кустах, амнезия, все друг другу родственники и так далее) и постмодернистского искусства. При обобщении это так, но на Востоке иное восприятие нарратива - поэтому кажется, что у них абсурд выходит более органично и смелее, чем у остальных. Проблематика героев так же усугубляется исходным. Как и у Гюго, олдбой теряет все и не знает истинной причины заточения, но в отличие от Монте-Кристо у него нет выбора - покончить с собой ему не дадут. В конце концов, в большом корейском кино первыми придумали персонажа с болезнью Альцгеймера в жанре serial-killer-детектива (а не создатели «Настоящего детектива») - чем не доказательство корейской приверженности методики всевозможного? Лишь бы было интересно. Как известно, бывших кинокритиков не бывает, - Пак Чхан Ук точно понимает, по каким законам, и как должен работать его фильм. Вообще, корейцы всячески любят утрировать как детали рассказа, так и художественные решения. Где-то это оправдано, где-то пришито такими грубыми красными стежками, что очевидность вещей только прощает сам факт их существования. Знаменитый эпизод с боем в коридоре у Чхан Ука снят по-азиатски степенно - в кадре десятки голов с колюще-режущим, а камера-глаз скользит на рельсах плавно, держа героя в области центра. В версии Спайка Ли, о которой нужно говорить отдельно, - хаос подчеркивается движением камеры, строгость композиции нарушается, и персонаж оказывается вне ритмики действия. Сам Пак Чхан Ук, например, очень любит Антонио Вивальди («Зима» буквально звучит в фильме), а также оставляет в кадре множественные референсы на живопись, вплоть до самих картин, не говоря уже о том, что де-факто у нас здесь кинокомикс с готовой раскадровкой. Но не одной культурной игрой дышит фильм. Режиссер как-то признавался в интервью, что «Олдбой» был так проработан и отрепетирован с актерами, что его участие на самих съемках, по сути, не требовалось. В фильме знаковая работа с мизансценой - и если за содержание авторов можно упрекнуть, то выбранная ими форма всеми силами будет стараться обосновать повествование. «Олдбой» показал, что корейское авторское кино не страшно. Что экранная жестокость - это не только выбор, но условность, как разрез глаз. Что национальная культура может не уничтожаться при помощи влияния извне, а совокупляться с инструментами воздействия. Что жанровые схемы могут быть ответом на многие вопросы - с ними нужно работать лишь немного по-другому. Поэтому постановщики волны отлично себя чувствуют и в жанровом сегменте. Это кино в динамике, где нет рефлексии в процессе, лишь после. Актер Ли Бен Хон пропустил «Олдбоя», но был лицом Кореи, антигероем без страха и упрека. К моменту триумфа «Паразитов» течение спрессовалось под натиском коммерческих работ: кто-то из режиссеров, после не самого лучшего опыта за рубежом, ушел под теплое крыло мейнстрима. Исчезла новизна приемов - требуются новые. В сухом остатке «Паразиты» - это запоздалый эпилог по целому течению, которое открывалось куда ярче и самобытнее, чем закрылось под конец. Наглядности достоинствам «Олдбоя» добавляют и аллюзийные цитаты в нем - герой просидел в тюрьме 15 лет (примерно столько же прошло после выхода фильма) и все время смотрел телевидение, изолированный от реального мира. Но сколько бы картинка на экране ни менялась, ничего не меняется. Рубикон не пройден. (Стас Селицкий, «Postcriticism»)

Зюйд-вест, инцест и норд-ост. Что начинается как боевик, продолжается как триллер, а заканчивается душераздирающей мелодрамой, будучи на самом деле ни тем, ни другим, ни третьим? Эта загадка, "что сие есть", возникает еще до просмотра, до всех загадок внутри "Олдбоя" - в анонсировании картины Чхан-Ук Пака, сразу названной в Канне "шедевром". Тарантино легко отделался... Но даже имя режиссера сначала путали, произнося "Чан-Вук Парк", а уж сколько путаницы возникло в переводе названия... "Старина", "Старый парень", "Однокашник" - все не то, неправильный ответ. "Олдбой" - он и есть "Олдбой", вещь в себе, короткое жесткое слово, напоминающее "Банзай", но с международным акцентом. Пак Чхан-Ук ... ("Объединенная зона безопасности" / Joint Security Area, 2000) снова снял авторское кино, предельно личное отношение ко всему. Другое дело, что с некоторых пор это отношение в принципе не проявляется, если не станет массовым. Но об авторском кино можно говорить, когда цитирование чужого не паническое, а осмысленное, становящееся "контекстом", и когда проблематика, сколь бы камерной ни казалась, оказывается "мировой". Месть - исток всего международного терроризма, ответ индивида на мировой государственный беспредел. И, может быть, главный прорыв "Олдбоя" - закрытие темы "Запад есть Запад, Восток есть Восток". Это Запад еще валит в одну кучу "азиатское" кино, не в силах отличить Гонконг от Китая, Китай от Кореи, Южную Корею от Северной, а Непал - от Бутана. Восток же больше не скрывает, что "сейчас среди тех, чье влияние толкает меня вперед - такие люди, как Софокл, Шекспир, Кафка, Достоевский, Бальзак, Золя, Стендаль, Остин, Филип К. Дик, Желязны и Воннегут". Кореец легко оперирует как "историческими" именами Хичкока, Олдрича, Тарковского, так и "актуальными" - Каурисмяки, Финчера, Блие. Хотя его фильм снят по манга-комиксам чисто восточного человека Цутии Гарона, в нем говорится о "Графе Монте-Кристо", и пятнадцать лет в застенке обозначены телехроникой о падении Берлинской стены, об отказе Британии от Гонконга, о мировых чемпионатах по боксу. Наряду с тем они обозначены чисто восточной логикой ставить годовые зарубки, татуируя собственную руку. Западник ставил бы их на стенке. В саундтреке европейский почти старинный вальс монтируется с генерируемой Востоком музыкой техно. "Олдбой" - может быть, первый пример столь свободной ориентации во всей мировой культуре для сугубо индивидуальной, частной разборки по одной-единственной проблеме. "Месть и с чем ее едят". С осьминогами. Фильм называют апофеозом "кино жестокости". Живой съеденный осьминог, драки с кун-фу, с ножами и молотками по голове, зубы, выдранные гвоздодером, отрезанный язык. Но, если учитывать также мотив жареных пельменей, деликатно показанный секс, присутствие гипнотизерши и саму окончательную проблематику "разрушенной интимности", фильм вовсе не жесток, а чисто символичен. В нем на самом деле ни на что не противно смотреть, если вы против разрушения интимности, которое впрямь непростительно и порождает месть, и за "свободных людей в свободной стране". В этом случае "кино жестокости" превращается в просто "кино" - захватывающее, нервное, дрожащее на вершине сегодняшних съемочных техник. Четкая трехчастная структура лишает длиннот два часа хронометража. Какие бы загогулины ни выделывал Пак Чхан-Ук, он аккуратно показывает тезис-антитезис-синтез: ту логику, что заложена буквально в любом человеческом организме. И неважно, сойдетесь ли вы в итоге с его соображениями по "мести", "инцесту" и "интиму". Важнее, чтобы до вас дошло, на каком уровне сегодня нужно соображать. История несчастного О Дэ-су, ни за что, ни про что проведшего 15 лет в застенке, затем ни за что, ни про что выпущенного, намеренного отомстить, но втянутого в разгадку, кому именно мстить, да так, что она вдруг приводит к обратному результату - вся история, в конце концов, лишь повод для роста скорости соображения. От пьянки в честь дня рождения дочери до детских инцестуальных недоразумений 20 лет назад и недетских инцестуальных недоразумений еще 15 лет спустя, скорость в "Олдбое" очень высокая. По-своему она тоже приводит к обратному результату. Оказывается, никакого хаоса вместо логики и сумбура вместо морали при таком обилии информации может у зрителя вовсе не возникать. Если быстрей переваривать информацию, мораль свободного человека становится только чище. Та самая мораль, которая вечно считалась вбитой намертво и традиционной по определению. Реактивна она по определению на сегодняшний день. Несколько лет назад европеец Жан Беккер снял "Элизу" (Elisa, 1995) с похожим пафосом. И нельзя сказать, что Депардье с Ванессой Паради - актеры слабее, нежели Цой Мин-Сик (О Дэ-су) и Канг Хе-Чжонг (Мидо). Но "Элиза" как фильм была в тысячу раз слабее "Олдбоя", который в конечном итоге ставит не на пафос - он ставит на, грубо говоря, "ноосферу". Впервые на экране весь земной шарик со всеми его заморочками охвачен работой мозга, и это действительно гипноз - только уже для публики. (К. Тарханова, «Film.ру»)

Точка перегиба. Пьяница и раздолбай О Дэ-Су одним дождливым вечером, отсидев в полицейском участке за хулиганство, зашел в телефонную будку, чтобы позвонить домой. Поговорив, он уступил трубку своему брату, а сам исчез. Запертый неизвестными в грязной квартире, он проведет пятнадцать лет в полной изоляции, питаясь жареными пельменями, колошматя по стенке и вспоминая имена своих недоброжелателей. А потом столь же неожиданно он окажется на свободе, и это станет для него еще большим испытанием, чем необъяснимое многолетнее заключение. Эволюция. Один музыкальный критик в обзоре, посвященном диску со звуковой дорожкой к «Oldboy», заметил, что нелегко писать о такой музыке, не впадая при этом ... в безудержный пафос. Честно говоря, я бы сказал даже больше: трудно рецензировать фильмы, подобные «Oldboy» Чхан-Ук Пака, не ударяясь в восторженную патетику, столь присущую западной прессе. Поэтому я, пожалуй, не стану рассуждать о «первобытной энергии», «поэтическом насилии» (конечно, все это имеется) и прочей ерунде, ставшей уже общим местом при разборе восточного кино. Тем не менее, правда заключается в том, что «Oldboy» - это фильм, который пропускать категорически нельзя независимо от того, как вы относитесь к азиатскому кино вообще и к корейскому кино в частности. И дело тут не только, да и не столько в том, что Чхан-Ук Пак получил за него Гран-при в Каннах. Этот факт вполне можно считать случайностью - председателем жюри мог оказаться и не Квентин Тарантино. Впрочем, награда эта более чем заслуженная, и вот почему. «Oldboy» знаменует вступление корейского кинематографа во всем его великолепии в новую эру. Чхан-Ук Паку удалось перевести его из ранга занятной экзотики в положение полноправного участника мирового кинопроцесса, срезом которого и является Каннский фестиваль. То, что раньше представляло интерес для узкого круга синефилов, отныне является достоянием широкого зрителя, при этом (что