ПРОЛЕТАЯ НАД ГНЕЗДОМ КУКУШКИ (1975)
ONE FLEW OVER THE CUCKOO'S NEST

"Пролетая над гнездом кукушки" ("Над кукушкиным гнездом", "Полет над гнездом кукушки", " Кто-то пролетел над гнездом кукушки").

Рэндла МакМерфи, патологического преступника и бунтаря, переводят из колонии в психиатрическую клинику, чтобы установить, является он душевнобольным или нет. В клинике новоприбывший обнаруживает, что отделение контролирует хладнокровная, строгая и одержимая распорядком старшая медсестра Милдред Рэтчед. МакМерфи намерен не подчиняться абсурдным, на его взгляд, правилам и одновременно повеселиться от души. Его бунтарская натура заражает других пациентов, но сестра Рэтчед решительно настроена пресечь это...

Отбывающий срок за сексуальную связь с несовершеннолетней Рэндл Патрик МакМерфи (Джек Николсон), симулировав помешательство, попадает в психиатрическую клинику, где должны провести экспертизу его душевного состояния. Невоздержанный и язвительный, МакМерфи быстро становится неформальным лидером больных. Но он наталкивается на строгие, угнетающие, унижающие личность порядки, за безусловным соблюдением которых бдительно следит медсестра Милдред Рэтчед (Луиза Флетчер), а в первую очередь - неприятно поражается тому, что многие пациенты сознательно пришли в лечебницу, прячась от изменчивого внешнего мира. И решается на побег, с неотвратимостью оборачивающийся бунтом. Бунтом в одиночку... (Евгений Нефедов)

ОСКАР, 1976
Победитель: Лучший фильм (Сол Заенц, Майкл Дуглас), Лучший режиссер (Милош Форман), Лучший адаптированный сценарий (Лоуренс Хаубен, Бо Голдмэн), Лучшая мужская роль (Джек Николсон), Лучшая женская роль (Луиза Флетчер).
Номинации: Лучшая работа оператора (Хаскелл Уэкслер, Билл Батлер), Лучший оригинальный драматический саундтрек (Джек Ницше), Лучшая мужская роль второго плана (Брэд Дуриф), Лучший монтаж (Ричард Чю, Линзи Клингмэн, Шелдон Кан).
БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 1977
Победитель: Лучший фильм, Лучший режиссер (Милош Форман), Лучший актер (Джек Николсон), Лучшая актриса (Луиза Флетчер), Лучший актер второго плана (Брэд Дуриф), Лучший монтаж (Ричард Чю, Линзи Клингмэн, Шелдон Кан).
Номинации: Лучший сценарий (Лоуренс Хаубен, Бо Голдмэн), Лучшая работа оператора (Хаскелл Уэкслер, Билл Батлер, Уильям А. Фрейкер), Лучший саундтрек (Мэри МакГлоун, Роберт Р. Ратледж, Вероника Селвер, Ларри Йост, Марк Бергер), Премия им. Энтони Эскуита за достижения в создании музыки к фильму (Джек Ницше).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 1976
Победитель: Лучший фильм (драма), Лучший режиссер (Милош Форман), Лучший сценарий (Лоуренс Хаубен, Бо Голдмэн), Лучший актер (драма) (Джек Николсон), Лучшая актриса (драма) (Луиза Флетчер), Лучший дебютант (Брэд Дуриф).
СЕЗАР, 1977
Номинация: Лучший иностранный фильм (Милош Форман).
ДАВИД ДОНАТЕЛЛО, 1976
Победитель: Лучший иностранный режиссер (Милош Форман), Лучший иностранный актер (Джек Николсон).
ЗОЛОТОЙ ЭКРАН, 1977
Победитель: Главный приз.
ПРИЗ ЖУРНАЛА «КИНЕМА ДЗЮНПО», 1977
Победитель: Выбор читателей - Лучший режиссер фильма на иностранном языке (Милош Форман).
БОДИЛ, 1976
Победитель: Лучший неевропейский фильм (Милош Форман).
МКФ В ВАЛЬЯДОЛИДЕ, 1976
Победитель: Приз города Вальядолид (Милош Форман).
Номинация: Главный приз «Золотой колос» (Милош Форман).
МКФ В ЧИКАГО, 1975
Номинация: Главный приз «Золотой Хьюго» (Милош Форман).
ПРЕМИЯ СВЯТОГО ГЕОРГИЯ, 1977
Победитель: Лучший иностранный актер (Джек Николсон).
ГРЭММИ, 1977
Номинация: Лучший альбом с оригинальной музыкой, написанной для кинофильма или телевидения (Джек Ницше).
ИТАЛЬЯНСКИЙ СИНДИКАТ КИНОЖУРНАЛИСТОВ, 1976
Победитель: Лучший иностранный режиссер (Милош Форман).
АМЕРИКАНСКАЯ ПРЕМИЯ «ВЫБОР НАРОДА», 1977
Победитель: Любимый фильм.
ГИЛЬДИЯ РЕЖИССЕРОВ США, 1976
Победитель: Приз за выдающиеся режиссерские достижения в кино (Милош Форман, Джоэль Дуглас, Ирби Смит, Уильям Сент Джон).
ГИЛЬДИЯ СЦЕНАРИСТОВ США, 1976
Победитель: Лучшая драма, адаптированная из другой среды (Лоуренс Хаубен, Бо Голдмэн).
ПРЕМИЯ КИНОМОНТАЖЕРОВ США, 1976
Номинация: «Эдди» за лучший монтаж художественного фильма (Ричард Чю, Шелдон Кан, Линзи Клингмэн).
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ США, 1975
Победитель: Лучший актер (Джек Николсон).
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ КИНОКРИТИКОВ США, 1975
Победитель: Лучший актер (Джек Николсон), Лучшая десятка фильмов.
ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ НЬЮ-ЙОРКА, 1975
Победитель: Лучший актер (Джек Николсон).
Номинация: Лучшая актриса второго плана (Луиза Флетчер).
АССОЦИАЦИЯ КИНОКРИТИКОВ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА, 1976
Победитель: Лучший фильм.
АССОЦИАЦИЯ ОНЛАЙН-КИНО И ТВ, 1998; 2022
Победитель: 1998 - «Зал славы киноискусства» - кинофильм; 2022 - «Зал славы киноискусства» - персонаж Луизы Флетчер.
ВСЕГО 40 НАГРАДЫ И 16 НОМИНАЦИЙ.