важно) ни в коем случае не понижая планку. Подражательство западным и восточным соседям, шоковый кич и молчаливая медитативность сменились изящными цитатами, настоящим действием, нешуточным саспенсом и прекрасными актерскими работами. Многослойность ассоциаций и «кросскультурных ссылок», а также переполненные могучим символизмом сцены прилагаются. Форма и содержание. Формально «Oldboy» считается еще одной историей о мести, входя в незаконченную пока трилогию («Сочувствие господину Месть», «Oldboy», «Сочувствие госпоже Месть»). На деле же он гораздо сложнее и вообще отвлеченнее, чем, скажем, опусы того же Тарантино или даже шедевральный «Гнев» Тони Скотта. Если «Oldboy» и посвящен теме мести, то он о том, что месть не приносит облегчения, о том, как она разрушает человека, сводит его с ума. И ожесточившийся главный герой, готовый после пятнадцати лет заключения молотком раскрошить голову всякому обидчику, и его антагонист, затеявший свою изощренную игру, фактически являются действующими лицами классической трагедии (пусть и разворачивающейся в декорациях манга-триллера): давний конфликт, череда интриг, роковые обстоятельства и, наконец, совсем уж шекспировская, кровавая кульминация. А в классической трагедии, как известно, нет победителей и побежденных - одни только жертвы. К Шекспиру тянется и еще одна метафорическая ниточка. Мин-Сик Цой, актер с богатым театральным прошлым (игравший, как говорят, и Гамлета), исполняет главную роль О с таким размахом, что мурашки по спине бегут. Уже одно только перевоплощение из пьянчужки в отчаянного каменнолицего Монстра, способного уложить пару-тройку головорезов при помощи обломка зубной щетки, удается ему настолько потрясающе, что не сразу понимаешь: это один и тот же человек. А потом, постепенно проводя своего героя через все стадии безумия, Цой доводит игру до предельного (а лучше сказать, до беспредельного) накала. Отвлекся. Перечитывая написанное, поймал себя на том, что начинаю умничать и сбиваюсь в ту самую цветистую истерику, от которой вначале пытался отмежеваться. И это притом, что далеко не все достоинства кинокартины очерчены: есть еще и завораживающие вступительные титры, и масштабные рукопашные бои, и рассыпанные тут и там многочисленные отсылки - к кому бы вы думали? - к Дэвиду Финчеру! Плюс абсолютно гениальная музыкальная тема - голливудские композиторы кусают локти. Однако, знаете что? Все эти замечательные вещи заслуживают восхищения как раз потому, что они меньше всего напоминают поток сознания какого-нибудь самородка или ксерокопию популярного сюжета. Это скорее похоже на детали тщательно продуманной композиции и правильно подобранные краски, которые складываются в законченное, самобытное и, безусловно, талантливое произведение. И именно в связи с этим хочется, чтобы публика перестала, наконец, умиляться или очумело распахивать от удивления глаза при взгляде на картинки художественно одаренного дитяти, за которое до сих пор принимали корейское кино. Господа, смотрите: дитя-то уже подросло и мастерски пишет настоящие полотна. (Иван Яковлев, «КГ»)

Пролог. "Олдбой" - фильм о мести, которая, вопреки тезису от Тарантино, должна быть всегда холодной, взяли и разогрели. Разогрели на корейской сковородке со всеми соответствующими приправами. Стоит посмотреть "Шири", чтобы вспомнить как корейцы умеют делать свои кино-блюда. Жестко, беспощадно и обязательно с запахом любви на заднем плане. Режиссер Пак Чхан-Ук оказался достаточно жестоким художником по отношению к своим героям, но как же милостив он к зрителям, которые единодушно признали фильм несомненным событием в мире кино. Гран-При жюри 57 Каннского фестиваля яркое тому подтверждение. А во главе с председателем К. Тарантино так вообще - явное доказательство. "Начиная с древних мифов и ... кончая современной литературой, месть является самой популярной темой у писателей. Она интригует, поскольку каждый носит ее в своем сердце, но в то же время она табуирована, и ее трудно осуществить." (реж. Пак Чхан-Ук) Часть 1. Печальная. Режиссер фильма показывает впервые своего героя не стесняясь, приковывая зрителей с обалдевшими глазами к экрану. Сцена удивительна, но вместе с тем хорошо просчитана на зрителя. Затем мы видим пьяного раздолбая, мнящего себя центром вселенной и, наконец, безумного и непонимающего человека в тюрьме. Все это проигрывается с молниеносной скоростью этих 15 минут и все с участием главного героя - О-Де-Су. Загнанный в угол и узнавший потрясшую его новость по ТВ О-Де-су начинает тренировать свое ум и тело, точно зная, что отомстит обидчикам. Именно с кадров в тюрьме и зарождается лейтмотив всего происходящего в дальнейшем. Показано нам все это по-корейски детально и не по-азиатски современно: грамотные флешбэки, полиэкран, ускоренная съемка - все сделано в такой гармонии, что начинаешь верить К. Тарантино. "Я хотел сделать фильм, который начинается с середины самого драматического момента всей истории. Например, я мог бы начать его с середины сцены секса или с середины сцены драки. Первая сцена фильма - одна из самых любимых мною сцен, которые я когда-либо снял. В ее создании мне очень помог актер Ох Кван-рок, играющий самоубийцу". (реж. Пак Чхан-Ук) Часть II. Бодрая. Выйдя на свободу, а вернее освободившись с позволения кого-то Верховного Существа, режиссер вновь возвращает зрителей к первому и главному кадру фильма - встречи самоубийцы и Де-Су. Одному не хочется жить - другому жить надо... Вообще, что-то есть в этой корейской философии, заданной режиссером: и вроде ничего нового, а вот ведь - цепляет. Цепляет так же, как показанные пронизанные через весь фильм, сцены насилия. Цепляет так же, как зажим цепляет зубы, так же, как челюсть впивается в осьминога... Сцены сильные и откровенные. В кино-жестокости главное не переборщить: иначе не поверят. И не преуменьшить: иначе не впечатлят... В "Олдбое" все идеально. Это радует и вдохновляет на просмотр корейских лент. Пусть это и глупо. Забавно, что сцены драк немного иронизированы, что никак не обесценивает их - снятые как двухмерная игра, они впечатляют не хуже, чем трехмерные развороты Нео с Морфеусом, а где-то даже превосходят их. Наверное, в ущерб попсовости и достигается этот эффект. "С внешней стороны схватка между двумя мужчинами и порочный круг мести в обоих фильмах могут показаться похожими, но они резко отличаются друг от друга, как две сестры в фильме Брайана Де Пальмы "Сестры". Если фильм "Сочувствие господину Месть" утверждает, что месть вредна вашему здоровью, то "Однокашник" настаивает, что она для здоровья полезна." (реж. Пак Чхан-Ук) Часть III. Обалденная. На протяжении всего действия зрителя, как это и было задумано режиссером, не покидает вопрос: "Кто запрятал в тюрьму Де-Су и что вообще происходит на экране?". Для героя этот вопрос также актуален, с той лишь разницей, что одновременно более трагичен. Уловки бессмертного Хичкока не умирают, но отгадки все же появляются чуть раньше, чем это было у мэтра. На экране новый персонаж - Верховное существо (его играет Ю-Чхи-Кхе, если вам это важно), которому холодное слово "месть" знакомо не понаслышке. Ему тоже есть за что мстить. И мстить именно тому человеку, который мстит ему (Верховному Существу мало того, что Де-Су провел 15 лет в частной тюрьме). Но - за что, к чему эта беспощадная ненависть? Загадка... Я бы даже сказал ребус. Ребус достойный Агаты Кристи, и переплевывающий индийского кино-гуру (вы его знаете) по таким крутым концовкам. Режиссер, на сколько ему позволяет пространство материи как "кино", раскрывает перед нами свой взгляд на грех и его прощение. Вопреки тарантиновской Невесте (Ума Турман), главные герои докапываются до сути своей мести, не останавливаются после завершения своей цели - продолжают искать корень своего наваждения. Это не америкэн-бой с пушкой в руках, стреляющий во всех обидчиков, а затем берущий свою дочку на руки со словами: "Я отомстил за маму, птенчик". Нет. Это настоящий азиатский герой - детальный, глубокий и наконец, живой... во всех смыслах этого слова. Эпилог. Масштабный роман о мести завершился соответствующей головоломкой для зрителей. Все вроде бы встало на своим места, заключительные аккорды жестокости их по местам и расставило, но в головах зрителей все осталось туманно. Хотя, может быть, нам хватит показанного преображения героя, а их, преображений, было как минимум три... От пьяницы до мстителя, от мстителя до раскающегося человека... Для вдумчивого зрителя, не донца отравленного своим "думаньем" - кино пойдет на пользу, напряжет и расслабит, а это ли не удовольствие от просмотра. Функция мозга "думать" все равно не заставит долго ждать... Обещаю. Функция "памяти" даст знать о себе ночью, во снах...с окровавленной челюстью в главной роли. (Игорь Долгачев)

«Олдбой» снова в прокате - впору шутить про «борозды не испортит». Фильм столь же дорогой многим по ранним воспоминаниям века, с кассетным еще кино на «видаках», как «Убить Билла» - его сородич и своего рода антагонист. Обе картины сочетают единовременно укорененность в эпохе и эпическую вневременность, натурализм и сказочное пренебрежение реализмом. Великий шелковый кинопуть. Шедевром «Олдбоя» признали сразу, кажется, во всех частях света. Несмотря на предыдущие кассовые провалы режиссера, Южная Корея гордилась своим сверхпопулярным и притом глубоко национальным кино. На Западе и у нас говорили о глотке свежего воздуха после удушающего вала боевиков с элементами триллера а-ля «Матрица». Председательствовавший в ... Каннах Квентин Тарантино тогда делал все, чтоб Пак Чхан Ук увез домой «Золотую ветвь», но не получилось. По легенде, не хватило одного голоса. «Олдбою» достался гран-при жюри, а «Ветвь» вручили Майклу Муру с разоблачительной документалкой «9/11 по Фаренгейту». Сейчас смешно вспомнить, но время было другое: о «Паразитах» среди главных претендентов на «Оскар» никто, конечно, не помышлял. Без натяжки можно сказать, что «Олдбой» подготовил среди прочего успех «Паразитов». Он был снят по японской манге и показал нам Азию шокирующей, но понятной. Кстати, если в начале века Южная Корея ассоциировалась в массовом сознании с кровавым, «жестоким» кино, сегодня страна предстает более глянцевой: высокие технологии и кукольные бойз-бэнды. Однако как «Паразиты», так и «Олдбой», напоминают, что милая Корея - лишь оборотная сторона Кореи страшной. У Пон Чжун Хо есть тайный бункер-подвал в элитном доме, а у Пак Чхан Ука целая тайная тюрьма... между этажами высотки. Жуткие дела свершаются рядом, но невидимы для нас. Так в ранее появившемся «Бойцовском клубе» банды анархистов маскировались под обычных неприметных людей: охранников, поваров, прислугу. Начало нулевых глазами 2020-х. Беспечный и не слишком высокоморальный бизнесмен О Дэ Су (Чхве Мин Сик) оказался в таинственном плену в 1988 году. Это первый год так называемой Шестой Республики в Южной Корее, когда демократия вроде бы окончательно сменила череду военных переворотов и вялых диктатур. Жить стало лучше, веселее, а там, где в последний день героя на свободе стояла старая телефонная будка, вырос жилой небоскреб. С него чуть ли не в первой сцене хочет спрыгнуть некий доведенный до отчаяния бедолага, но О Дэ Су не до того. Его ждут новые открытия: мобильный телефон-раскладушка, компьютеры, камеры слежения. Впрочем, в дивный новый мир он попал не голый, в прямом и переносном смысле. 15 лет О Дэ Су протянул на жареных пельменях и телепередачах. О, это последнее десятилетие, когда людей растил телевизор! Десятилетие с его стремительно стареющим ретрофутуризмом, вплоть до передачи записей телефонных разговоров на кассетах, сегодня оно умиляет. А детективные поиски в интернет-кафе и убийство компакт-диском! Почти детская страсть азиатских режиссеров к техническим деталям нашла очевидное воплощение еще в «Звонке» (1998). Но, по сути, с течением времени изменилась лишь форма сюжетообразующих деталей. Образ технологии как носителя воли рока закрепился и эксплуатируется по сей день. Вот и в «Паразитах» красная кнопка камеры смартфона прямо уподобляется красной кнопке на пульте с ядерными ракетами. Когда-нибудь и эта метафора станет формально устаревшей. Сентиментальная брутальность. «Олдбой» выстроен не только на эстетике, но и на атмосфере - сентиментальной или, наоборот, брутальной. Это подчеркивается во всем: от крупных планов до музыки Чо Ен Ука, в которой европейский вальс будто положили на дальневосточную мелодию (здесь отдаленная ассоциация с «Любовным настроением» Вонга Кар Вая). Сегодня режиссеру вряд ли бы спустили снятое с четырех дублей поедание живого осьминога. После выхода «Олдбоя» Пак пожимал плечами: участь животного в ресторане все равно предопределена. Однако перед каждым дублем исполнитель главной роли Чхве Мин Сик читал молитву, и сама сцена наполнена вниманием к малейшему вздоху страдающей твари. Легендарная драка. Как мы знаем, прежде всего телевизор научил Олдбоя драться. Но, в отличие от американизированных комиксов, где способности супергероев подчиняют вселенную мультипликационной логике, вновь обретенный настоящий мир сопротивляется Олдбою. Каждое столкновение с врагами оставляет на нем отметины. В голливудском кинокомиксе всякая кровь стремится предстать нарисованной (как у Тарантино), наконец, вовсе скрыться в угоду возрастным рейтингам и условности сюжета. Кровь в «Олдбое» маркирует безусловный ужас насилия при всей фантастичности обстоятельств. Ведь сам фильм - центральная часть трилогии Пак Чхан Ука о мести, которая говорит о ее катастрофичности. Нестареющая сцена драки «один с молотком против всех», снятая одним общим планом, буквально выматывает физически зрителя вместе с героем. И если О Дэ Су продолжает идти, хотя бы и с ножом в спине, так потому что им движут силы еще более ужасные, нежели судьба супергероя. В конце концов, он исполняет пророчество, что выше воли смертного - и вот уж вырван язык празднословный и лукавый. Наказание за нарушение табу - древний античный сюжет. Сложно представить, чтобы «наследники по прямой», европейские режиссеры, так вольно, непринужденно и серьезно отнеслись к мифу об Эдипе. Злодей в виде нестареющего полубога в офисном пентхаусе возможен к западу от Китая только в кино для подростков. Античные мифы «Олдбоя». Детская ясность взгляда режиссера пробудила западного зрителя, разглядевшего в «Олдбое» европейское кино. Возможно, это «знание, которое не знает», тождество логоса и пафоса - и есть режим эстетического бессознательного, о котором писал Жак Рансьер в связи с «Эдипом» Софокла. Азия вдохнула жизнь в формализованные античные мифы. Пафос эпической трагедии в греческом духе превращает Олдбоя в героя человечного, поскольку обреченного. Это хорошо понятно в России, где восточный один-в-поле-воин давно стал частью поп-культурного пейзажа, прямо с появлением первых боевиков Брюса Ли на VHS. В конце концов, Олдбой просто похож на постаревшего Виктора Цоя из «Иглы»: тоже весь в черном и укладывает целую банду отморозков голыми руками. И тяга европейского зрителя к азиатской драме обусловлена не столько «экзотикой» увиденного, но узнаванием тайного о себе самих. Неслучайно ремейк фильма 2013 года, выполненный таким мастером, как Спайк Ли, вызвал всеобщее негодование. Без магии всесильного гипноза и проклятия инцестуальной связи драматургия не спасла ничего. Благо, теперь у нас снова есть возможность ритуально припасть к истокам и посмотреть на себя в Другом. (Андрей Гореликов, «Кино-Театр.ру»)

Второй фильм из «трилогии о мести», он снят по культовой манге, название которой можно было бы перевести также как «Однокашник», «Старина», или как наиболее подходящее - «Старый мальчик». Но, согласитесь, каноничный вариант звучит куда круче, так что не стоит придираться. Тем более оригинал был значительно переработан Пак Чхан Уком, дабы удовлетворить его творческому посылу. Ко всему прочему сюжетная канва схожа с «Графом Монте-Кристо» Александра Дюма, который также является одним из любимых писателей режиссера. Когда фильм в 2004 году участвовал в конкурсной программе Каннского кинофестиваля, его поспешили сравнить с демонстрировавшимся по соседству внеконкурсным «Убить Билла» (а сам Тарантино был председателем жюри). ... Однако, как вы сможете убедиться, общее у этих фильмов лишь одно - тема мести. Но если главный киноман Америки местью наслаждался, то Пак говорит со зрителем совсем о другом. О Дэ Су - самый простой человек: у него жена, трехлетняя дочь и непыльная работа. Он иногда выпивал, буянил, попадал в полицию, был немного грубияном и раздолбаем, но в целом совершенно точно не отъявленным негодяем. Но вот его похищают посреди бела дня, без церемоний и объяснений, и помещают в комнату, которая станет его прибежищем на долгие 15 лет. У него есть телевизор - единственный друг и вместе с тем любовница, учитель и вестник событий во внешнем мире: в одном из выпусков новостей он, например, узнает, что его обвинили в убийстве жены и дочери. Он не знает, кто и за что заточил его в эту жуткую тюрьму, из которой нет выхода, где под грустный вальс выпускают усыпляющий газ при попытке самоубийства, а из еды каждый день дают лишь одни и те же пельмени с мясом и зеленым луком. И вот однажды его выпускают - так же, как и похитили: без объяснений и лишних слов. И О Дэ Су отправляется искать ответы на вопросы: кто, за что и как лучше убить своего мучителя, когда тот найдется? Мы-то с вами знаем, что ничего просто так не бывает, и действительно, главная прелесть этого фильма заключается именно в детективной интриге. В частности, в совершенно гениальном сценарном ходе: злодей, засадивший героя в тюрьму, появляется очень скоро, и не боится смотреть в глаза О Дэ Су. И справедливо - ведь он уверен, что бывший узник ни за что не убьет его, прежде чем не узнает причину своего долгого заточения. Антагонист рядом, и он совершит еще немало злостных поступков, прежде чем герой докопается до сути - и уж поверьте, те, кто еще не видели фильм, будут шокированы истиной не меньше, чем главный герой. Даже спустя почти 15 лет фильм смотрится столь же свежо, а удовольствие увидеть, чем история закончится, - из тех, ради которых «хочется стереть память и увидеть заново». Но, помимо совершенно гениальной интриги, здесь, как в искусно ограненном алмазе, каждая грань безупречна в своем исполнении. Трактовка мести, которую дает нам Пак Чхан Ук, разительно отличается от той, что предложил растрогавшийся до слез из-за фильма Тарантино, как и отличается посыл «Олдбоя» от посыла «Сочувствия господину Месть» (и «Госпожи месть», кстати, тоже). В первом фильме трилогии возмездие приводит к ужасным результатам, которые просто оказываются логичной развязкой: трагедия неизбежна. «Старина» же вплетает в фильм фрейдистские мотивы, а какие - увидите сами. Скажем лишь, что, как Эдип, О Дэ Су в поисках праведной мести идет в ловушку, которая захлопнется, не принеся удовлетворения никому. «Месть - блюдо, которое лучше подавать холодным» - говорит Черная Мамба и с упоением рассекает катаной полсотни якудза на винегрет. Герой «Олдбоя» скорее сказал бы, что возмездие должно быть горячим, как сочный зажаренный стейк из мяса единорога. Но в итоге любой, кто возьмет в рот хоть кусочек запретного лакомства, обожжется насмерть. Фильм обрамлен совершенно упоительной режиссурой. Если «Сочувствие господину Месть» был минималистичным, сухим высказыванием из мира немого, то «Олдбой» избыточен, как древнегреческая трагедия. За кадром не хватает разве что хора плакальщиц, однако и без него эстетизация насилия в поисках справедливой кары оборачивается кровавой красотой, которую запечатлевает кружащая в смертоносном танго камера. Иногда, впрочем, она подходит вплотную к героям, и мы видим каждую морщинку, каждую складку и движение уголка губ персонажей. Эмоции довлеют над содержанием, зритель неизбежно задумывается о своем отношении к персонажам, от этого не уйти. Режиссер ведет нас вдоль ансамбля мести, закручивая персонажей в диком танце, где едят живых осьминогов, дерутся молотком в узком коридоре и выдирают зубы под «Времена года» Вивальди. Кстати, о музыке. «Олдбой» - из тех фильмов, которые можно смотреть, даже зажмурившись. Быть может, это приведет в действие далеко не весь эндорфин, однако уши получат самый настоящий оргазм. Композитор фильма Чо Ен Ук получил далеко не одну премию за этот саундтрек и, уж поверьте, не зря. За кадром практически всегда звучит музыка, варьирующаяся от тревожного техно до утонченного вальса. Кто-то очень метко назвал «Олдбой» «смесью вопиющей жестокости и предельной нежности», и он прав. Избыточность, характерная для фильма, безо всякого стеснения воздействует на эмоции зрителя, выдавливая катарсис через рыдания. И