По мотивам одноименного романа (1962 ) Кена Кизи (1935-2001 ), который считал себя связующим звеном между поколением битников () 1950-х и хиппи () 1960-х: "Я был слишком молод, чтобы быть битником, и слишком стар, чтобы стать хиппи".
Кизи писал роман под впечатлением от работы в госпитале для ветеранов в Менло-Парке ( Калифорния). Там он принимал участие в исследованиях (которые, как оказалось, финансировались ЦРУ) под эгидой проекта MKUltra (1953-1973 ). В секретных исследованиях использовались многочисленные методы для манипулирования психическим состоянием и функциями мозга субъектов (без их ведома/согласия), такие как введение различных психоактивных препаратов и химических веществ, электрошок, гипноз, сенсорная депривация, изоляция, словесные и сексуальные оскорбления и др. формы пыток.
Названием книги/фильма послужила последняя строчка американской детской считалки (): «And one flew over the cuckoo's nest».
«Пролетая над гнездом кукушки» вошел в список «100 лучших [англоязычных] романов всех времен (1923-2005)» по версии журнала «TIME» () и занял 157-е место в списке «The Big Read» (Самые любимые романы в Великобритании) по результатам опроса «BBC» в 2003 году ().
Роман Кизи неоднократно подвергался попыткам запрета на территории США, наряду с такими произведениями как «Улисс» (1922) Джойса, «Великий Гэтсби» (1925) Фицджеральда и «Над пропастью во ржи» (1951) Сэлинджера.
Читать роман (в рус. переводе - «Над кукушкиным гнездом»): , , , , .
Одноименная "пьеса [по роману «Пролетая над гнездом кукушки»], поставленная [Дэйлом Вассерманом, 1914-2008 ] на Бродвее в 1963 году [] с Кирком Дугласом [1916-2020 ] в главной роли, имела лишь относительный успех. Слава пришла к ней за пределами Бродвея, в 1973 [] (главную роль исполнял уже Уильям Дивэйн [род. 1939 ])" - Жак Лурселль.
Права на экранизацию романа приобрел Кирк Дуглас, и в течение 10 лет безуспешно пытался найти студию для реализации рискованного проекта, в котором также хотел сыграть главную роль. В конце концов, он продал права (сохранив за собой право на получение процента от прибыли) своему сыну Майклу (род. 1944 ). К тому времени Кирку Дугласу было почти 60 лет, что многовато для роли Рэндла МакМерфи ().
Майкл Дуглас пригласил Сола Заенца (1921-2014 ) в качестве сопродюсера проекта.
До Милоша Формана (1932-2018 ) постановкой картины по роману Кизи, с Джеком Николсоном (род. 1937 ) в главной роли, очень хотел заняться Хэл Эшби (1929-1988 ), но он не нашел общий язык с продюсерами. Также экранизировать «Пролетая над гнездом кукушки» мог Джон Кассаветис (1929-1989 ).
С чехословацкими лентами Формана Майкла Дугласа познакомил сценарист Лоренс Хаубен (1931-1985 ). Продюсеру особенно понравился «Бал пожарных» (1967 ), - близкий по духу с предстоящей экранизацией.
Заенц, как большой поклонник романа Кена Кизи, попросил автора написать сценарий. Кизи участвовал на ранних этапах его разработки, но отказался от сотрудничества из-за творческих разногласий по поводу кастинга, также он настаивал, чтобы повествование велось от имени Бромдена. В конце концов Кизи подал иск, который в итоге завершился мировым соглашением.
На роль МакМерфи, которая в результате досталась 37-летнему Николсону, приглашали: Джина Хэкмена, Джеймса Каана, Марлона Брандо и Берта Рейнолдса, но они отказались.
Кроме гонорара, в проекте с относительно скромным бюджетом, Джек Николсон имел процент от прибыли.
Милош Форман долго не мог найти подходящую актрису на роль Милдред Рэтчед. На кинопробы приглашали: Энн Бэнкрофт, Анджелу Лэнсбери, Эллен Берстин, Коллин Дьюхерст, Джеральдин Пейдж, но никто из них не хотел играть бездушную медсестру. Режиссер никак не мог решиться взять в проект Луизу Флетчер (1934-2022 ), которую советовал ему кастинг-директор Фред Рус. Флетчер раз пять проходила пробы, и получила роль лишь за неделю до начала съемок.
"Но я не знала, сколько людей отказались от этого [роли старшей медсестры]", - вспоминала Флетчер, - "Мы все встречали таких людей, как она [Рэтчед]. Телефонные операторы, стюардессы - у них мало полномочий, и они злоупотребляют ими".
За 11 съемочных недель Флетчер заработала всего $10,000 (до вычета налогов).
Бад Корт рассматривался на роль Билли Биббита, но после кинопроб утвердили Брэда Дурифа (род. 1950 ), - это его первая роль в кино (с указанием в титрах).
Художник и чемпион родео Уилл Сэмпсон (1933-1987 ) был единственным коренным американцем «величиной» (рост 2 м при весе 120 кг) с 'Вождя' Бромдена, которого смогли найти продюсеры. Это второе появление Сэмпсона на экране после эпизодической роли (без указания в титрах) в комедии «Сумасшедшая мамаша» (1975 ).
Сэмпсон спорил с Форманом по поводу концепции своей роли, и в итоге сыграл ее по-своему.
Дебют Лоренса Хаубена в качестве сценариста. Это его последняя работа в кино.
Дебют Кристофера Ллойда (род. 1938 ).
Милош Форман рассматривал Шелли Дювалл на роль Кэнди, которую в итоге сыграла Мьюз Смолл (род. 1942 ). В 1980 Дювалл, Николсон и Скэтмэн Крозерс (1910-1986 ), который играет охранника Теркла, появятся в основном актерском составе фильма «Сияние» ().
Перед началом съемок Форман собрал всю съемочную группу и продемонстрировал документальную ленту Фредерика Вайсмана «Безумцы Титиката» (1967 ). Фильм, прокат которого был запрещен в США до 1992 года, Вайсман снимал в исправительном учреждении для душевнобольных преступников ().
Место съемок: Сейлем и его окрестности , Депо-Бэй (Орегон); Форт-Брэгг (Калифорния). Фото, инфо: , .
Продюсеры решили снимать фильм в государственной психиатрической больнице штата Орегон (). Директор клиники, - доктор Дин Р. Брукс (1916-2013) не только всячески способствовал съемкам, но и сыграл роль доктора Спайви. Для взаимопонимания Брукс «закрепил» за каждым актером по пациенту, и некоторые из них даже ночевали в палатах со своими подопечными.
Большинство статистов на самом деле являлись душевнобольными. Как вспоминал Дуглас, он только после окончания съемок узнал, что многие из них были невменяемыми преступниками.
Съемочный период: 13 января - 13 апреля 1975.
Во время съемочного процесса у Уильяма Редфилда (1927-1976 ) диагностировали лейкемию. Это его предпоследняя роль в кино.
Большинство моментов в эпизоде прибытия МакМерфи в клинику - импровизация Николсона.
Продюсера Сола Заенца можно увидеть в эпизодической роли капитана на берегу.
За исключением эпизода с рыбалкой (его отсняли в последнюю очередь в калифорнийском Форт-Брэгге), вся картина снималась последовательно.
Бюджет превысил первоначальный ($2,000,000) и составил $4,400,000.
Наземные транспортные средства, показанные в картине - .
Кадры фильма, фото со съемок: , , , , , , ; кадры с актерами/персонажами - .
Информация об альбомах с саундтреком: , .
Цитаты: , и текст фильма - .
В картине есть отсылки к лентам: «Дракула» (1931 ); «Шоковый коридор» (1963 ); «THX 1138» (1971 ).
Премьера: 19 ноября 1975 (США), 16 февраля 1988 (СССР).
Слоган: «If he's crazy, what does that make you?».
Трейлеры: , ; ; ; рус. - , .
Фильм стал вторым в истории, завоевавшим «Оскар» в пяти самых значимых номинациях, что ранее удавалось только картине Фрэнка Капры «Это случилось однажды ночью» (1934 ). Такую же «большую пятерку» призов ему удалось взять (первый раз в истории) на «Золотом глобусе». Следующим фильмом, получившим награды Американской киноакадемии в основных категориях, - триллер «Молчание ягнят» (1991 ).
1976 год: Одри Хепберн вручает продюсерам Солу Заенцу и Майклу Дугласу «Оскар» за лучший фильм - .
«Пролетая над гнездом кукушки» был очень тепло принят зрителями; кассовые сборы только в американском прокате составили $109 млн. Критика высоко оценила режиссуру и актерскую игру, признав выход картины одним из важнейших событий американского кинематографа 1970-х.
В СССР «Пролетая над гнездом кукушки» был дублирован на к/ст. им. М. Горького в 1987 году.
Фильм повторно дублировали на студии «Мост-Видео». Режиссер: Владимир Черненко; перевод: А. Монастырского. Роли дублировали: Владимир Еремин (МакМерфи), Людмила Ильина (медсестра Рэтчед), Всеволод Кузнецов ('Вождь' Бромден; Тэйбер; Вашингтон), Рудольф Панков (Хардинг), Алексей Золотницкий (Чесвик), Вячеслав Баранов (Мартини), Дальвин Щербаков (доктор Спайви), Сергей Балабанов, Юрий Саранцев, Марина Тарасова, Андрей Бархударов.
Обзор изданий картины: , .
О фильме на Allmovie - .
«Пролетая над гнездом кукушки» в каталоге Американского института киноискусства - .
О картине на сайте Turner Classic Movies - .
В 1993 году лента внесена в Национальный реестр фильмов США.
«Пролетая над гнездом кукушки» входит во многие престижные списки: «100 самых вдохновляющих американских фильмов» по версии AFI (17-е место); «100 любимых фильмов Голливуда» по версии журнала The Hollywood Reporter (2014 ) (30-е место); «301 лучший фильм» по версии журнала Empire (2014) (41-е место); «Лучшие фильмы» по версии главных режиссеров современности (48-е место); «100 лучших американских фильмов за 100 лет» по версии AFI (33-е место); «100 величайших американских фильмов» по результатам опроса BBC (59-е место); «1000 лучших фильмов» по версии кинокритиков The New York Times; «501 Must See Movies» (127-е место); «100 лучших фильмов всех времен» по версии сайта Total Film (71-е место); «500 лучших фильмов» по версии журнала Empire (2008) (105-е место); «1000 фильмов, которые нужно посмотреть, прежде чем умереть» по версии газеты Guardian (657-е место); «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «Лучшие фильмы» по версии сайта They Shoot Pictures; «Лучшие фильмы» по версии сайта Rotten Tomatoes; «Лучшие киносценарии» по версии Гильдии сценаристов США (45-е место); «75 лучших фильмов» по версии гильдии киномонтажеров США (2012) (42-е место); «Топ-250» по оценкам пользователей IMDb; «25 любимых злодеев Голливуда» по итогам опроса журнала The Hollywood Reporter (2018 ) (5-е место - медсестра Рэтчед / Луиза Флетчер); «100 лучших экранных героев и злодеев» по версии AFI (злодеи: 5-е место - медсестра Рэтчед / Луиза Флетчер); «Лучшие фильмы» по мнению кинокритика Роджера Эберта (рецензии: 1975 - , 2003 - ); «100 любимых фильмов Акиры Куросавы» (71-е место ); «Любимые фильмы Стэнли Кубрика»; «Лучшие фильмы» по мнению кинокритика Сергея Кудрявцева; «США: Самые кассовые фильмы с учетом инфляции» (93-е место); «Рекомендации ВГИКа»; «100 лучших классических зарубежных фильмов» по версии Министерства культуры РФ.
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 93% на основе 117 рецензий ().
На Metacritic «Пролетая над гнездом кукушки» получил 84 балла из 100 на основе рецензий 20 критиков ().
Рецензии: , .
В 2004 «One Flew Over the Cuckoo's Nest» попал в Книгу рекордов Гиннесса () за самое длинное название фильма, получившего «Оскар».
Даниил Смолев, Анастасия Усанова. «Почему 'Пролетая над гнездом кукушки' - великое кино» - .
Светлана Лютова об Уилле Сэмпсоне: , .
Индийские ремейки: «Thalavattam» (1986 ); «Manasukkul Mathappu» (1988 ); «Грустная история любви» (2005 ).
Спин-офф - сериал «Рэтчед» (2020 ). Материалы по теме: «'Сестра Рэтчед': героиня Кена Кизи открывает свою сексуальность в сериале Райана Мерфи» - . «Навязчивый сериал 'Netflix' о медсестре из 'Пролетая над гнездом кукушки'» - . «'Рэтчед': Неудавшаяся предыстория медсестры из 'Пролетая над гнездом кукушки'» - .

Рэндла П. МакМерфи (Джек Николсон) из исправительного заведения, куда он попал за нападения на людей, направляют в психиатрическую лечебницу: врачи должны установить, действительно ли он безумен или симулирует сумасшествие, чтобы уклониться от обязательных работ. Его жизненная сила, дерзость и инстинкты абсолютно здорового мужчины сеют в учреждении настоящий хаос. С первых же дней МакМерфи вызывает ненависть у старшей медсестры Рэтчед (Луиза Флетчер), - любыми способами поддерживающей абсолютную власть над больными. МакМерфи напрасно просит персонал внести изменения в режим, чтобы пациенты смогли посмотреть телевизионную трансляцию Кубка мира по бейсболу. Однажды МакМерфи вывозит своих товарищей на рыбалку - на угнанной по случаю яхте. Вернувшись, он ошарашен известием о том, что врачи имеют право держать его в лечебнице дольше установленного срока наказания; то есть ровно столько, сколько захотят. С не меньшим удивлением он узнает и о том, что многие пациенты попали сюда не по принуждению, а добровольно. Мелкая ссора из-за сигарет в общей палате перерастает в масштабную потасовку. МакМерфи вместе с другим пациентом, - глухонемым индейцем (Уилл Сэмпсон), переводят в отделение для буйных. Там МакМерфи случайно узнает, что индеец, - могучий, как богатырь, и огромный, как скала, прекрасно слышит и может говорить. Тот факт, что этому человеку удается так долго дурачить окружающих, приводит МакМерфи в безудержную радость. Он безропотно сносит несколько сеансов электрошока. Однажды ночью при соучастии чернокожего охранника (Скэтмэн Крозерс) МакМерфи проводит в общую палату двух девиц (Луиза Мориц, Мьюз Смолл) с большим запасом выпивки. На всеобщей попойке, которой МакМерфи хочет отметить свой побег, закомплексованный заика Билли Биббит (Брэд Дуриф) впервые в жизни занимается любовью с девушкой. МакМерфи напивается и забывает уйти; наутро его находят на полу вместе с другими пациентами. Сестра Рэтчед выговаривает Билли за его поведение и угрожает рассказать обо всем его матери, тем самым толкая молодого человека на самоубийство: он вскрывает себе вены. В ярости МакМерфи пытается задушить медсестру. Его отправляют на жесткий курс лечения, после которого он превращается в «овощ». Индеец, которого МакМерфи своим примером вдохновил на побег, хочет забрать его с собой. Но, видя его состояние, он предпочитает задушить его подушкой, а затем прыгает в окно и идет [...] навстречу свободе. (Жак Лурселль)

[...] За время съемок «Последнего наряда» [Хэл] Эшби и [Джек] Николсон сблизились. Режиссер даже присоединялся к компании Джека и Берта [Шнайдера] на играх «Лейкерс». Как и [Боб] Рафельсон, Майк Николс и некоторые другие режиссеры, Эшби старался использовать «звездность» Николсона и задействовал его в каждом новом фильме. Пока, правда, запустить ни один проект не получалось. Он брался, было, за работу над двумя картинами, но они уходили к другим режиссерам и впоследствии становились хитами. По иронии судьбы, оба продюсировал Сол Заенц. Эшби собирался ставить «Кто-то пролетел над гнездом кукушки» и даже начал переговоры с Заенцом и вторым продюсером, - Майклом Дугласом. Но ... Заенц, как назло, оказался именно из той породы «креативных», что Эшби на дух не переносил. Кончилось тем, что режиссер заартачился и не стал раскрывать замысел воплощения книги на экране. Продюсеры посмотрели, посмотрели, да и ушли к Милошу Форману. Снимали фильм в Сейлеме, в центральной больнице штата Орегон, - месте, прямо скажем, не очень веселом для времяпрепровождения. Обстановка так действовала на съемочную группу, что народ все свободное от работы время стал проводить на городских перекрестках, в надежде достать у местных дозу марихуаны. Ребята с гор были колоритные личности, похоже, что почки деревьев расцветали у них прямо в косматых бородах. Подобная практика, естественно, благотворно сказывалась на местной экономике, но процессу кинопроизводства на пользу явно не шла. Поэтому штаб съемок пускал средства, выделяемые на мелкие текущие расходы, на оптовые закупки «травки» в объемах с продуктовые пакеты из супермаркета. А один из ассистентов группы занялся тем, что фасовал зелье по дозам с унцию и толкал его своим же актерам по цене уличных торговцев. Конечно, спустя некоторое время, когда Форман и Заенц получили за фильм своих «Оскаров», Эшби горько сожалел об упущенной им самим удаче. Он хотел снимать для Заенца и «Волосы», но картина опять ушла к Форману. Для режиссера это было время отчаяния и разочарований. [...] Церемония вручения «Оскаров» за 1975 год состоялась 29 марта 1976 года. Картина «Кто-то пролетел над гнездом кукушки» стала лауреатом, обойдя «Барри Линдона», «Собачий полдень», «Челюсти» и «Нэшвилл». Так впервые кинокомпания «Юнайтед артистс» стала обладательницей «Оскаров» три года подряд. Верна Филдс получила статуэтку за лучший монтаж в фильме «Челюсти». Луиза Флетчер победила в номинации «Лучшая актриса» за роль сестры Рэтчед в «Кукушке». Рана, нанесенная ей [Робертом] Олтменом, когда он отдал выстраданную ею роль [в фильме «Нэшвилл», 1975] Лили Томлин, до сих пор напоминала о себе. А тут еще Томлин номинировалась как актриса второго плана за роль в «Нэшвилле». «Я места себе не находила, - вспоминает Флетчер, - ведь могла получить сразу две премии! Ну, да ладно. Самое ужасное случилось позже и опять «благодаря» Бобу. В тот год отмечалось 200-летие Соединенных Штатов и все лауреаты в конце церемонии награждения вышли на сцену, чтобы исполнить «Америка прекрасна» [Популярная патриотическая песня на стихи Кэтрин Ли Бейтс и музыку Сэмюэла А. Уорда (1893)]. А потом я поприветствовала и поблагодарила своих [глухонемых] родителей языком знаков. Тут же взгляд выхватил в одном из первых рядов лицо Боба. Его словно перекосило, он стал обезьянничать, грубо копируя обращение Флетчер к своим глухим родителям. Сама Луиза постаралась достойно выйти из неловкого положения. «Не хочется верить, что Боб намеренно издевался надо мной, - продолжает актриса. - Скорее, он думал, что удачно пошутил. Однако была во всей этой цепочке событий - проигрыш «Нэшвилла», моя победа, ужимки Боба - некая ирония судьбы, вполне закономерная». [...] Кен Элтон Кизи - писатель, один из лидеров контркультуры, еще студентом участвовал в проведении медицинских экспериментов по лечению душевных расстройств сильнодействующими наркотиками, в том числе и на самом себе. Опыт подтолкнул его к созданию романа «Пролетая над гнездом кукушки» (1962). В 60-х возглавил коммуну «Веселые затейники», члены которой «тестировали» наркотики, устраивали хепенинги и «фестивали». Во время одного из «фестивалей кайфа» родилось слово «хиппи» (1966). Выйдя из тюрьмы после отбывания срока за хранение наркотиков, удалился в Орегон, и практически ничем не напоминал о себе, кроме попытки возбудить иск против М. Формана за экранизацию своего романа, обвинив режиссера в искажении замысла книги «банальным реализмом». [...] (Из книги Питера Бискинда «Беспечные ездоки, бешеные быки», 1998)

Блестящая экранизация блестящего романа Кена Кизи и одноименной пьесы Дэйла Вассермана. Редкий случай, когда киноверсия сделана настолько гениально, что практически отрывается от оригинала и живет собственной жизнью. Хулиганистый Джек Николсон попадает в сумасшедший дом и подбивает пациентов восстать против тирании старшей медсестры (поразительно подобрана Луиза Флетчер). Торжество человеческого духа над несвободой. [...] Безусловный нестареющий шедевр и веха в истории кинематографа. (Иванов М.)

Вот редкий случай, когда в результате экранизации блестящего литературного произведения получился не уступающий оригиналу, потрясающий по своему воздействию фильм. Очень тяжелый, но с постоянным ощущением света впереди. Действие происходит в сумасшедшем доме, где царят драконовские, подавляющие любую искорку личности, порядки. Но вот появляется новый «пациент» МакМерфи (Джек Николсон), который не может смириться с несправедливостью и посягательствами на свою индивидуальность. Он пытается пробудить у почти потерявших человеческий облик товарищей по заключению стремление к свободе и желание борьбы за нее, заставить их поверить, что они - люди. И это ему удается, но ужасной ценой. Это, видимо, лучшая роль Николсона. Луиза Флетчер также ... великолепна, если можно так сказать, в роли совершенного чудовища - старшей медсестры, чья работа - сломить волю своих «пациентов». («Кино-Театр.ру»)

Один из лучших фильмов мирового кинематографа, размышляющих о значимости человеческого бытия. Главный герой картины МакМерфи, попав в психлечебницу, пытается оживить скучное и однообразное существование пациентов. При этом ему приходится вступить в рискованный психологический поединок с главной медсестрой Рэтчед, которая по-садистски обращается с больными. Фильм был удостоен пяти самых почетных «Оскаров». В 1975 году он вошел в первую двадцатку самых кассовых фильмов за всю историю, собрав 59 млн. долларов. Интересно, что автор романа и первоначального сценария Кен Кизи остался недоволен окончательным сценарием и пытался сначала остановить производство, а затем и выпуск картины в прокат. («Видео-Асс Экспресс», 1991)

Успокоить ртуть: 20 отличных американских фильмов из 70-х. [...] «Пролетая над гнездом кукушки» (1975). Экранизировать бестселлер 1962 года мог Джон Кассаветис, но не срослось. Впрочем, для первого романа Кена Кизи обстоятельства все равно сложились удачно. В конце концов, кому, как не свободолюбивому Форману, покинувшему Чехословакию с окончанием либеральной Пражской весны, было экранизировать одно из главных произведений бит-поколения со звездой Нового Голливуда Джеком Николсоном в главной роли? История преступника МакМерфи, который в начале 60-х старается избежать правосудия, прикинувшись психбольным, разворачивается в подробную драму противостояния личной свободы и строгих, не слишком гуманных порядков, которые легко транслируются на взаимоотношения властей с многочисленными движениями ... за права и свободы, перешедших к активным действиям в то время. [...] (Алексей Филиппов. Читать полностью - )

Война одного. Можно ли сохранить здравый ум, находясь в сумасшедшем доме? Только выйдя на экраны в 1975 году, фильм Милоша Формана сразу же стал великим. Более того - он был вторым фильмом в истории кинематографа, который собрал «большую пятерку» «Оскаров». Также он получил пять самых престижных номинаций на «Золотом глобусе», и этого пока не смогла повторить ни одна другая кинокартина. Заключенный Рэндл Патрик МакМерфи (Джек Николсон) не желает отбывать наказание в тюрьме и притворяется сумасшедшим. Его переводят в психиатрическую клинику на освидетельствование. В отделении правила диктует старшая медсестра Милдред Рэтчед (Луиза Флетчер). Она вмешивается в сеансы групповой терапии, нарушает личное ... пространство пациентов, чем вызывает протест у Рэндла. Он не понимает, почему мужчины не дают ей отпор. Сам же он постоянно спорит с медперсоналом, хочет добиться разрешения на просмотр чемпионата по бейсболу в неотведенное время, организует уголок азартных игр, и заключает пари, что сможет сбежать из психушки, когда пожелает. МакМерфи подбивает и других пациентов не подчиняться медсестре. Но в какой-то момент понимает, что большинство из них находится тут добровольно, и решается бежать. Форман снял фильм, остающийся актуальным до сих пор. Режиссер находит новый подход для иллюстрации к своей любимой теме - может ли индивид противостоять системе? Да, герою удается поднять остальных пациентов на небольшой бунт, но больной по кличке «Вождь» не зря предупреждает, что сломать могут любого. Игра актеров признана большинством критиков блестящей. Гениальность Джека Николсона бесспорна, он очаровывает своей правдивостью. Луиза Флетчер заслужила огромную похвалу как актриса, вдохнувшая жизнь во второстепенную героиню. К слову сказать, ее Милдред Рэтчед занимает пятое место в списке самых известных кинозлодеев. История экранизирована настолько интересно, что следишь за уже знакомым книжным сюжетом, боясь отвести глаза. И, несмотря на то, что автор романа Кен Кизи крайне недоволен фильмом, эта картина будет захватывать зрителей еще долгие годы. Оценка: 9/10. (Ксения Гаврилова, «Кино Mail.ру»)

В пятницу, 23 сентября [2022], на 89 году жизни в своем доме во Франции скончалась популярная американская актриса Луиза Флетчер, создавшая незабываемый образ медсестры Рэтчед в шедевре Милоша Формана «Пролетая над гнездом кукушки». Печальную новость сообщило издание «Variety» (). Будущая актриса родилась 22 июля 1934 года в Бирмингеме, штат Алабама, в многодетной семье глухонемых родителей. Ее отец был священником в городе Араба, он был основателем четырех десятков церквей для глухих в штате Алабама. Тетя будущей актрисы научила ее разговаривать и повлияла на выбор стать актрисой. Окончила Университет Северной Каролины. Затем переехала в Лос-Анджелес, где работала секретарем и одновременно вечерами посещала ... уроки актерского мастерства. На ТВ дебютировала в 1955-м. Снималась в сериалах. Дебютной ролью в кино стала миссис Кемлер в фильме Делберта Манна «Сборище орлов», вышедшем в 1963-м. Вышла замуж и 11 лет не снималась, полностью посвятив себя воспитанию двух детей от брака с литературным агентом и продюсером Джерри Биком. Вернулась на ТВ и в кино в 1974-м, снялась в роли Мэтти в картине Роберта Олтмена «Воры, как мы», в которой ее увидел Милош Форман и пригласил сыграть злобную медсестру Милдред Рэтчед в экранизации романа Кена Кизи «Полет над гнездом кукушки». Эта роль стала триумфом для Флетчер и принесла ей «Оскар», «Золотой глобус» и премию Британской киноакадемии в номинации «Лучшая актриса». На церемонии награждения поблагодарила своих родителей, используя язык жестов. Среди актерских достижений Луизы Флетчер - доктор Лиллиан Рейнолдс в «Мозговом штурме», миссис МакКелтч в фантастическом фильме «Пришельцы с Марса», бабушка в эротической мелодраме «Слияние двух лун» и Саундерс в «Имплантаторах». Среди других примечательных фильмов и сериалов с ее участием - «Изгоняющий дьявола II: Еретик», «Воспламеняющая взглядом», «Сумеречная зона», «Однажды в Америке», «Цветы на чердаке», «Байки из склепа», «Вороненая сталь», «Звездный путь: Дальний космос 9», «Два дня в долине», «Жестокие игры», «Скорая помощь» и «Бесстыжие». Всего на ее счету более 130 ролей в кино и на телевидении.