все это под музыку такой упоительной красоты, что она точно внесла немалый вклад в уже вошедшую в учебники истории кино легенду о разревевшемся прямо в зале в финале фильма Квентине Тарантино. И уж не сомневайтесь, если любимого всеми киномаргинала довела до слез могила Бориса Пастернака, то прилюдный плач во время «Олдбоя» - показатель похлеще многочисленных рецензий и обзоров. Хочется сказать пару слов об исполнителях главных ролей - Чхве Мин Сике (О Дэ Су), Ю Джи Тхе (антагонист фильма Ву Джин) и Кан Хе Джон (возлюбленная О Дэ Су), но, право слово, тут просто бесполезно что либо говорить - это надо просто видеть. Актеры не просто отыгрывают персонажей - они живут ими. Когда любой из них заплачет, вы будете плакать вместе с ними или кусать губы, как минимум. Пак Чхан Ук признавался к любви к покойному Бергману, и в этом ансамбле жестокости и любви действительно можно увидеть учебник по актерской игре, воссозданной на тончайших психологических нюансах. «Олдбой» выглядит, как античная трагедия, звучит, как надрывная симфония Бетховена, а актеры будто играют на сцене театра, иногда разыгрывая сильнейшие сцены прямо перед носом ошарашенного зрителя. Итого - один из лучших фильмов в истории кино, самый известный фильм Южной Кореи и по сей день, настоящий учебник о том, как надо снимать крутые и мощные фильмы, да и просто совершенно невероятная история. Возможно, тон этой рецензии покажется более подходящим панегирику в честь какого-то большого человека - но уж просто поверьте, «Олдбой» заслуживает всех этих слов. А впрочем, зачем верить? Просто включите этот фильм - и готовьтесь к прекрасным двум часам жизни, которые запомнятся надолго. А Пак Чхан Уку за это - честь, хвала и мировое признание. 10/10. (Иван Афанасьев, «Котонавты»)

"Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется." Тютчев. О Дэ-Су (Мин-Сик Чой) - типичный маленький человечек, живущий по принципу "как живется" и не задумывающийся о том, что его ждет завтра. Собственно, его имя и означает "живущий одним днем", и Дэ-Су - не тот человек, который будет пытаться опровергнуть собственное имя. Зрители почти ничего не узнают о том, как он жил до описываемых событий, но, впрочем, там вряд ли было что-то интересное: несуразная жизнь несуразного человечка. Он даже ухитрился напиться в день рождения своей дочери, из-за чего попал в полицейский участок и провел там полночи. За Дэ-Су в участок приехал ... его старый друг и вызволил бедолагу. Однако в тот момент, когда приятель звонил домой его жене и сообщал, что муж скоро приедет, Дэ-Су пропал. Его похитили. Очнулся Дэ-Су запертым в комнатке некоей частной тюрьмы, куда состоятельные люди могут засадить тех, кого они по каким-то причинам имеют основания не любить. Дэ-Су проведет в этой комнатке пятнадцать лет, понятия не имея, кому и с какой стати понадобилось его туда засаживать. Днем он будет долбить кулаками стену, воображая, как расправится со своими обидчиками, ночью его будут усыплять наркотическим газом, чтобы в комнату могли войти какие-то люди. Впрочем, Дэ-Су не полностью оторван от мира - в комнате есть телевизор. Из новостей несчастный узнал, что его жена была зверски убита, причем в преступлении подозревают именно его... Через пятнадцать лет, когда Дэ-Су решил, что он проведет в этой комнате весь остаток жизни, его неожиданно выпустили: мужчина очнулся, лежа в большом чемодане на крыше огромного здания. Собственно, начать жизнь заново у него не получится: жена убита, дочь исчезла, его самого ищет полиция по подозрению в убийстве. Но Дэ-Су и не собирается начинать жизнь заново. Ему такая жизнь не нужна. У него только одна задача - найти того, кто убил его жену и сломал его пусть никчемную, но все-таки нормальную жизнь, узнать, зачем он это сделал, и отомстить. Месть - это то, чем живет Дэ-Су и на что направлены все его помыслы. Как ни странно, Дэ-Су довольно быстро находит своего мучителя - тот, впрочем, сильно и не скрывается. Это богатый молодой человек по имени Ву-Джин Ли (Жи-Ти Ю). Дэ-Су может с легкостью убить его, однако в этом случае он никогда не узнает, почему Ву-Джин Ли так поступил с ним и с его женой. А узнать это он просто обязан... Очень мощный и весьма впечатляющий фильм, который произвел буквально фурор на Каннском кинофестивале 2004 года (номинация на "Золотую пальмовую ветвь" и полученный Гран-при жюри кинофестиваля). У меня эта восторженная реакция никакого удивления не вызывает, потому что "Олд бой" - это действительно один из самых сильных фильмов, который я увидел за последние несколько лет. Российские прокатчики непонятно с какого бодуна (точнее, понятно, что именно с какого-то бодуна) влепили в анонс фильма фразу "по мотивам романа Дюма "Граф Монте-Кристо". Я не знаю, кто придумал этот идиотизм, но надеюсь, что Господь его за это покарает. Потому что, кроме длительного тюремного заключения неизвестно за какую вину (которое, замечу, встречается еще примерно в нескольких тысячах литературных произведений), данный фильм с романом Дюма больше ничто не связывает. На самом деле первоисточником "Олд боя" была одноименная манга (комикс), однако сюжет манги режиссером подвергся сильной переработке. "Олд бой" - вовсе не о мести как таковой. Конечно, тема мести занимает весьма важную часть фильма, но, во-первых, в отличие от "Графа Монте-Кристо" мстят (и имеют право мстить) здесь обе стороны, а во-вторых, на мой взгляд, главная тема в фильме - это не месть, а преступление и соответствующее наказание. Да-да, именно так, как у Достоевского. Я не могу подробно рассуждать на тему того, почему и за что был наказан Дэ-Су, - просто потому, что это испортит впечатление от просмотра для тех, кто фильм еще не смотрел. Но главная мысль, на мой взгляд, там следующая: простые и несущественные на первый взгляд слова и поступки могут приводить к весьма тяжким последствиям. Строка Тютчева: "Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется" - несмотря на то что поэт вкладывал в нее несколько иной смысл - как нельзя лучше подходит в качестве главной фразы фильма. Дэ-Су не дано было предугадать, к каким ужасным последствиям и для него, и для нескольких других людей приведут его слова, сказанные когда-то давно-давно. Но впоследствии изменить уже ничего будет нельзя - и это по-настоящему страшно. "Олд бой" построен как детектив: очень жесткий и достаточно кровавый детектив. Причем в отличие от массы других произведений подобного жанра он снят весьма реалистично. Главный герой - Дэ-Су - вовсе не супермен. Это мужчина довольно рыхлого телосложения, который даже в тюрьме во время длительных тренировок (а чем еще там было заниматься?) не приобрел внушительного торса. Когда Дэ-Су ищет своего мучителя и в процессе поисков пытает его подельников и дерется с ними - он не выглядит суперменом. Поэтому это все смотрится по-настоящему страшно. Насилие для Дэ-Су - производная крайней степени отчаяния. Он вовсе не садист, он не получает удовольствие, вырывая своему тюремщику зубы гвоздодером. Но это единственный способ быстро узнать имя человека, поиск которого составляет единственный смысл его нынешнего существования. Один из признаков действительно хорошего, реалистичного фильма - отсутствие примитивного деления на "хороших" и "плохих". Кровавый детектив "Олд бой" не может закончиться хеппи-эндом, счастливой развязкой, в которой Добро побеждает Зло. Зло сидит в самом Добре, а побудительные причины определенного Зла связаны с Добром - это именно так, как обычно бывает в жизни. Чем дальше Дэ-Су выясняет, за что он "невинно" пострадал, тем четче понимает, что он вовсе не является невинной жертвой. И что это не он мстит своему обидчику, а тот отомстил ему, причем прав тот был или нет - Дэ-Су уже решить не может. Месть составляет основный смысл существования и О Дэ-Су, и Ву-Джин Ли. Оба они - и мститель, и жертва... "Олд бой" снят в нарочито скупой изобразительной манере: тусклые краски, подчеркивающие угнетенное состояние главного персонажа, а главное - его внешний вид. Никакого графа Монте-Кристо с благородной белизной лица! Наоборот - странный человечек с беспорядочной прической, почти полное отсутствие мимики. Мин-Сик Чой играет Дэ-Су совершенно потрясающе. Почти никаких внешних эффектов, криков и воплей - только глаза, в которых виднеется весь перенесенный ужас и одновременно страх узнать то, чего он так добивается. Обратите внимание на то, как сняты некоторые драки Дэ-Су: никаких единоборств, красивых ударов и приемов! Он просто кулаками расчищает себе путь к правде: отчаянно и жестоко. На IMDb "Олд бой" сейчас находится на 111-м месте в списке 250 лучших фильмов всех времен и народов - он это вполне заслужил. Фильм пробрал даже американскую аудиторию - это крайне редко бывает с иностранными картинами... Посмотрите обязательно. Да, фильм временами кровавый, тяжелый, а иногда даже шокирующий. Но кино не может быть только развлекательным. "Олд бой", на мой взгляд, - это то самое кино, которое нужно посмотреть. Оценки по пятибалльной системе: Зрелищность 5. Актерская игра 5. Режиссерская работа 5+. Сценарий 5+. Кратко о фильме: шедевр. Нужно ли смотреть: да. (Алекс Экслер)