Гнездо кукушки - это сленговое выражение, которое обозначает психиатрическую больницу. Именно в стенах лечебницы для умалишенных и разворачивается действие фильма. Конечно, это учреждение, каким оно предстает на экране, не очень соответствует нашему представлению о подобного рода местах, но суть его та же. Это вотчина людей, которые твердо знают, как должны жить другие, метафора общества, стремящегося лишить человека индивидуальности, принудить к конформизму. Самая большая опасность для этого общества - человек, не терпящий насилия, унижения, имеющий смелость оставаться самим собой. Так и железный порядок старшей медсестры Рэтчед - типичной чиновницы, очень напоминающей наших функционерш, - разваливается тогда, когда в отделении появляется уголовник ... МакМерфи, который решил в психиатрической больнице отдохнуть от тюремной работы, но оказался не там, где ему хотелось бы. МакМерфи пытается бороться: сестра Рэтчед выключает телевизор, но пациенты под его предводительством переживают воображаемый финал бейсбольной трансляции; населению больницы запрещен выход за ее пределы, но он устраивает им прогулку. Система не может допустить столь явного и открытого противодействия; вслед за сестрой Рэтчед в действие вступают врачи. МакМерфи возвращается в отделение клиническим идиотом, ему делают лоботомию. Больше он не сможет смущать других, его участь станет страшным предостережением тем, кто знал его живым, ироничным и своевольным. Но бунт МакМерфи не проходит бесследно. Другой пациент больницы, гигант, утративший когда-то вкус к жизни, принимает у него эстафету: порыв человека к свободе, пусть даже смешной, сумасбродный, инфантильный порыв, все равно прекрасен и благотворен... «Полет над гнездом кукушки» отмечен Киноакадемией не только как лучший фильм года. Золотые статуэтки получили сценаристы, режиссер-постановщик М. Форман, исполнители главных ролей Джек Николсон и Луиза Флетчер. В ежегодном опросе-конкурсе журнала «Советский экран» фильм отметили и советские зрители: в стране «карательной медицины», считавшей болезнью инакомыслие и жажду свободы, блистательный философский фарс М. Формана звучал острей и драматичней, чем в США. Из зарубежных лент на «Оскар» претендовали «Земля обетованная» Анджея Вайды (Польша), «Запах женщины» Дино Ризи (Италия) и другие картины, но их оставил позади фильм «Дерсу Узала» Куросавы, поставленный в СССР. («Видео Дайджест»,1991)

То, что этот фильм - шедевр мирового кино, мне говорили не один раз. И читал я об этом многократно. Но шедевры становятся собой только в твоих глазах (если, конечно, не хочешь петь одну песню со всеми). "Полет над гнездом кукушки" я собирался смотреть многократно, и даже случаи удобные подворачивались, но что-то все время мешало. То репутация "тяжелого кино", то сам факт, что действие происходит в психушке. И только заверения одного патологического нонконформиста (в прошлом он был убежденным хиппи, а потом - борцом за демократию в горбачевские времена), что это - "наш фильм", наконец-то сподвигли меня на решительный шаг. Я зарядил ... кассету с эпохальным фильмом и начал смотреть, подогревая свой энтузиазм всеми возможными методами. Подогревать поначалу приходилось активно - никаких признаков шедевра не наблюдалось. Сюжет развивался ни шатко, ни валко. Класс режиссера чувствовался, вовсю солировал Джек Николсон. Отличные сцены - да, они были. Но в общем, впечатления все это особого не производило. И только на исходе первого часа стало ясно, что "Полет" - это фильм для терпеливых. Те, кто сумел сохранить свой благожелательный настрой, во второй половине фильма будут вознаграждены сторицей. Признаки шедевра начинают проступать, как изображение на фотобумаге в проявителе, в тот момент, когда действие обозначено, главные персонажи очерчены и стилистика действия, как кажется, окончательно сформировалась. Ощущение того, что ты смотришь выдающееся произведение искусства, нарастает и к финалу достигает апогея. После финальной сцены впечатление такое, что тебя как следует приложили по голове кувалдой, и тут же открылись каналы, соединяющие человека с небесами. "Полет" - фильм о свободолюбии. Герой Николсона, уголовник, попавший в психушку для освидетельствования, сталкивается, как пишут в рецензиях, "с творящимся вокруг насилием". Его бы, страдальца, в наши медицинские учреждения соответствующего профиля! Так или иначе, он начинает сеять в повернутых мозгах своих коллег по несчастью семена свободомыслия. Тем самым он вступает в борьбу с администрацией, которую воплощает медсестра Рэтчед в исполнении Луиз Флетчер (за эту роль женщина получила "Оскара"). Этот конфликт служит каркасом сюжета. А его идейным наполнителем выступает осмысление вопроса: должен ли человек стремиться к свободе, даже если он сам этого не хочет? Блестящий образ индейца по прозвищу Вождь убедительным образом дает ключ к решению этой проблемы. [...] (Джон Сильвер, «Kino.orc»)

Легендарный фильм по не менее легендарному роману. Так случилось, что еще сто лет назад (точнее говоря, ровно двадцать) я прочел роман и только потом уже посмотрел фильм. Меня поразило, как верно Форман передал атмосферу книжки, ее юмор и драматизм. При этом, помню, что главного героя, буйного рыжего ирландца МакМерфи, я представлял себе несколько иначе, тогда как Луиза Флетчер, сыгравшая старшую медсестру, идеально попала в образ. Но с тех пор я роман не перечитывал, а фильм надысь случайно пересмотрел. Лениво переключая перед сном телеканалы с одного российского детективного говносериала на другой, я случайно напоролся в два часа ночи на "Пролетая над ... гнездом кукушки". Его показывали по пятому каналу, который в прайм-тайме обычно за~бывает зрителя всякой ~уетой типа бесконечного сериала "Детективы". В общем, я не ожидал от пятого канала такой подлянки и вынужден был вместо того, чтобы быстро отойти ко сну под привычно унылый сюжет наших сценаристов и пакостную игру наших актеров, досмотреть блестящий фильм Формана до конца. И теперь уж Джек Николсон в роли МакМерфи никак меня не смущал. Это фильм о вызове, который человек бросает власти. А Кизи - это американский Кафка, то есть, Кафка Энергичный и Напористый. МакМерфи попадает в дурку, тогда как должен был сидеть в тюрьме. Просто его сочли невменяемым и решили проверить. МакМерфи уверен, что дурка намного предпочтительнее тюрьмы, - тут персонал вежлив с пациентами, умыт и имеет хоть какое-то образование. В общем, он был уверен, что попадает в санаторий вместо ада. Но это оказалось не так (особенно доставляет в данном контексте, что фильм снимал чешский диссидент и эмигрант Милош Форман, уехавший из соцлагеря в Штаты). МакМерфи - альфа-самец в толпе психов. Он жизнелюбив, абсолютно здоров как психически, так и физически, он притягивает к себе людей. Сплачивая вокруг себя людей, одним этим фактом он бросает вызов официальной власти - персоналу больницы. Конечно, "Пролетая над гнездом кукушки" - в первую очередь, могучая метафора государственной власти - власти, которая лишь имитирует "заботу о человеке", "службу народу" и все такое прочее, а на самом деле, пользуется всеми средствами, чтобы волю человека подавить, а если понадобится, то и окончательно раздавить. Подлинные намерения глубоко скрыты под подчеркнутой вежливостью, накрахмаленным формализмом, но факт остается фактом. Тогда как МакМерфи социализирует психов, сестра Рэтчед и ее "терапия" нарушает связи между людьми, увеличивает расстояние между ними и превращает людей в одиноких, забитых, отчаявшихся существ (в этом и заключается "медицинский метод"). Хихоньки да хаханьки, которыми изобилует фильм, несерьезность, порожденная абсолютной уверенностью МакМерфи в том, что он в любой момент сможет сдристнуть из дурки (это же не тюрьма!), делают трагическую развязку невероятно мощной. Но - это оптимистическая трагедия, ведь фильм, как никак, американский... По крайней мере, одному человеку МакМерфи поможет, и тот сбежит из дурдома. Куда? Вероятно, в другой дурдом... Оценка: 5/5. (Владимир Гордеев, «Экранка»)

Киноистории обыкновенного безумия, или Сумасшедшие как самые нормальные люди вокруг. Можно пи точно определить грань между нормальным человеком и сумасшедшим? И если ушедший в себя герой Дастина Хоффмана из «Человека дождя» (1988) Барри Левинсона - шизофреник, то как назвать людей, готовых во имя спорного клочка земли истреблять друг Друга сотнями тысяч? Имеет ли общество право изолировать людей, не похожих на большинство, если те не проявляют агрессии? И не напоминает ли раз и навсегда заведенный порядок «желтого дома» стандартный государственный режим? Эти и подобные им вопросы неизменно задаешь себе, когда сталкиваешься с картинами о так называемых сумасшедших. Пожалуй, наиболее яркий фильм ... на эту тему - «Полет над гнездом кукушки» (1975) Милоша Формана. Вслед за автором романа Кеном Кизи Милоша Формана волнуют проблемы ценности и свободы личности, конфронтации человека и государственного аппарата, мотив бесправия и унижения, нивелировки индивидуальности, зажатой в цепкие клещи бюрократических правил и регламентации. Между тем, «Полет...» вовсе не представляет собой некий философский кинотрактат. Наверное, жанр этого фильма близок к трагикомедии, ибо в жизни обитателей сумасшедшего дома, куда попадает некий МакМерфи - аутсайдер, которому, как говориться, не улыбнулось счастье, - смешное и печальное переплетается в причудливых и невероятных сочетаниях. В самом деле, многие обитатели «кукушкиного гнезда» куда человечнее жестоких и бездушных охранников и медсестер. И самый нормальный человек в этом мире - МакМерфи. В этой роли Джек Николсон покоряет богатством интонаций и жестов, способностью ярко выплеснуть эмоции и тут же сыграть на полутонах, едва шевеля губами, почти неподвижно... Актер был необходим Форману именно в таком качестве, чтобы подчеркнуть основную проблему фильма - ведь МакМерфи с его взрывчатым темпераментом вносит в размеренную жизнь клиники, где все рассчитано и отмерено по часам, диссонанс бунта, хотя до его появления больные или те, кого сочли необходимым назвать таковыми, давно уже смирились со своим монотонным, полуживотным существованием. Оператор X. Уэкслер умело обыгрывает эту атмосферу обыденности длинными неторопливыми планами стерильно-глянцевых коридоров и палат, где серо-зеленый успокаивающий цвет отлично гармонирует с белизной халатов персонала и неумолимо-педантичной старшей медсестры. Начиная с грубоватых, соленых шуточек, МакМерфи постепенно завоевывает авторитет вожака «кукушат», и венцом его бунта становится побег к морю и короткое путешествие на яхте. Только в этой сцене экран становится по-настоящему многоцветным. Только здесь узники клиники хоть на несколько часов чувствуют себя свободными... И когда в финале картины великан индеец осуществляет заветную мечту МакМерфи и, сдвинув кафельную глыбу, разбивает окно и вырывается на волю, звучит щемящая мелодия: надежды, если и сбываются, то слишком поздно и совсем не так, как мечталось... В сумасшедшем и безжалостном мире именно люди с нарушенной психикой несут в себе доброту, сострадание, нежность. [...] (Александр Федоров, Георгий Самсонов. «Видео-Асс Экспресс», 1995)