Пометки на полях. Восточный кинематограф. Кино дальневосточное и юговосточно-азиатское. Сегодня это - бурлящий котел противостояния. Японцы, переосмысляющие собрание собственной «культуры на экспорт» на предмет использования для внутренних нужд. Китайцы, вкладывающие деньги на восстановление своей древнейшей культуры в массах. Непонимающе глядящий по сторонам Гонконг. И поголовно подверженный детской болезни левизны жестокий кинематограф Южной Кореи. Если не считать громадный, скромно пристроившийся в нише освещения политики «пятого поколения» и циньских госстроительственных достижений Китай, то на оставшемся микроскопическом участке земного шара сконцентрировались такие кинострасти, что всему остальному заинтересованному миру остается только радостно потирать руки и следить за развитием событий. И самое забавное во всем ... этом, конечно же, происходит в Южной Корее. Ким Ки-Дук, а теперь и Пах Чхан-Ук заставляют снова и снова воспринимать южнокорейский кинематограф не просто этакой фабрикой дальневосточной безжалостности, но очередной «новой волной» мирового кино. Предыстория. «Олдбой» (показавшееся невероятно трудным отечественному переводчику название означает, всего лишь, «однокашник», или, в крайнем случае, «старый приятель») изначально стал поводом поудивляться. Режиссер-фанат кино, снявший до того на собственные деньги несколько фильмов, которые с треском проваливались в прокате. Режиссер-артхаузник в ключевом смысле этого слова, чьи фильмы, верно, должны были так и остаться уделом лишь избранных профессионалов да скромного количества любителей. Жестокость и месть как тема, неприятие капиталистических ценностей, крайний идеализм, все это оказалось замешано на опыте работы (Тарантино, да!) в кинопрокатном бизнесе, воплощаясь в картинку непередаваемой, гремучей ударной силы. Был ли предопределен триумф «Олдбоя»? Об этом можно спорить, но факт остается фактом, фильм скорее экспортный (загадочная корейская душа тож) по формату и далекий от определения идеологической или стилевой целостности - сложный как по форме, так и по содержанию - вдруг многократно окупился в корейском прокате, заинтересовав и голливудскую братию (известно, что ремейк «Олдбоя» будет сниматься в следующем году, а сам оригинал вошел в топ популярности сайта IMDb - для неанглоязычного кино случай редчайший), и завоевав любовь европейских фестивальных мейджоров, не говоря уж о популярности дома. Знакомая ситуация? Знакомая. Растроганному Квентину не удалось присудить «Олдбою» Золотую пальмовую ветвь, хотя у него и было два голоса, как у председателя жюри Канн. Утешением режиссеру Пак Чхан-Уку послужил гран-при фестиваля и почетное звание корейского Тарантино. На таком историческом фоне начало проката фильма в нашей стране не могло не стать явлением значимым и громким. На таком историческом фоне мне лично оставаться непредвзятым практически невозможно. Был ли мальчик. Чего ждет от современного южнокорейского кино просвещенный (условно) зритель? Несомненно, кровищи. Не кетчупа поперек пленки, а именно что жесткости, переходящей в жестокость. К зрителю, к самому себе, к актерам, к персонажам (обязательно!), к целому миру. Немотивированное насилие как их ответ компьютерной революции, виртуализации жизни, коммерции и нежеланию злых властей и политиканов полюбить добрую и пушистую Северную Корею. Базаровщина и Достоевщина. В массе, в возможно большем количестве, близко на камеру. Основано на сюжете «Графа Монте-Кристо»? Отлично, значит будем биться головой о бесчувственные стены, до крови. Фильм, традиционно, про «мистера Месть»? Значит, да здравствует месть, бессмысленная и беспощадная. Необоснованные истерики персонажей, вспышки агрессии, пожирание живых осьминогов, нетривиальный дальневосточный секс, далее везде. Интересующиеся в предвкушении рассаживаются по местам. Вся проблема в том, что оно-то, конечно, имеется. И жестокость, внутренняя и внешняя, забавная в своей тарантинообразности сцена противостояния молотка и 88 бешеных, по-альмадоварски-нетрадиционные сексуально-любовные проблемы, и загадочная корейская душа, мятущаяся в самопрограммировании и сложносочиненных целях. Многие, очень многие далеко не новички в кино, которых в наивности и легковерности никак не обвинить, тут же поспешили объявить первые бросившиеся в глаза элементы сложной мозаики «Олдбоя» его основой - вдруг, разом заговорив в возвышенной патетике американских еженедельников. «Восхитительно! Прозрачность стиля и стабильность формы!» Пока ваш покорный слуга смотрел фильм, не переставал удивляться. Граница между занудством и стабильностью стиля, между сложностью простоты и тривиальными пустотами там, где, действительно, можно поместить бездну смысла, эта граница, знаете ли, очень тонка. И незаметно для себя перешагнуть по ту сторону - ничего не стоит. Или убедить зрителя, что «на самом деле» эта граница была пересечена в обратную сторону - от кича к искусству. Проблема, которую я называю «проблема Тарантино». Одним и тем же эпизодом можно восхищаться или ужасаться. Используя при этом одни и те же аргументы. И если в искренности ни Квентина-сан, ни Пак Чхан-Ука я не сомневаюсь, то вот в мастерстве последнего - позвольте усомниться. Не удалось мне увидеть в «Олдбое» (прорываясь сквозь очень нетрадиционный отечественный дубляж, которому стоило бы и порадоваться, да) ни чистоты, ни самоценности. А что увидеть удалось? Молотобоец. Немотивированная жестокость действительно - главный художественный прием фильма. Тут дело даже не в пресловутом молотке и криках «знай, любимый, мне больно, но я потерплю». Мазохизм и садизм вообще давно и плотно вошли в культурный слой современного искусства. Подчиняясь неукротимым потокам контекста режиссер щедрыми жестами разбрасывает вокруг фактики и пунктики, считающиеся завязками на Идею, он играет камерой, гипнозом, телевидением (которое хуже любого гипноза), повторами планов, сцен, сложнейшим пересечением эмоциональных, психологических, визуальных, монтажных, сценарных подходов. Не пренебрегает ругательным словом «постмодернизм». Заводит зрителя в чащу, заманивает смехом и пением, плясками и речитативами. Чтобы что? С какой целью? Увы, вот на этот вопрос ответа нет. То есть, найти себе один, два, три, пять ответов на него - ничего не стоит даже простому зрителю, неискушенному в играх кинокритиков. Одна проблема - в фильме так много всего, что разобраться во всех противоречиях, похоже, не удалось даже самому автору. Фильм то возвращается к детективному жанру (с уликами и понятыми), то превращается в психологический этюд, то действо виртуально, то снова обретает черты реальности. Искать в этих метаниях какой-то смысла надоедает ближе к середине, однако и после этого получаешь от фильма некое эстетическое удовольствие - загадочная корейская душа, как-никак. Если бы фильм завершился сценой в лифте - у него еще оставалась бы должная толика целостности. Но в финале - снова поворот. Забили и кулаки, и молоток, и все эти инцестуальные изыски, оказывается - «Олдбой», он об искусстве забывать. Замечательно. Снова истерика, снова жестокость. Другая. Только куда выбросить все, что происходило на экране до сих пор? В результате покидаешь зал со сложным ощущением опустошенности и раздражения. Нас снова надули. Заставили себе поверить, а потом подмигнули и сообщили - это мы все к чему, к тому, что... любите друг друга. Вот так. Корейский это кинематограф или бразильский - уважать зрителя все-таки нужно. До встречи в кино. (Роман Корнеев, «Кинокадр»)

Начальные кадры фильма. Лирическая фортепианная мелодия на титрах резко обрывается почти комиксовым крупным планом темного человечка со странной прической. Он странно дергает головой, темные глаза, похожие на жуков, едва двигаются, камеру выносит на передний план, и мы видим зажатый в его руке галстук какого-то другого мужчины. Галстук принадлежит самоубийце, пытавшемся спрыгнуть с крыши многоэтажного здания, на котором и разворачивается драма. Таинственный азиат с глазами-жуками и нечеловеческой мимикой его остановил. Вряд ли из человеколюбия. Так зачем? Позже выясняется, что сцена вначале по задумке режиссера, взята из немного более позднего (всего 15 лет!) ) события фильма. Таинственный мужчина тут же сменяется пьяным ... быдлом в местном полицейском участке по имени О Дэ Су. Он неадекватно себя ведет, истерит, танцует, хнычет и поет. По выходу из участка его брат отвлечется на телефонный звонок дочери О Дэ Су, а самого О Дэ Су похитят и посадят в одиночную камеру-комнату неизвестной ему тюрьмы сроком на 15 лет. Все это время он будет поочередно плакать, истерить, сходить с ума, онанировать, просматривая концерты известной поп-звезды по единственно возможному источнику связи с внешним миром - телевизору (из телевизора он также узнает, что его семью убили, и обвиняют в этом убийстве его самого), резать вены, терять сознание и стукаться башкой об пол, из-за пущенного в комнату нервно-паралитического газа, используемого неизвестными тюремщиками во избежание самоубийства, снова резать вены и терять сознание... Снова резать и терять... Через несколько лет устав от попыток покончить с собой, он начнет все заново. Заведет дневник, в котором запишет имена тех, кому хоть раз сделал плохо за все эти годы. Начнет искать, думать, анализировать. Придет к тому, что даст страшную клятву сожрать заживо того, кто в одночасье разрушил его жизнь. Будет молотить стену, расплющивая кулаки в кровь, в надежде хоть как-то закалить свое тело. Будет вшивать железную проволоку, по одной за год, чтобы даже телесно помнить о годах заточения. Начнет подтачивать кирпичи в стене, дабы сделать подкоп. Но этого не потребуется. Когда он в первый раз пробьет эту стену, и почувствует на ладони капли дождя, когда в очередной раз газ наполнит легкие, когда вопрос «Когда?» уже получит ясный и четкий ответ, его неожиданно выпустят... Да, пожалуй, это мой любимый фильм. Хотелось бы, конечно, рассказать побольше, так сказать провести читателя по местам боевой славы. Но так бы я и сам не заметил, как прошел бы весь сюжет в литературной форме) . Впрочем, надеюсь, я вас достаточно заинтриговал. Расскажу о достоинствах. 1. Сюжет-мозаика. Причем мозаика распространяется не только на сам сюжет. Все типичные части картины, такие как операторская работа, музыка, композиция кадра (это не умные слова, а действительно так, позже я расскажу), даже кастинг - все работает на эту схему, схему мозаики. По мере развития этой схемы, с помощью казалось бы, необязательных и незаметных сперва элементов, прежде коллапсированная мозаика, постепенно собирается. Пазл за пазлом, кадр за кадром. Ни одного лишнего слова (в этом фильме нет лишних слов), ни одного лишнего мельтешения в кадре, нет ненужных красивостей, выпендрежа в операторской работе - все направлено на усиление художественных элементов, помогающих раскрыть мозаику, собрать картину. 2. Философия за кадром. Люди, которые пишут об этом фильме, что «он заставляет задуматься» , и даже не могут описать что они сами поняли из этого фильма, просто не врубаются в него. Этот фильм, в первую очередь - о Силе Чувств. Он восхваляет и в то же время принижает величие человека, как существа, способного на все. Он как биологический эксперимент, берет один уникальный случай, возводит его в Абсолют и смотрит, что получится. Ведь казалось бы, это невозможно - сохранившаяся в сердце обида, месть прошедшая спустя большое количество лет? Казалось бы, чувства не могут храниться так долго, оглянись, посмотри вокруг - люди радуются, жизнь светится, но нет, ты выбираешь другой путь, путь саморазрушения. Все по себе знают - в жизни люди чаще выбирают первое, чем второе. Мало кто в здравом уме идет на погибель. Месть в кубе, обида в квадрате, боль со знаком бесконечности = формула боли. Все возведено в абсолют (в жизни ТАК НЕ БЫВАЕТ!)Такая вот математика этого фильма. И она работает! Работает благодаря: 3. Актерской игре. Choi Min Sik. Он гениален. Его лицо, поочередно сменяющееся маской то грустного, то веселого клоуна, вдруг в момент становится жестким, абсолютно холодным. Меняется мимика, меняется голос. Со временем, после заточения, он становится СОВЕРШЕННО ДРУГИМ. Когда он злится, кричит - вы можете, заметить его сходство со старым Дэ Су. И это четко давит на мысль что прежним он уже не станет. Обратите внимание, какая боль и обида слышится в его голосе, в его глазах за темными очками, о чем мы можем только догадываться, когда ему в первый раз звонит Evergreen. А актер, его играющий - та самая часть мозаики, к которой относится кастинг. Он великолепен, но прежде всего он похож на своего молодого я, что далеко не просто так. 4. Глубина за кадром. Я считаю, что настоящая глубина в фильме - это тот завершающий штрих, который делает фильм достойным существования. Независимо от сборов, независимо от мнения критиков и прочего, настоящий роялти для режиссеров выражается в глубине полученного фильма. Если за героев можно додумать (у нас любят говорить «сопереживать»), если хочется думать, что история, случившаяся в фильме, возможно где-то и существует, может, в каком-другом пространстве или измерении. Если вся мишура - актеры, повороты камеры, обрезанные в нужных местах кадры, идеально кладется на пленку и в конечном итоге является задокументированным чудом, повторить которое больше нельзя - не это ли истинный успех? В этом фильме глубина - величиной с Марианскую впадину, тяжело даже представить, что когда-то этого чуда не существовало. 5. Подход к работе, даже на уровне композиции кадра. Я также смотрел этот фильм с комментариями режиссера. Я был поражен его виденьем. Я был поражен тем, с какой степенью серьезности, на каком глубоком уровне (практически на уровне психоанализа) работают азиатские режиссеры. Человек отталкивается от фундаментальных принципов. Плюс ко всему, вам по фильму будет ясно что он предельно прямо работает с корейским менталитетом, в котором определенные табу чуть ли не страшнее закона - и четко дает это понять, даже иностранной публике. Он обращает внимание даже на композицию кадра, выстраивает ракурсы камеры, людей и предметы в кадре согласно Фрейду, так, чтобы это определенным образом влияло на подсознание. Филигранная работа. 6. Детали мозаики. Крылья ангела, молоток, отрезанная рука, ружье на стене (шучу:) ). Не просто детали, не просто сами по себе самостоятельные символы. Все то, что появилось в начале, обязательно заявит о себе в конце, или в середине. Или наоборот. Ничто не пройдет просто так. Этим фильм напоминает концепцию пьесы. Просто обращайте внимание на детали. 7. Контркультурность. Несмотря на то, что фильм снят в Корее, несмотря на главную тему, принципиально завязанную на одном из табу корейского менталитета, кино взлетает выше этого, становится глобальным, контркультурным. Почему? Потому что оно не исследует какие-то отдельные пороки азиатов, а восходит практически к фундаментальным понятиям о мести, любви, запретах понятным еще с древнегреческих трагедий. Потому что музыкальное сопровождение в сцене вырывания зубов - «Winter» Vivaldi. Потому что сама история снята как бурный коктейль, микс из кун-фу, жесткой философии, комикса, horror-элементов и детектива. Причем детектива настоящего. Контркультурный феномен, стоящий на горле общественной морали. В завершение - небольшой диалог, набранный мной, «по мотивам»: - Посмотри вокруг себя? Что ты видишь? - Я вижу свет. - Правильно. Просто живи, все равно все забудешь. И песок, и скальная порода - все погружается в воду. Ли Ву Джин отвернулся. - Нет. «Смейся и весь мир будет смеяться вместе с тобой» Плачь, и будешь плакать в одиночестве» (IchiKiller19, «Кинотом»)

Наука забывать: «Олдбой» - от киногении балагана до монтажа аттракционов. Приспособившись к поощряемым (фестивалями, критикой) новациям кино как к дежурному ритуалу, перестаешь им и удивляться. И порой теряешь остроту зрения, избалованного нормами-догмами, аффектами-эффектами продуктов современного арт-рынка. В результате замыленный взгляд наиболее важное и неожиданное пропускает. Не так ли случилось с «Джеки Браун» (1997) Тарантино, где он многих оскорбил умнейшим отказом от товарного радикализма, от «собственной персоны» - проявлением еще большей и совсем непродажной свободы? Между тем без той передышки или задержки дыхания, камерной паузы и «подражания природе» не было бы эпического бурлеска «Убить Билла». Присудив же теперь Гран-при ленте Пак ... Чхан Ука «Олдбой», Тарантино, возможно, отблагодарил своего южнокорейского союзника, расширившего границы бульварного чтива до масштаба греческой трагедии, оживившего «старинные» техники киноиллюзионизма - от киногении балагана до монтажа аттракционов, от небрежения правдоподобием до реализма и вдобавок обновившего «новые» мотивы, что разгулялись в последних фильмах самого Тарантино. А также поддержал благотворный настрой на борхесовскую «науку забывать», выстраивая «цепочку упрощений», из которых, как писал аргентинский классик, и состоит наша жизнь. Похоже, что помогающей выжить «науке забывать» посвящена не только история, рассказанная в «Олдбое», - ей подчинены формальная логика, стиль, поэтика картины Пак Чхан Ука. Так или иначе, вольно или нет «Олдбой» дает повод поразмыслить над границами между «старым» и «новым» в кино, преодолевшем другие границы - между «авторским» и «зрительским». «Олдбой» - классический пример невербального искусства, и здесь он, безусловно, сближается с кинематографом Голливуда. Не случайно, работая над фильмом, режиссер говорил себе: «Это более или менее похоже на вестерн». Но к этому вымершему жанру Пак Чхан Ук относится не как к редимейду (на манер Тарантино), а именно - на романтический лад - как к утраченному образцу: поэтической метафоре, источнику вдохновения. Плоду фантазии и романтического забвения - наравне с куда более близкими нашему времени экранными формами. Это забвение как обновление направлено и на «старое», и на «новое», но реализуется в форме сверхнапряженного удержания в уме и в сердце всего, от чего предстоит отречься. Вспомнить все, чтобы освободиться от власти воспоминаний, впасть в беспамятство - вот идея спасения, которую преподносит «Олдбой». «Олдбой» - вторая часть задуманной режиссером трилогии о разных ипостасях мести. Первая называлась «Сочувствие к господину Месть» (2002), третья заявлена как «Сочувствие к госпоже Месть» (2005). Наши прокатчики решили не переводить название ленты. Дословный перевод звучит как оксюморон, но абсолютно соответствует сути фильма. «Старый мальчик» - это словосочетание строится на соединении несоединимого: «старого» и «нового». Именно этот эстетический парадокс изобразил Пак Чхан Ук. Не говоря о том, что мотив фундаментальной корректировки лица является главным в сюжете «Олдбоя». Через необратимое перерождение проходит главный герой О Дэ Су. Увалень, выпивоха и преданный семьянин, он становится беспощадным мстителем или, по его собственным словам, монстром, задающим себе вопрос: «Когда моя месть свершится, смогу ли я стать прежним О Дэ Су?» Прежним стать ему не суждено, но и чудовищем он не останется, сменив справедливый гнев графа Монте-Кристо на прозрение Эдипа, отомстившего себе за свои проступки. Так натуральный обыватель превращается в протагониста античной драмы, не утратившего, впрочем, облик повседневного человека. Исходя из сюжета, Old Boy - это дружеское обращение. Что-то вроде «старого приятеля», «школьного друга», которого не видел с детских лет, но которого невозможно не узнать при случайной встрече. Неслучайная (ибо трагедия исключает случайное) встреча двух соучеников, «постаревших мальчиков», и составляет коллизию «Олдбоя». Ли Во Джин - имя однокашника О Дэ Су, который заточил героя на 15 лет в частную тюрьму без суда, следствия и каких-либо объяснений. Долгие годы, проведенные О Дэ Су в камере с телевизором, из которого герой узнал о зверском убийстве своей жены, о том, что это преступление повесили на него, - прелюдия к столь же внезапному освобождению. Ли Во Джин выпустил узника с тем, чтобы нанести ему последний удар. Так он мстит за родную сестру и по совместительству первую любовь, покончившую с собой, после того как О Дэ Су, застукав парочку, проговорился об их запретной связи. У отпущенного на волю героя есть пять дней на то, чтобы ответить на вопрос: кто и за что разрушил его жизнь? С одной стороны, этот вопрос практически «загадка Сфинкса» (если допустить, что зеркальная симметричная конструкция фильма опирается на парадоксы античной драмы). С другой - классический хичкоковский макгаффин, которому «нет нужды быть важным или серьезным, и даже предпочтительно, чтобы он обернулся чем-нибудь тривиальным и даже абсурдным» [Трюффо Франсуа. Кинематограф по Хичкоку. М., 1996, с. 74 - прим. автора]: причина всех бедствий О Дэ Су (незлоумышленная обмолвка, разросшийся слух) столь банальна, что рискует показаться выдумкой (очередной проделкой гипнотизеров). Но абсурд и тривиальность сюжетных перипетий, равно как и макиавеллиевские репризы рассказчика, преодолеваются «гибелью всерьез» точных артистов, вступающих в борьбу со своими комиксовыми амплуа (сродни методу Тарантино, превращавшему героев «Криминального чтива» в его читателей и более того - авторов). А саспенс, природа которого - незнание истины и героем, и зрителем, разрешается катарсисом: условные - плохие и хорошие - персонажи обретают человеческое подобие и утрачивают, следуя логике мифа, различия. Так достигается визуальный эффект присутствия, а комикс и трагедия переключаются в разряд физической реальности. Как известно, самые ужасающие зрелища в греческой трагедии разворачивались за сценой и оставались невидимыми, о них рассказывал вестник. Ужасы - привилегия массовой культуры. Визуализировав ужас, подобно натуралистам новейшего времени, но изжив их иронизм еще большей - встречной - иронией, Пак Чхан Ук преодолел (в кульминационной сцене) условность античного мифа