С 1963 по 1967 Милош Форман снял в родной стране несколько фильмов - среднеметражку «Конкурс» (1963); «Черный Петр» (1964); «Любовные похождения блондинки» (1965), - отличающиеся шутливой, по-молодому бодрой и по-новому свободной тональностью, тесно связанной с т.н. «Пражской весной». Эта серия фильмов весьма показательно завершается едкой и мрачной, лишь обманчиво комедийной картиной «Бал пожарных» (1967). Американский период Формана открывается изобретательным и блестящим фильмом, с большой социальной остротой описывающим американскую буржуазию («Отрыв», 1971). В основу фильма было положено существование выдуманной, но очень правдоподобной «Ассоциации родителей, разыскивающих собственных детей». Эта картина обозначила переход Формана к новому стилю, с которым он снискал огромный успех ... во всем мире («Пролетая над гнездом кукушки»; «Волосы», 1979; «Амадей», 1984). Каждый раз Форман берет за основу богатый материал, зарекомендовавший себя на театральной сцене или в литературе, и ловко адаптирует его для кино, делая его еще ярче и популярнее. Достоинства Формана-экранизатора позволяют говорить о том, что его режиссура вдыхает новую жизнь в обрабатываемый материал. (В случае с «Волосами» - мюзиклом, ставшим символом для целого поколения, - материал первоисточника рассматривается под новым углом, подвергается широкому и глубокому переосмыслению.) Основные качества Формана: невероятная энергия, с которой он задает новый ритм экранизируемому произведению, стремление перенести действие в реальное географическое пространство первоисточника (театры Австрии и Центральной Европы в «Амадее», больница города Сейлем, штат Орегон, в «Пролетая над гнездом кукушки») и особенный дар в подборе актеров и работе с ними. Джек Николсон играет в этом фильме свою лучшую роль. Все окружающие его персонажи ярки и выразительны: в особенности те, роли которых исполняют Дэнни ДеВито, ставший знаменитым лишь 10 лет спустя, и Брэд Дуриф, снявшийся позднее в главной роли в фильме Хьюстона «Мудрая кровь» (1979). Стоит упомянуть, что в бестселлере Кена Кизи сюжет изложен, словно в галлюцинаторном бреду: от первого лица, с точки зрения индейца, прошедшего через 200 сеансов электрошоковой терапии. В сценической переработке Дэйла Вассермана, на которую опирается фильм (хотя это не указано в титрах), содержание романа приобрело большую ясность и форму универсальной аллегории. Формана в фильме интересует прежде всего титаническая, грандиозная, но при этом комичная борьба между человеком, в разумной степени здоровым и в разумной степени безумным, и чудовищной системой в лице холодной и ужасающей сестры Рэтчед, всегда уверенной в своей абсолютной правоте. Она - сторонник всеобщей уравниловки, репрессий, злобного и беспощадного порядка, порождающего рабов и диктаторов. Для человека эта борьба изначально обречена на поражение - если он действует в одиночку; но, распространяясь, подобно заразе, она приносит плоды. Дружба с МакМерфи могла бы стать лучшим лекарством для пациентов больницы, пускай она бессильна их изменить. Картина замечательна тем, что в ней нет назидательности, наставлений и пафоса: ее сила исходит от самой атмосферы мест, поворотов сюжета, интонационных перепадов и драгоценной яркости характеров. Хотя «Пролетая над гнездом кукушки» нельзя назвать ни совершенно оригинальной, ни очень личной для автора картиной (впрочем, как и «Волосы», и «Амадей»), это не умаляет ее значения как абсолютного шедевра американского кинематографа 70-х (каковых в этот период насчитывается довольно мало). N.B. [...] Кирк Дуглас давно хотел перенести пьесу на экран и подтолкнул своего сына Майкла продюсировать фильм. (Жак Лурселль. «Авторская энциклопедия фильмов», 1992)

Форман Милош. [...] В 1975 Форман снимает "Кто-то пролетел над гнездом кукушки", который становится вторым фильмом в истории американского кино, получившим 5 "Оскаров" [...]. Из антиутопии К. Кизи Форман создал модель тоталитарного общества, общества тюрьмы и психушки, привнеся в американское кино главное, что было в "новой чехословацкой волне" - осознание некрофильского характера любого тоталитарного режима и того факта, что основной осью тоталитарного сознания является культ власти. Начиная с картины "Кто-то пролетел над гнездом кукушки", находки, сделанные Форманом в чешский период, подвергаются высокопрофессиональной огранке и предстают в драгоценном обрамлении, что не в последнюю очередь объясняется и финансовыми причинами: "Отрыв" стоил 810 ... тысяч долларов, "Кто-то пролетел над гнездом кукушки" - 4 млн, "Волосы" - 14 млн, "Рэгтайм" - 28 млн, "Амадей" - 18 млн (относительно низкая стоимость фильма объясняется использованием дешевых - при высоком профессионализме - услуг студии "Баррандов")... Работая в Голливуде, Форман неизменно возвращается к темам своих чешских фильмов: философия судьбы молодого поколения (конфликт отцов и детей, изначальное сиротство молодежи, лишенной психологического и социального пространства). Художественная логика, социально-психологическая поэтика остаются прежними... Меняются некоторые установки, отвечающие европейскому менталитету. Исчезает затянутость ритма, т.н. "чешский сюжет", выстраиваемый как цепочка анекдотов, рассказанных по случаю и объединенных, на первый взгляд, лишь внешне. Но сохраняется карнавальное мироощущение и черный юмор, острота наблюдений, умение ярко и точно увидеть смысл происходящего. Исчезает открытый финал, характерный для европейского кино, и появляется формановский хэппи-энд, который, не являясь вполне счастливым, все же оставляет персонажу и зрителю шанс или надежду. Неизменным атрибутом формановских американских работ становится "story", которая воспринимается как форма, с помощью которой можно внести порядок в хаос окружающего мира, акцентируя то, что всегда привлекало внимание художника и что является неизменным и постоянным для всего его творчества - человеческий интерес к индивиду и стойкая убежденность в том, что миром управляют слабости и что именно они делают персонаж близким и понятным. [...] Еще в студенческие годы, задолго до "Черного Петра", Форман задумывает снять фильм по роману Шодерло де Лакло "Опасные связи", но свой замысел осуществляет лишь в 1987, оставаясь при этом верным идеям молодости. В снятом с истинно французским изяществом, легкостью и лукавым галльским юмором "Вальмоне" с первых кадров возникает тема "Черного Петра" - молодых, стремящихся познать мир и используемых взрослыми в собственных грязных целях. В "Черном Петре" это ученик продавца, нанятый подглядывать за покупателями и заниматься доносительством, в "Вальмоне" - молоденькая Сесиль, становящаяся орудием мести в руках коварной маркизы де Мертей, в результате чего юный Данзени разочаровывается в жизни, а сама Сесиль теряет честь и ждет внебрачного ребенка. Тот же мотив проходит через большинство американских фильмов Формана, а их персонажи (Билли - "Кто-то пролетел над гнездом кукушки", Клод - "Волосы", пиротехник - "Рэгтайм", Моцарт - "Амадей") вышли из "Черного Петра" и даже внешне напоминают Владимира Пухольта (единственного профессионального актера в чешских работах Формана), герой которого взирает на мир с недоуменной вопрошающей улыбкой. Во всех работах, посвященных Америке, за исключением "Отрыва", Форман опирается на добротный литературный ("Кто-то пролетел над гнездом кукушки", "Рэгтайм") или сценический ("Амадей", "Волосы") материал. [...] (Галина Компаниченко. Из книги «Режиссерская энциклопедия. Кино Европы», 2002)

[...] Милош Форман получил наконец желанную «зеленую карту», однако прошло еще долгих три года, прежде чем известный актер и продюсер Майкл Дуглас доверил ему экранизировать знаменитый роман Кена Кизи «Полет над гнездом кукушки». В одном из интервью Милош Форман открыл секрет своего успеха в американском кино: как иностранец, человек совсем иной культуры, он принял единственно верное в своей ситуации решение - опереться на хорошую, серьезную литературу. Выбор романа Кена Кизи в этом смысле был необыкновенно удачен. С одной стороны, его действие происходят в Америке и наполнено множеством примат, знакомых лишь американцам, но, вместе с тем, события, «кукушкиного гнезда» (психбольницы) имеют ... общечеловеческий смысл. Вслед за Кеном Кизи Формана волнуют проблемы ценности и свободы человеческой личности, конфронтации человека и государственного аппарата, бесправия и унижения, нивелировки индивидуальности, зажатой в цепкие клещи бюрократических правил и регламентации. Между тем, «Полет...» вовсе не представляет собой некий философский трактат на экране. Наверное, жанр этого фильма можно назвать трагикомедией. В самом деле, в жизни обитателей сумасшедшего дома, оборудованного по последнему слову техники, куда попадает некий МакМерфи (Джек Николсон) - аутсайдер, которому, как говорится, не улыбнулось счастье, - смешное и печальное переплетаются в причудливых и невероятных сочетаниях. В фильме Формана Джек Николсон покоряет пластикой, богатством интонаций и жестов, способностью яростно выплеснуть эмоция и тут же сыграть на полутонах, едва-едва шевеля губами, почти неподвижно... Актер был необходим Форману именно в таком контрастном качестве, чтобы подчеркнуть основную проблему фильма - ведь МакМерфи взрывчатым темпераментом вносит в размеренную жизнь клиники, где все рассчитано и отмерено по часам, диссонанс бунта, хотя до его появления больные, или те, кого сочли необходимым назвать таковыми, давно уже смирились со своим монотонным, полуживотным существованием. Оператор Хаскелл Уэкслер умело обыграл эту монотонность обыденности длинными неторопливыми планами стерильно-глянцевых коридоров и палат, где серо-зеленый успокаивающий цвет отлично гармонировал с белизной халатов персонала и рафинированно педантичной медсестрой. ...Начиная с грубоватых, соленых шуточек, МакМерфи постепенно завоевывает себе авторитет лидера «кукушат», и венцом его бунта против унизительной запрограммированности режима становится побег к морю и короткое путешествие на яхте. Только в этой сцене экран становится по-настоящему многоцветным. Только здесь узники клиники хоть на несколько часов чувствуют себя свободными... Увы, это была лишь иллюзия свободы. и когда в финале картины великан индеец осуществляет заветную мечту МакМерфи и, вырвав с корнем кафельную глыбу, разбивает окно и вырывается на волю, звучит щемящая мелодия несбыточности надежд, которые если и сбываются, то слишком поздно и совсем не так, как мечталось... Похожие мысли есть и в других фильмах Милоша Формана - к примеру, в эффектной рок-опере «Волосы», где сталкиваются такие несовместимые стихия, как любовь и война, куда должен отправиться главный герой фильма. И все же не зря Форман называет себя оптимистом. В каждой его работе есть главное - вера автора, что, если он может открыто выражать свои взгляды в искусстве, вступая в диалог с миллионами людей, и, если многие из них его понимают, то есть надежда, что наш мир никогда не превратиться в «кукушкино гнездо» конформизма и пассивности, расчетливой жестокости и узаконенного насилия. "Меня больше интересуют поиски правды, чем сама правда", - говорил по этому поводу Милош Форман, - "каждый человек носит в себе относительную правду. Я не стремлюсь найти общую правду, я хочу постепенно ее искать..." [...] (Александр Федоров. «Милош Форман», 1995. Читать полностью - )

В орегонскую психиатрическую больницу завозят новичка - социопата, дебошира и просто веселого парнишку Рэндла МакМерфи. В отличие от других пациентов МакМерфи точно не псих. Да, он порой неадекватен, иногда ведет себя как настоящий кретин, но цель его пребывания в этом заведении проста. Во-первых, он пытается откосить от зоны, а во-вторых, намерен при первой возможности слинять с психбольницы, охраняют которую точно не как тюрьму. Ну а пока МакМерфи начинает акклиматизироваться на месте, играя с новой компашкой в карты и обучая местных психов премудростям жизни. Очень быстро новичок становится лидером всего отделения больных и это категорически не нравится сестре Рэтчед, у которой ... здесь свои особые порядки. Постановка Милоша Формана, экранизировавшего главный роман жизни Кена Кизи, в целом хороша. Но именно хороша, а не потрясающая, умопомрачительная или сногсшибательная. Да, игра Джека Николсона заслуживает похвалы. Да, сама режиссура Формана, по духу напоминающая его же «Бал пожарных» еще чехословацкого периода, весьма душевна. Да, игра тогда еще безвестных актеров второго плана, вжившихся в роль сумасшедших, очень натуральна. Но сам сюжетный материал с последующими подводными смыслами ну вот никак не видится каким-то особенным. Кстати, сам Кен Кизи остался очень недоволен экранизацией, но у него были свои резоны. Он то свой роман подал через призму мировоззрения психически больного человека, а Форман сделал акцент на бунт против системы, где психбольница представлена таким себе государством-обществом. Другое дело, что сам бунт под водительством МакМерфи - это даже не бунт, а больше ребячество. Он как зрячий среди слепых, или не толстый среди жирдяев. На таком фоне легко и удобно быть забавным героем, особенно для внешнего наблюдателя - зрителя. Но вряд ли кто-то в реальной жизни захотел бы такого вот МакМерфи впустить к себе в дом или оставить наедине с ним свою дочь. МакМерфи - самый обычный эгоистичный подонок, который оказался в психиатрической больнице даже не потому, что попытался обмануть тюремщиков, а потому, что он противен самому обществу, его здоровой и адекватной части. Непонятна мне и демонизация персонажа сестры Рэтчед. Да, во время коллективных сеансов, она натравливает пациентов, вызывает в них внутренние страхи и вообще, повелевает их свихнувшимися душонками. Все так. Она точно не тот врачеватель, который заслуживает похвалы. Но и не более того. Рэтчед в своих повадках не выходит за рамки среднестатистического паршивого школьного учителя, а уж в сравнении с армейскими сержантами она и вовсе душка. В общем, баба и баба манипулирующая по несколько часов в день дурачками, которые этого даже не замечают. Это не хорошо, но тут нет и преступления подпадающего под УК. Луиза Флетчер, сыгравшая сестру Рэтчед, справилась со своей ролью достойно. Но опять же, она не наиграла на «Оскар» в качестве исполнительницы главной роли. Ее персонаж однозначно второплановый. По Джеку Николсону этих вопросов нет. С пятой попытки он таки заслужил свою статуэтку и был в фильме лучшим. Вообще, Николсон и в 70-е был одним из лучших, а здесь просто с кондачка освоил роль и во многом способствовал тому, что фильм восторженно приняли критики и зрители. Удачным этот фильм стал и для целого набора актеров, которые или дебютировали здесь, или сыграли одну из первых своих ролей. 25-летний Брэд Дуриф, сыгравший психа-заику подавленного своей матушкой, получил даже оскаровскую номинацию. Здесь же появляются еще молодой коротышка Дэнни ДеВито, будущий безумный профессор из «Назад в будущее» Земекиса Кристофер Ллойд, визуальные «уродцы» Винсент Скьявелли и Майкл Берриман. Хорош был в роли Вождя и настоящий индеец-гигант Уилл Сэмпсон. В общем, вся эта колоритная компашка под умелым водительством Джека Николсона создала вполне интересный калейдоскоп, когда забавных, а когда и грустных историй. Хорошее, запоминающееся и во многом душевное кино. Но лучший ли это фильм 1975 года? Однозначно, нет. 7,0/10. (Игорь Лесев, «Кинохоррор»)

«Кто-то пролетел над гнездом кукушки». Вообще-то это название фильма, которому в 1976 году присудили премию Американской академии киноискусства. Позолоченную фигурку мальчика, «Оскара», получил наконец-то один из самых, пожалуй, интересных актеров современного американского кино Джек Николсон. До этого Николсона уже четыре раза выдвигали на «Оскара», но наград он так и не получал. Не только лицо его, но весь образ, типаж, если хотите, непривычны и выпадают из голливудских стандартов; он не «американский герой» типа Дугласа Фэрбенкса, и не самозабвенный, так мило всех шокировавший истерик, подобно Джеймсу Дину. Талантливый актер, но уж никак не «звезда» в голливудском понимании этого слова. Николсон о своем ... «Оскаре» сказал так: «Эти, о жюри, похоже, сами свихнулись, раз дали премию моему «сумасшедшему». «Сумасшедшего» Николсон ставит в кавычки - никакой его герой не безумец, наоборот, он - его герой - случайно попал, вернее, был заброшен в «кукушкино гнездо», в сумасшедший дом. Он и там ведет себя как нормальный человек с нормальными реакциями, что, на взгляд местных эскулапов, совершенно определенно доказывает его безумие. Мало того, на поверку и пациенты оказываются не такими уж ненормальными - просто честные люди: ну а разве это не безумие в мире врунов? Николсон поднимает в лечебнице восстание, спасая себя и остальных от «кукушек» - нормальных лгунов. И герой его погибает - «кукушки» оказались сильнее. Такова пятая, повторяем, пятая попытка Николсона о конкурсе на завоевание «Оскара». Еженедельник «Нью-Йорк таймс мэгэзин» писал: «Эта его роль - еще одна о целой галерее созданных им образов «совсем-не-героев», то есть антигероев нашего времени в США. Николсон точнее других сумел показать этих неудачников, людей отверженных, выброшенных за борт. И молодежь Америки увидела о образах, созданных Николсоном, и особенно в последнем его фильме, символ своей борьбы против бездушного милитаристского общества и символ своего недавнего разочарования (так еженедельник характеризует период после подъема «молодежной революции» шестидесятых годов. - Ред.). Так Николсон стал царящим антигероем американского кино». Но отчего же на этот раз Голливуд благосклонно отнесся к постороннему о «кукушкином гнезде» (ибо образ этот можно и на Голливуд в целом перенести: если фильм - сатира на общество, то Голливуд - сцена и экран этого общества). Собственно говоря, не в самом «Оскаре» дело - «Оскар» лишь ежегодный финал бурной киножизни, но все же, если награда дана фильму, для Голливуда нетрадиционному, более того - направленному против этих традиций показного оптимизма и благополучия, значит, и с самими традициями что-то происходит? [...] Вместо послесловия. [...] И все же главный приз вручен фильму стоящему - «Кто-то пролетел над гнездом кукушки». Это для многих очень неприятный фильм - о вранье и о том, что с ним пора кончать. И посему суета, происходящая на сцене, выглядит еще более жалко». Итак, времена меняются, меняется и отношение к переменам, и Голливуду, пусть невольно, но приходится учитывать это. Только Время Перемен - это не минута и даже не год, это - всегда. Голливуд не однажды переживал крушение собственных мифов; однако всегда и оперативно он создавал мифы новые. Вспомните слова из «Нью-Йорк тайме мэгэзин», приведенные в начале подборки, - «царящий антигерой». В них, пожалуй, ключ к Голливуду и ко всей американской массовой культуре вообще: время героев ушло, пришли антигерои, но ведь и из них можно сделать кумиров, и на них можно создать моду, - и тогда кого испугает их «анти»? «Король умер, да здравствует король!» Сам Николсон это почувствовал - почувствовал, что болото затягивает. В послеоскаровских интервью он сказал, что, наверное, сниматься больше не будет. Не потому, что победитель, потому, что - побежден. Потому что машина по имени Голливуд оказалась сильнее. Хотя, кто знает, кино - его работа. Может, будет снимать сам. Да и то не уверен. Время покажет. («Ровесник», 1976)

Трагикомическая экзистенциальная притча. Быстро ставшая легендарной картина чешского иммигранта Милоша Формана, всего вторая по счету в его американской карьере, не только завоевала пять основных "Оскаров" (за фильм, режиссуру, адаптированный сценарий, главные мужскую и женскую роли), что произошло лишь во второй раз в истории Киноакадемии, спустя 40 лет после триумфа романтической комедии "Это случилось однажды ночью" Фрэнка Капры. Фильм Формана, который, наверно, можно отнести к жанру трагикомедии, пользовался громадным успехом в кинопрокате США и по-прежнему популярен у обычных зрителей практически во всех странах мира, что подтверждает наличие редких случаев универсальности воздействия ряда кинопроизведений, воспринимаемых на "ура" и критиками, и профессионалами, и ... массовой аудиторией. Экранизация культового романа Кена Кизи, известного все-таки в узких кругах субкультурного толка, произвела мощный эффект на самую разную публику, пожалуй, благодаря расширительной трактовке режиссером исходной ситуации, когда вместе с героем фильма Рэндлом МакМерфи, не желающим отправляться в тюрьму и симулирующим признаки безумия, мы попадаем в сумасшедший дом, который оказывается своеобразной моделью общества. Там действуют те же законы, царят схожие порядки. Но постепенно мы приходим к выводу, что на самом деле общество - модель сумасшедшего дома. Они меняются местами. Пациенты психиатрической клиники - не безумцы. Они находятся в ней добровольно. Потому что эта "психушка" - как убежище, последнее пристанище. Но и там общество не оставляет их в покое. Люди мечутся в безвыходной ситуации между личным и коллективным безумием. Альтернативы нет. Или тебя сделают настоящим сумасшедшим при помощи электрошока, или же подвергнут "промывке мозгов" в обществе, воспользовавшись средствами "массового оглупления" и тотальной манипуляции. Но все-таки персонажи картины решаются, благодаря МакМерфи, на своего рода бунт, сначала отправившись с ним в самовольную поездку на автобусе, а потом протестуя против распорядка в клинике. МакМерфи пробудил во всех подзабытое желание быть свободным, а значит - быть человеком. В финале же полная радость освобождения, которую смог почувствовать только исполин-индеец, в одиночку сбежавший из психбольницы - это то, что никогда не выбьет из памяти человека никакое общество. Бежит именно тот, для кого сумасшедший дом - окончательный приют, кто в обществе - самый жалкий отщепенец без прав и свобод. Но он устремляется в неизвестность, практически - в темноту, чтобы ощутить этот краткий миг свободы. Название романа и киноленты взято из детской песенки-эпиграфа: "Кто-то полетел на запад, кто-то полетел на восток, а кто-то полетел над гнездом кукушки". В вольной интерпретации литературного переводчика произведения Кизи получилась более ритмизованная и вдобавок рифмованная, как и в оригинале, считалочка: "Кто из дома, кто в дом, кто над кукушкиным гнездом". Но в ней, к сожалению, пропал мотив географической распахнутости пространства, открытого на разные стороны света, что имело, наверно, дополнительное значение для Милоша Формана, можно сказать, сбежавшего на Запад с Востока и на себе испытавшего все "прелести" обоих общественных строев - социалистического и капиталистического. Ведь для него тема внутренней и внешней свободы - на самом деле сквозная как в чешских, так и в американских фильмах: от первого "Отрыва" до пока что последнего "Человека на Луне". Форману претит любое проявление насилия над человеческой личностью, он не приемлет какой бы то ни было формы подавления и подчинения. Так что и в восторженно принятой в США картине "Кто-то полетел над гнездом кукушки", и во встреченной с глухим раздражением экранизации рок-мюзикла "Волосы", и в кисловато оцененной работе "Народ против Ларри Флинта" несомненен трезвый и беспристрастный взгляд на Америку, которая отнюдь не является раем на Земле, осененным статуей Свободы. На американском жаргоне "кукушкино гнездо" - это сумасшедший дом. И бегство навстречу свободе - как полет над гнездом кукушки. Но кроме того, название имеет иной смысл. Кукушкино гнездо - это гнездо без птенцов. Она бросает их на произвол судьбы - пусть выкарабкиваются сами. Как ни парадоксально, это вполне напоминает типичный американский принцип: "создай самого себя". Так что Америка - это пустое гнездо кукушки, а ее родные дети оказываются бесприютными пасынками, бесконечно блуждающими по дорогам. В этом плане "Кто-то полетел над гнездом кукушки", в том числе и благодаря присутствию Джека Николсона, сыгравшего одну из своих лучших ролей, оказывается точно в контексте американского кино конца 60-х - начала 70-х годов. Но одновременно воспринимается и как общечеловеческая притча экзистенциального содержания, повествующая об отношении личности к проблеме свободы, будь она только собственная или же общественно значимая. Оценка: 10 из 10. (Сергей Кудрявцев)