еще большей условностью низких жанров. И то и другое равно возвысил, подкрепив внушительным саундтреком - от мажорных вальсов до лирического техно. «Песчинка и камень, оторвавшийся от скалы, тонут одинаково», - так не раз враг наставляет врага, мститель - мстителя, однокашник - однокашника. Песчинка - повод для мести, камень - ее последствия. На роковой несоизмеримости преступления и наказания строится драматургия «Олдбоя», на относительности, но равносильности большого и малого, простого и сложного - его воздействие. Игра на мнимости и видимости, на иллюзорном и истинном - структурный элемент греческой трагедии - возводится здесь в формальный принцип. «Олдбой» кажется либо меньше, либо больше того, чем является на самом деле. Эта непреодолимая «кажимость» - условие его восприятия. И гипнотический эффект темпераментной режиссуры, подобный тому состоянию, что не раз одолевает О Дэ Су (сеансы гипноза - важные эпизоды фильма). В «Олдбое» аккуратно собраны и лихо переосмыслены наиболее обиходные киноштампы последнего времени. Похоже, тут есть все, что по долгу многолетней службы обязано выражать и вызывать усталость. Это, во-первых, театр жестокости: смешное подробное насилие с вышибанием зубов и отрезанием языка на крупных планах, с балетными боями, с медленным мордобоем. Во-вторых, амплитуда (полифония) жанра в диапазоне от комикса до греческой трагедии. В-третьих, изобразительная вольность - от полиэкрана до графики в стиле манги (сюжет основан на сильно переработанных мотивах известных японских комиксов). В-четвертых, самоигральное повествование, полное интермедий, рассыпающее то тут, то там всякие сюрпризы (вроде пролога с самоубийцей, лирического отступления на тему «одиночество и муравьи» или телехроники важнейших мировых событий конца прошлого - начала нового века). В-пятых, многослойный сюжет. И все это подано Пак Чхан Уком размашисто, эмоционально, страстно. Главное - демократично: без одержимости формой, избыточной на грани фола, - на грани триумфального истончения. В этой вполне барочной картине складки расправляются (по-барочному) постепенно и плавно. Результат: невесомость текста. При этом визуальная насыщенность не оказывает тут самодовлеющего воздействия и не застилает взора. Прозрачность стиля и лабильность формы - вот, видимо, то, что позволяет Пак Чхан Уку реабилитировать миф и преодолеть совсем уж попсовые трактовки, которые созвучны его фильму (вроде психоаналитических банальностей и сентенций типа «месть полезна для здоровья»). А признание повседневного абсурда как греческого рока и обыденного человека как античного протагониста наделяет его фильм меланхоличным - и невыхолощенным - драйвом. «Олдбой» выглядит удачной рифмой к «Убить Билла» Тарантино или «Однажды в Мексике» (2003) Родригеса, или «Затойчи» (2003) Китано. И дело не только в сюжетных перекличках и мифологических параллелях. На котурнах простых и сильных, старых и современных историй, в центре которых - настоящие герои, эти режиссеры ставят спектакли о приключениях киноформы - динамичной, свободной и совсем не тоталитарной. Хотя и не забывают о содержательных мотивах. Точнее, именно необесцененные, а, напротив, жизненно важные смыслы увязывают воедино разные стили, приемы, условности. Возмездие в «Олдбое» - блюдо еще более холодное, чем в «Убить Билла». И если Невеста у Тарантино квитается со своими обидчиками без лишних философствований и «чайных церемоний», то обиженный герой Пак Чхан Ука куда более изобретателен и изворотлив. Он длит удовольствие и эстетствует, с ироничным садизмом оттягивая решающий момент - миг, когда О Дэ Су узнает, что его верная молоденькая спутница, невинная повариха, с которой он познакомился в суши-баре и которая приютила бездомного бедолагу, - его родная дочь. Месть удалась: Ли Во Джин уподобил свою жертву себе самому, сделав его таким же кровосмесителем и таким же одержимым мстителем. Путем гипноза превратил его в своего двойника, собственную тень, наказав той же злосчастной долей и испытав такой же судьбой. Дабы уберечь дочку от жуткой тайны, О Дэ Су без лукавства признает свою вину и в порыве искупительного раскаяния отрезает себе язык - причину всех своих бед (это самопроклятие сродни ослеплению Эдипа). И уже взглядом молит школьного приятеля оставить дочку в неведении. Подействовало: завершив месть жестом жестокого милосердия, Ли Во Джин кончает с собой. А О Дэ Су заказывает себе посмертный гипноз, чтобы навсегда позабыть о том, кто есть его любимая на самом деле. И «неминуемая гибель постигла бы его, беспомощного, если бы его дочь, благородная, сильная духом Антигона не решила посвятить свою жизнь отцу. Она последовала за Эдипом в изгнание. Бережно вела его Антигона через горы и темные леса, деля с ним все невзгоды, все опасности трудного пути...» Приблизительно так, прямо по тексту «Легенд и мифов Древней Греции» (а можно сказать - современности) заканчивается эта история любви между папой и дочкой (или мужчиной и женщиной). «Олдбой» уже стал хитом в Южной Корее. В России ему наверняка обеспечен, как у нас говорят, «культовый статус». Но сила и оригинальность этого культового кино, как и «Убить Билла», и «Однажды в Мексике», - в ниспровержении собственных культов. А значит, в разрушении зрительских ожиданий, что гарантирует еще большее удовольствие, нежели ожидаемый «оптический обман». Возможно, незаезженная условность «Олдбоя» - в освобождении приема от подтекста, зрительского восприятия - от знания, знания - от опыта, опыта - от памяти и в упрощении материи. В выходе в «неокультуренное», мифическое пространство необесцененных, несмотря на культурную инфляцию, ценностей. И в отношении к «современности» как к завершившемуся прошлому, иначе говоря, как к мифу. Поэтому потребительская эстетика комиксов оказывает тут такое же оглушительное воздействие, что и громогласный пафос греческой трагедии. Как если бы комиксы зародились до нашей эры, а греческая трагедия с ее изящной герметичной структурой стала жанром массового искусства. Так исчезают не только «классовые различия» между «автором» и «массой», «высоким» и «низким», но и сами классы. Такой вот дурманящий, можно сказать, гипнотический (потому как немыслимый вне рамки кадра) демократизм в восприятии «культурного наследия» в отношениях с традицией и современностью проявил Пак Чхан Ук. Тем самым позволив дышать свободно себе и своим зрителям. (Евгений Гусятинский, «Искусство кино»)

Этот фильм сродни тяжелой головоломки, которую практически невозможно разгадать и при этом невозможно бросить неразгаданной. Предельно натуралистичный видеоряд в купе с мощнейшим зарядом, заложенным в сюжет, выводят данную картину на околоземную орбиту по уровню остроты ощущений и не дают оторваться с первого до последнего кадра. Из-за этого после финальных титров охватывает чувство какой-то опустошенности и измотанности. Как обычно мстят в кинокартинах? Находят главного негодяя и жестоко его убивают / убивают его семью / лишают любимого дела и так далее и тому подобнее, но попытайтесь вспомнить - вы когда-нибудь видели что бы месть была направлена на то что бы сломать человека ... полностью? Сломать не физически, это было бы слишком просто, сломать не духовно, лишив чего-то дорогого и близкого, а просто сломать. Сделать так, что бы он оказался в шкуре того, кому нечаянно, возможно по глупости, насолил. Сделать так, что бы он возненавидел и себя и окружающий мир и лишь молил о пощаде, скуля как подбитая собака. Лишить его шанса хоть что-нибудь изменить, лишить возможности отомстить так, чтобы получить от этого хоть какое-то удовлетворение. Лишить жизни, выдернуть из общества, сделать так, что бы с близкими было находиться рядом невыносимо больно, сделать так, что бы всю оставшуюся жизнь виновный прожил угнетенным и потерянным. Сделать так, что бы он потерял смысл жизни и интерес к окружающим. Сделать его безжалостным убийцей, с твердым, как камень нервами и кровоточащим от боли сердцем. Некоторые обвиняют этот фильм в том, что он словно красивая коробка из под конфет, в которой пусто как у церковной крысы за пазухой. Что, мол, он наполнен шок сценами исключительно ради самих этих сцен, ради того, чтобы отвлечь зрителя о смысловой нагрузки. Сложно мне с этим согласиться. Если бы публику хотели шокировать, то ей бы показали все те зверства, которые по умолчанию прятались за кадром (в конце концов, нам не показали ни как выдирают зубы, ни как отрезают руки, ни как разбивают череп молотком и пр.). Зрителя хотели всего лишь привести в состояние напряжения, что бы он мог легче и плотнее воспринимать историю. Глядите, как бы говорят нам авторы, мы ничего не сделали, а вам уже страшно. И вы прилипаете к экрану, что бы получит новую порцию адреналина. Боль, страх, отчаянье... что вообще может испытывать человек, которого насильственно выдернули из общества, из привычной жизни и посадили под своего рода домашний арест на 15 лет? Вы это обязательно узнаете и прочувствуете. Вы обязательно еще раз убедитесь, что не бывает плохих или хороших людей - бывают лишь обстоятельства и глупые ошибки, которые побуждают хороших превращаться в зверей. Вообще всея эта хитро выстроенная, продуманная до малейших мелочей ловушка мести не может не вызывать восхищения. Зрителя поначалу настраивают на более-менее стандартную историю, когда какие-то не очень хорошие дяди обидели благочестивого (ну, почти) гражданина, надругались и заставили страдать, а потом дали шанс отомстить. Потом сюжет перевернут с ног на голову, а потом с головы на ноги, с ног на бок, с бока на другой бок и так до тех пор, пока голова окончательно не закружится. Но финал все расставит на свои места, эта чудная мозаика повествования откроется взору неспешно, но молниеносно, оставив после себя чувство безысходности и отторжения. Зритель хочет хеппи-энда или просто логичного конца. Не получит. Он получит ответы на загадки, но никак не удовлетворение. (Dolphin)

Фильм, снятый южнокорейским режиссером, в действительности снят исключительным человеком. Чем большее количество раз смотришь этот фильм, чем чаще слушаешь саундтреки из него - тем чаще посещают мысли о гениальности Пак Чан Вука в частности и кинематографа вообще. Переплетение множества сюжетных линий, культур, мировосприятий и мироощущений стянуто в один тугой динамичный мир. Мир фильма Oldboy живет по своим законам. И законы эти созвучны законам современного мира, в котором багрово-алые огоньки ярости переплетаются с первобытным архетипическим кровосмесительством, тонкая эстетика Востока растворена в сухой философии Запада. Фильм можно разделить на две части - динамичное аллегоричное действо и сборник немыслимых смысловых слоев на разных ... уровнях. И если первая часть подходит любителям Бойцовского клуба, На игле, Карты деньги, два ствола - то вторая понравится поклонникам Феллини, Полански, Кустурицы. А ведь все это-один фильм. Фильм, который смотрится на одном дыхании, который заставляет часто дышать и дышать вдумчиво... (Сергей Климов)

Жизнь, как шахматы... Представьте себе на минуту, что вы обычный среднестатистический гражданин. Вам 25 лет, есть жена и маленький ребенок. Для вас открыты все дороги. Представили? А теперь представьте, что вас похитили и заперли в крошечной комнате на 15 лет, а жену убили. Да, кстати, вам даже не сказали за что вас продержали столько лет. И вот в один прекрасный день вас выпускают. Что вы будете делать? Конечно же мстить... Мне трудно выразить словами те чувства и эмоции, которые я испытывал смотря этот фильм. Но я все же попробую. Режиссер заставил меня любить героев фильма и ненавидеть, уважать и презирать, ... сочувствовать и желать им смерти. Он рассказал о двух людях, смыслом жизни которых стала месть. Показал, что месть управляет людьми, как марионетками. Человек теряет разум и способность здраво мыслить, когда им овладевает жажда возмездия. Но и это лишь поверхностные рассуждения... На самом деле фильм гораздо глубже. Чан Вук Парк показал мне, что жизнь, как шахматы. Сделал один неверный ход и проиграл. Каждый поступок, каждое слово, сказанное нами, нужно обдумывать. Иначе судьба поставит нам шах и мат. У главного героя фильма были все шансы прожить счастливую жизнь, но когда-то в прошлом он сказал всего лишь одну необдуманную фразу. Она и изменила его жизнь... Говорить о технических сторонах фильма несложно, потому что все без исключения сделано на высшем уровне. Актерская игра феноменальна. Два главных актера просто живут своими персонажами. Актриса, если честно, слегка отстает от них, но играет все же неплохо. Отдельно я хочу отметить музыку, ибо она написана просто великолепно. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что композитор женщина. Никогда бы не подумал... Итак, дамы и господа, что же мы получили в итоге? А получили мы Шедевр с большой буквы. Фильм произвел на меня колоссальное впечатление и я всем советую его посмотреть. Только не забудьте перед просмотром устранить и выключить все, что может вас отвлечь и... наслаждайтесь. Если вы настоящий любитель кино, то эта картина не должна оставить вас равнодушным... "Смейся и весь мир будет смеяться с тобой, плачь и ты будешь плакать один..." (Михалыч)

Философия молотком. «Любого человека можно без объяснения причин посадить в тюрьму на пятнадцать лет, и где-то в глубине души он будет знать, за что» - эта нехитрая мудрость превратилась в судьбу главного героя картины «Олдбой»: серого, с виду, обывателя с настораживающими чертиками в глазах по имени О Дэ Су. Подвыпивший, он торопился на день рожденья к любимой дочке, а попал в запертую комнату с выцветшими обоями, в которой ему пришлось провести пресловутые пятнадцать лет. «Олдбой» - громкий шедевр корейских кинематографистов, вызвавший бурю восторгов и получивший респект от самого Тарантино, оглушает своей концепцией, как удар киянкой по больной голове. Это такое ... «Семь» в восточном исполнении - только О Де Су, переживший пятнадцать лет заключения и сто лет одиночества, здесь в равной степени и юный-агрессивный детектив Миллз, и пожилой-мудрый лейтенант Сомерсет. Грех - всего один, но действительно смертный: язык мой - враг мой, о чем «Олдбой» до финальной обезоруживающей сцены не раз нам напомнит красноречивым молчанием. Самая красивая сцена в фильме - бой закалившего свое тело и дух желанием страшной мести О, вооруженного молотком, с толпой врагов в узком коридоре. И хотя очень хочется протянуть красивую метафору к ницшеанскому «философствованию молотом», «Олдбой» с ницшеанством не соперничает - он не про то. Картина, вывернувшая судьбы красивым узором наподобие финчеровской закольцованной семерки, - скорее про случайность всякого рока и про завидное человеческое легкомыслие, которое, в конечном итоге, - и гибель, и единственное спасение. (Дмитрий Жигалов)

Зеркальное отражение тайников зрительской души. Просмотр этого фильма напомнил мне случайно выигранную в лотерею поездку на спорткаре. Поддавшись уговорам друзей, вы садитесь в кресло, пристегиваете ремень безопасности, выдыхаете, медленно и плавно трогаетесь с места. Поездка начинает потихоньку затягивать, вы прибавляете скорость, потом еще немного, потом еще чуть-чуть. И вот уже сама машина незаметно начинает брать управление поездкой на себя, самостоятельно ускоряется до последней отметки на шкале спидометра, делает внезапный поворот...и вдруг на полном ходу врезается в железобетонную стену! Визг тормозов, все вокруг разлетается вдребезги в стеклянно-металлические клочья, а подушка безопасности... ее нет. Я очень хорошо понимаю Тарантино - «белая зависть», ... пожалуй, будет довольно точным определением его эмоций в тот момент, когда он, как председатель, выбрал именно этот фильм победителем Каннского кинофестиваля. В этом кино сошлось многое. Взрывная «смесь напряженного действия и мелодраматизма» в лучших традициях Люка Бессона и - глубокая ирония и «эстетезированное» насилие в стилистике Квентина Тарантино. Цитаты человеческой мудрости и - бесчеловечная жестокость деяний. Западная манера вести диалоги и - восточная манера вести бой. Любящее самопожертвование и - коварная ненависть. Мужской стиль мышления и - лишающий остатков мужества финал фильма. Изощренная месть как извращенное проявление индивидуальной человеческой справедливости и - муки зрительской этики при поиске ответа на вопрос: на чьей стороне правда. Как сознание мирного обывателя превращается в мозг целеустремленного убийцы? Корейские кинематографисты дают нам свой рецепт. 15 лет одиночества взаперти в комнате. Единственный собеседник - телевизор. Единственная еда - жареные пельмени. Единственный способ досуга - ведение дневника и оттачивание боевых навыков. Единственный контакт со своими тюремщиками - ударная порция валиума и последующее за ним «промывание мозгов» при помощи гипноза. Сознание, как пойманный зверь, мечется в постепенно сжимающейся клетке трех вопросов: почему это сделали со мной? Кто мой невидимый враг? где я могу его найти? Именно так жизнь обычного человека по имени О Дэ-Су на наших глазах превращается в невероятный и жестокий психологический эксперимент под управлением гроссмейстера человеческих судеб Ли Ву-Джина. О Дэ-Су. Его всегда два. Обычный человек и та темная половина, что дремлет глубоко в каждом из нас. Обыватель О Дэ-Су - ни чем не примечательный человек: семья, работа, мелкие грешки зрелости, забытые крупные проступки юности. «Монстр» О Дэ-Су - добытый из глубин подсознания новорожденный убийца. Реплика Бессоновского Леона, почти так же, как и его прототип, внезапно вспоминающий о своей человеческой сущности под влиянием пробуждающейся любви. Кто из них реален - тот, кто в прошлом совершил роковой проступок или тот, кто в настоящем с лихвой расплатился за него? Возможно ли, чтобы монстр, насильно извлеченный из недр души, обрел покой через раскаяние? А если память твоей совести молчит от боли - сможет ли раскаяние подарить тебе новую жизнь? Ли Ву-Джин. Недосягаемый в своем совершенстве мститель, карающая десница судьбы, почти что Бог...Виртуозно разыгранная им шахматная партия изощренной мести - лишь идеальное прикрытие незаживающих ран собственной совести. Существует ли на свете вещь, ради которой стоит жить? Только та, ради которой можно умереть. Существует ли на свете месть, ради которой стоит погубить свою душу? Только та, которая способна очистить твою совесть. А если совесть твоей памяти по-прежнему кричит от боли, стоила ли месть твоей жизни? Мин-Сик Чои (О Дэ-Су) - трагичность и комичность в его персонаже были переплетены настолько тесно и органично, что он являлся живым воплощением столь часто звучащей из его уст цитаты о смехе и плаче. Прошел, как по лезвию ножа, сквозь весь фильм, мастерски балансируя между различными оттенками эмоций своего персонажа. Ю Чжи Тхэ (Ли Ву-Джин) - привлекательная внешность в сочетании с изумительным актерским мастерством - от его героя невозможно было оторваться ни взглядом, ни мыслью. Он играючи, легко создал столь совершенный отрицательный персонаж, что вызвал по отношению к нему целый спектр зрительских эмоций: от протестующего неприятия - до невольного восхищения. Запоминающаяся, сильная, на одном дыхании сыгранная роль. Хи-Дженг Канг (Ми-До) - настолько наивна, обаятельна, по-детски беззащитна и по-женски хрупка была в кадре, что невольно вызывала сравнение со сделанным из тончайшей полупрозрачной бумаги цветком, вызывающим непреодолимое желание оберегать и защищать. Естественность и органичность исполнения своей роли. Незабываемое впечатление производит финальная сцена с гипнотическим сеансом по раздвоению личности главного героя, мастер-класс кинематографического символизма. Сцена, переворачивающая весь фильм с ног на голову. После того, как оглушенный предыдущей сценой зритель получил ответы на свои вопросы, создатели фильма ставят смотрящего финальную сцену зрителя в еще больший тупик, чем тот, из которого он только что благополучно вышел. Что не позволяет ставить «Олдбоя» в один ряд с банальной криминальной драмой или детективом с элементами боевика. Оставляя после себя вопросы, не имеющие ответов, погружая зрителя в тайные закоулки собственной души, фильм режиссера Пак Чхан-ука незаметно выруливает на концептуальный уровень кинематографической притчи. Месть и милосердие - две противоположные стороны одного зеркала. Заглянув в одно - увидишь монстра, сидящего в глубине твоей души. Заглянув в другое - разглядишь человека. Выбирать, какое отражение захочет увидеть чувство твоей справедливости - тебе. Выбирать трудно, иногда невозможно. Хотя когда-то давно древние предложили давно знакомый каждому из нас вариант решения этой дилеммы: поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой... (AndaLucia)