О метафорах и людях. "Фильмы, даже лучшие из них, есть застывшая выдумка... Я не утверждаю, что это плохо... но это ограничивает воображение", - Стивен Кинг, предисловие к «Противостоянию». Роман Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки» - далеко не самый простой материал для экранизации. Повествование, ведущееся от лица пациента психиатрической клиники, испещрено разного рода «выпадами из реальности», искаженными преувеличениями и буквально взрезающими воображение образами. Книга во многом напоминает галлюциногенный трип, раскручивающийся вокруг пьяницы, картежника и несносного дебошира Рэндла Патрика МакМерфи, новенького в «скворечнике» с резиновыми стенами. Заигрывая с нормами морали и границами действительности, американский писатель-битник создал один из самых противоречивых романов ... двадцатого века. С одной стороны, книга входит в «сотню лучших» по версии журнала Time, с другой - ее много раз запрещали к изучению в школах США. От киноверсии подобного произведения ждешь подобной же скандальности, яркости, резкости визуальных образов - и конечно же, пронзительности основной идеи. Многообещающе выглядит и то, что фильм получил все пять главных «Оскаров»: лучший фильм, лучший режиссер, лучший актер, лучшая актриса и лучший адаптированный сценарий. Экранизация, однако, опрокидывает все надежды с самого начала. Вместо тумана, собаки-ищейки, воя сирены, детской считалочки про кукушку и зловещего лязга Комбината зрителя встречает бледное, лениво-рутинное утро в клинике для душевнобольных. Одним словом, полуреальный мир, с таким трудом и тщательностью выстроенный Кеном Кизи, так и остается на страницах книги, а Милош Форман показывает до зубной боли скучную оболочку происходящего. Складывается впечатление, что режиссер адаптировал не оригинальное произведение, а его краткое изложение. Общего между книгой и фильмом - лишь основная сюжетная линия и имена персонажей. Более далекой от первоисточника экранизации потребуется поискать. Самое большое недоумение вызывает превращение рассказчика и резонера Вождя Бромдена (Уилл Сэмпсон) в подставку для швабры. По сути, вся книга - это его внутренний голос, с помощью которого читатель понимает подоплеку событий, а не просто их фиксирует. Именно Вождь дает эмоциональную окраску персонажам и их поступкам, именно на Вожде сконцентрирован основной конфликт (свобода воли в условиях тотального контроля), именно Вождь меняется от начала к концу истории. На экране же этот высокий индеец не имеет голоса ни внешнего, ни внутреннего. Большую часть фильма он воспринимается как часть декораций или повод для шуток. Милош Форман сдвигает фокус повествования на МакМерфи (Джек Николсон), и от этого теряется дуализм происходящего. Книга Кена Кизи - это напряженный нерв между двумя противоположностями. МакМерфи - катализатор, «голое» действие; Вождь Бромден - съежившаяся, загнанная в угол воля и чистая рефлексия. Именно из взаимодействия этих двух полюсов развивается история: ставятся важные вопросы о подавлении личности, преодолении себя и обретении желанной свободы. На экране же представлено только эпатажное поведение МакМерфи, которое каждый зритель волен трактовать по-своему. Режиссер сохраняет идею книги, но теряет всю ее образность и метафоричность. Не проводятся аналогии между миром психбольницы и обществом в целом, слишком тихо звучит вопрос, что значит быть сумасшедшим, слишком завуалировано зло в глазах сестры Рэтчед (Луиза Флетчер), слишком неважными выглядят второстепенные персонажи... Банчини (Джосип Элик), как мантру, повторяющий «Я устал», заикающийся Билли Биббит (Брэд Дуриф), склонный к паническим атакам Тэйбер (Кристофер Ллойд) - это просто пациенты со своими отличительными признаками, которых Милош Форман использует для создания комичных ситуаций. Они не вызывают сочувствия и теряются на фоне МакМерфи, которому отдана первая скрипка. Джек Николсон в этой роли харизматичен и ярок, однако значение его образа теряется без соответствующего контекста. В лучшем случае он похож на ученика, пытающегося сорвать урок; в худшем - на глупца, не умеющего контролировать эмоции. В фильме непонятно, зачем он постоянно подставляет шею под удар, вместо того чтобы вести себя адекватно и выйти из больницы через пару недель. Да и сама история воспринимается слишком буквально: просто какая-то лечебница и какой-то мутный тип, вечно лезущий на рожон... Бытует история, что Кен Кизи никогда не смотрел экранизацию своего произведения, но однажды наткнулся на нее по телевизору и какое-то время с интересом наблюдал за происходящим, пока не понял, что перед ним. Пожалуй, если убрать оригинальное название и поменять имена центральных персонажей, в фильме правда сложно будет узнать первоисточник. Чем руководствовался Милош Форман, настолько искромсав роман, неясно. Его «Пролетая над гнездом кукушки» не назовешь песней о свободе или громким высказыванием на тему подавления личности; все кажется бледным, схематичным, односложным. Если роман Кизи - это торжество образов и метафор, то фильм Формана - это тусклый, фактологический пересказ, в котором сложно разглядеть «второе дно». Оценки. Для глаз: 5. Для ума: 5. Для сердца: 3. Вердикт: Одна из самых переоцененных экранизаций, способная хоть как-то запомниться только в отрыве от первоисточника. Средний балл: 4,3/10. (Дарья Титова, «Lumiere»)

Безусловный и во многом неожиданный триумф этого фильма, с результатом $59,94 млн. прокатной платы уступившего в сезоне только «Челюстям» и впервые за долгое время - свыше сорока лет! - отмеченного пятью главными «Оскарами» (и шестью «Золотыми глобусами», что вообще стало уникальным случаем), омрачил лишь искусственно раздутый скандал. Кен Кизи, автор взятой за основу одноименной книги, написанной в 1962-м и оставшейся единственным заметным достижением в его творчестве, сделав писателя к концу десятилетия знаковой фигурой, подал в суд, обвинив кинематографистов в преднамеренном уничтожении своего поэтичного шедевра «банальным реализмом». Только при этом - оставшись чуть ли не единственным, кто категорически не принял ленту; ... говорят, даже нанятые Кизи адвокаты искренне изумлялись мелочности претензий клиента. Милош Форман и сценаристы Лоуренс Хаубен (дебютант!) и Бо Голдмэн, вообще-то замечательно перенесшие на экран нерядовой, новаторски написанный роман, действительно не стали воспроизводить многое, опустив сцены «потока сознания» и исповедей-рассуждений индейца по прозвищу «Вождь», от чьего лица велось повествование. Тем самым они сознательно отказались от всего, что уводило в сторону от грешной реальности, отдав предпочтение объективистской, беспристрастной, местами близкой натурализму манере изложения, которая, как теперь кажется, и немыслима другой, особенно в изумительном финале с возмездием и трагической расплатой за него. Развязка, помещенная в чуть иной (по сравнению с первоисточником) контекст, уже не позволяет зрителям, в отличие от читателей, усомниться в безысходности и обреченности бунта, учиненного МакМерфи в гениальном исполнении Джека Николсона. И если книга звучала гимном во славу свободного, веющего, где только хочет, духа «хиппи» и иных возмутителей спокойствия, противостоящих затхлому буржуазному обществу, то экранизация оказалась потрясающе созвучна уже эпохе разочарований в несбывшихся мечтах мятежного поколения. Но что-то принципиально изменилось - и последние секунды позволяют пережить подлинный катарсис... Невзирая на финансовые ограничения1, Форман неуклонно добивался аутентичности воспроизводимой атмосферы и точности мельчайших деталей, касалось ли это быта или эмоционального состояния. Съемки велись в Государственной психиатрической клинике штата Орегон, ее директор Дин Р. Брукс предстал в облачении доктора Спайви (того самого, кто подробно интервьюирует Рэндла по прибытии), в небольших ролях были заняты настоящие душевнобольные. А исполнители (из них новички Дэнни ДеВито, Кристофер Ллойд и Брэд Дуриф впоследствии получили известность), вживаясь в образы, получили от режиссера задание скрупулезно изучить условия существования пациентов, если нужно - находясь в палате круглосуточно. И, казалось бы, не может возникнуть и тени сомнения в том, где и когда имели место события. Однако парадокс (и художественная сила!) фильма заключается в том, что поведанная история незаметно обретает универсальный характер. Почему картина не сходила с киноэкранов Швеции вплоть до 1987-го, установив рекорд длительности демонстрации? Почему в ФРГ повторный выпуск, приуроченный к десятилетнему юбилею, собрал внушительную аудиторию в 1,23 миллиона человек? Чем так поразила судьба МакМерфи наших соотечественников, безоговорочно признавших (по итогам ежегодного опроса «Советского экрана») Николсона лучшим зарубежным актером в «перестроечном» 1989-м?.. Не будем доходить до крайних, радикальных трактовок, солидаризируясь, например, с анархистом Жаном-Люком Годаром, проведшим параллель с тем, как «русские поступили с Чехословакией», на что, между прочим, постановщик недоуменно заметил2: «Что он хотел этим сказать? Я поставил картину не ради удовольствия пожить в Америке, я отправился туда работать». С течением времени только усиливается ощущение того, как легко авторы смогли вознестись над конкретными обстоятельствами, явив обобщенную, философскую притчу о человеке, испокон веков сопротивляющемся давящему прессу даже в том случае, когда этот пресс сотворил самолично. Обратите внимание на то, как надрывно в прологе (и едва слышно - в эпилоге) звучит тоненький голосок «поющей пилы», пробиваясь сквозь ритм бубна и трещотки, а вынесенный в рекламный слоган вопрос обращен буквально к каждому: «Если он сумасшедший, как же ты его понимаешь?» Эпиграфом предпослана последняя строчка из детской песенки-считалки, звучащая (правда, в адаптированном виде3) так: «Кто из дома, кто в дом, кто - над кукушкиным гнездом». «Пролетая над гнездом кукушки» - не о байроновской (из поэмы «Каин») тоске над бездной, но об изначальной гармонии внешнего и внутреннего. О гармонии утраченной, безотчетно и спонтанно, но неотступно разыскиваемой и вновь обретаемой лишь в полете над пресловутым «гнездом кукушки», которое не только в английском языке ассоциируется с безумством, с состоянием «совсем куку». В полете, принимающем форму процесса высвобождения из-под назойливого гнета - гнета физического и духовного. В момент если и не обретения свободы, то - попытки неподдельного, бескомпромиссного прорыва к ней. Авторская оценка: 10/10. 1 - Продюсеры Майкл Дуглас, которому права на оригинальное произведение достались от отца Кирка, и Сол Заенц так и не сумели заинтересовать крупные студии, в итоге вложив собственные средства - порядка $4,4 млн. 2 - См. интервью в журнале «Видео-Асс Премьер», №29, 1995-й, стр. 110. 3 - В оригинале «Three geese in a flock // One flew East // One flew West // And one flew over the cuckoo's nest», что дословно означает: «Три гуся в стае, // Один полетел на восток, // Другой полетел на запад, // И третий пролетел над кукушкиным гнездом». (Евгений Нефедов, 2015)

Джек Николсон, или Возвращение клоуна. [...] Эта работа Николсона [в фильме «Профессия: репортер», 1975], пожалуй, более всего лишена тех красок характерности, что так или иначе всегда проявляются в его персонажах. Правда, это и было главным требованием режиссера, который, по словам Николсона, требовал от него: «Не играй, просто произноси слова и двигайся». Экзистенциалистская тема верности раз осуществленному выбору не нуждалась в индивидуализации того, кто этот выбор сделал: важна не личность, но сам факт выбора и гибели во имя его. Но вот уже в фильме еще одного европейца, с которым Николсону довелось встретиться на съемочной площадке, он в полной мере получил возможность ... отдаться стихии игры и стилизаторства, не отступая при этом от реалистической трактовки своего персонажа. Речь идет о картине Милоша Формана «Полет над гнездом кукушки». (1975). Здесь сплелись воедино все актерские темы Николсона, здесь он добился, пожалуй, наивысшего своего художественного достижения (что и было отмечено «Оскаром» за лучшую актерскую работу). Здесь, что более всего важно, он опять окунулся в проблематику молодежного бунта 60-х годов, которым дышит книга Кена Кизи, лежащая в основе сценария. Рэндл Патрик МакМерфи, переведенный из тюрьмы на экспертизу в психиатрическую клинику, приносит в унылую ее атмосферу дух беспокойства и свободы. Конечно, поведение его отнюдь не праведное: он сквернословит, развлекает больных картами с непристойными рисунками, затевает азартные игры, где ставкой за неимением денег становятся сигареты. Но дело не в самих проступках МакМерфи, а в том, что в них проявляется противостояние отдельного человека - Системе, конкретных прихотей, желаний, особенностей всякого живого организма - раз и навсегда заведенному мертвому механизму, функционирование которого не предусматривает индивидуальных особенностей его винтиков. Это противостояние свободы - рабству, причем противостояние абсолютное. «Антигерой», каким бы он ни был с точки зрения обыденной действительности, нарушает общепринятую систему ценностей, апеллируя к чему-то более фундаментальному, где на первом месте стоит сама свобода и лишь потом - ее цена. Поэтому «антигерой» Николсона, о котором мы знаем, что в тюрьму он попал как насильник (что, впрочем, сам он отрицает), с его хитроватой улыбкой до ушей, насмешливыми гримасами и ухмылками, скорее напоминает того самого клоуна, который своими ужимками скрывает внутреннее отталкивание от действительности при игровом участии в ней. Он, однако, имеет все основания себя к ней не причислять, поскольку ощущает себя здоровым человеком, который попал к больным лишь в силу собственной хитрости, помогшей ему избежать тюрьмы. И собственную клоунскую задачу он видит в том, чтобы, как пишет французский критик Мишель Сьета, «сообщить свой вкус к жизни всем тем, кто еще является пленником отчуждающей системы». Что-то похожее делал его персонаж в «Последнем наряде», правда, там он был стражником, гуманно настроенным по отношению к своему пленнику, а не поднадзорным, как в «Кукушкином гнезде». Здесь же выступает и проявившееся ранее в героях Николсона требование прав, которые он считает неотъемлемо своими, как, например, возможность посмотреть решающий матч чемпионата по американскому футболу, хоть он и передастся не в отведенное для просмотра телевизора время. Казалось бы, нет ничего предосудительного в том, чтобы несколько развлечь больных, слегка изменив распорядок. Но для Системы важен не каждый отдельный случай и человек, а раз и навсегда запущенный механизм, поэтому даже минимальный намек на какое-то отклонение воспринимается как дерзкое посягательство на основные принципы, и сама возможность такого сомнения в этих принципах по логике вещей воспринимается как нечто само собой исключающееся. МакМерфи своим поведением посягнул на этот принцип, поэтому Система, олицетворенная в фильме старшей медсестрой, начинает свои бездушные манипуляции, чтобы не допустить отклонения и сокрушить отступника. Кому-кому, а уж чеху Форману, вынужденному остаться в США после подавления «пражской весны», были знакомы методы карательных действий Системы. И хотя сам режиссер открещивается от политических толкований своего фильма, восточноевропейская ментальность не могла не сказаться в его трактовке противостояния отдельного человека системе социального подавления. Если сравнить «Кукушкино гнездо» с другим значительным фильмом на схожую тему - «Заводным апельсином» (1971) Кубрика, то можно увидеть, что для западного режиссера первым стоит вопрос о дорогой цене свободы, о том, что всякая свобода подразумевает и свободу зла в том числе. Форман же склонен не принимать во внимание преступное прошлое МакМерфи: главное, что в настоящий момент, в момент развертывания фильма он является носителем антитоталитарных принципов. Николсон в роли МакМерфи продемонстрировал огромное количество актерских нюансов и красок. Его герой то хитер, то простодушен, то циничен, то заботлив, то рассеян, то напорист, то весел, то сосредоточен. Он своего рода бродильный фермент в некой среде, личность Возрождения (не в смысле титаничности, разумеется), амбивалентная, не сводимая к какому-то одному качеству. Поэтому так катастрофически воспринимается последнее появление МакМерфи после лоботомии: лишенный своего предыдущего эмоционального богатства, он действительно - живой труп. Так что физическая смерть под подушкой задушившего его из жалости индейского вождя Бромдена воспринимается как нечто вполне естественное. Сюда же вплетен и другой мотив американского кино: рассказ о рождении мифа, мифологического персонажа, который должен остаться в памяти людской на вершине своего проявления, в максимальном раскрытии своих возможностей, но никак не в виде чего-то одномерного и жалкого. Николсон - МакМерфи стал таким мифологическим персонажем, своего рода памятником бунту личности против навязанных ей правил игры, завершением всего того эмоционального комплекса, что связан с понятием «60-е годы» (в широком, разумеется, смысле: здесь и конец 50-х, и начало 70-х). Одновременное этой точки начался и творческий кризис актера, пережившего время своего наибольшего эмоционального соответствия духу времени. Как заведено, творческому кризису соответствовал и личный: алкоголь, наркотики. [...] (Александр Дорошевич. «Искусство кино», 1991)

"Кто из дому, кто в дом, кто над кукушкиным гнездом" - Считалка. "Я не уйду без тебя, Мак. Я тебя таким не оставлю" - Вождь. США 60-х годов. Небольшая психиатрическая больница с восемнадцатью пациентами, группой надзирателей-негров и медицинским персоналом во главе со спокойно-строгой санитаркой Рэтчед. В этой больнице все идет своим чередом, дни проходят, улетают, исчезают, испаряются. «Овощи» - больные, которым никто и ничто уже не поможет - ничего, кроме легких телодвижений и танцевальных па, не делают; «острые» - «перспективные» пациенты, которым еще можно уничтожить очень-очень много нервных клеток электрическими разрядами и бесконечными таблетками, - разговаривают, играют в карты, вспоминают ... прошлое, ушедшее в белую даль, смеются вполголоса и пишут письма огрызками карандашей. Распорядок дня прост, понятен даже для самых заядлых психов, - подъем, прием лекарств, отдых, занятия физкультурой, мытье, короткая прогулка, и «особые» сеансы - санитарка Рэтчед просит всех «острых» сесть кружком вокруг нее, предводительницы этих белых стен и отраженного белого света, открывает вахтенный журнал и обсуждает с больными их проблемы, их жизнь, которую навсегда отрезали больничные двери; жизнь, от которой остались только фотокарточки. Она говорит, все эти разговоры нужны для того, чтобы разобраться с психическими проблемами больных, распутать их, разжать, как обезьяньи пальцы - и тогда наружу упадет комочек излучения нормальных людей, которые слушают классическую музыку и разговаривают друг с другом спокойным голосом. И вот, в этот бесконечный локомотив дней без света впереди, привозят нового больного МакМерфи (Джек Николсон - он получил за эту роль свой первый «Оскар»), - независимого американца, бунтаря, которого не раз (а точнее, больше пяти раз) арестовывали за нападение, и один раз за изнасилование несовершеннолетней («ей было пятнадцать, - объясняет он, - выглядела она на все тридцать пять, а мне сказала, что ей восемнадцать»). Вопрос: для чего он приехал в эту больницу, затерянный остров штата Колорадо? Ответ: до этого он работал на какой-то ферме, где не проявил ни особого трудолюбия, ни усердия; и теперь хочет отдохнуть «шестьдесят восемь дней» в больнице для психов. Но - увы и ах - отдых неожиданно превращается во что-то комично-трагично-ужасное, потому что санитарка Рэтчед, проводящая с больными сеансы «терапии», вовсе не собирается отпускать бунтаря МакМерфи; она считает, что «они должны разбираться с больными на месте, а не перекладывать их на других». А МакМерфи, в свою очередь, не собирается заискивать и дрожать перед «этой сучкой». Среди пациентов, «ударной команды придурков», оказывается еще один симулянт, огромный индеец по кличке Вождь. Раньше Вождь чувствовал себя огромным и сильным, но после того, как государство превратило его отца в очередного «овоща» (с помощью особой, «электрической» системы лечения), он чувствует себя слабым, ни на что не способным. В определенный момент между двумя нормальными в этом ненормальном мире и в этом сумасшедшем доме проскакивает искра понимания и уважения. Они решают, что должны, обязаны черт, сбежать из больницы и отправиться в Канаду. Другие пациенты, большинство из которых поступили в больницу добровольно, узнают - благодаря МакМерфи - много новых прелестей жизни (кроме игры в карты и разговоров). МакМерфи вывозит их, позаимствовав катер, в открытое море, знакомит одного пациента, Билли Биббита с обворожительной дамочкой; в новогоднюю ночь, когда все пациенты должны спать, устраивает вечеринку. Мак живет полной жизнью и собирается научить остальных жить также. Но жизнь - штука неожиданная, поэтому все заканчивается, как бывает, совсем не так, как предполагали сами участники драмы. Теперь поговорим о создании фильма. После выхода одноименного романа Кена Кизи права на экранизацию купил Кирк Дуглас, знаменитый актер, снявшийся во многих великолепных картинах. Но годы прошли, Кирк Дуглас постарел и отдал праву сыну, Майклу Дугласу, который выступил одним из двух продюсеров (второй - Саул Заенц). Милош Форман, чешский кинорежиссер, прибрал всю историю в свои руки, сотворив из бурного романа (как пишут у нас - «Библии США 60-х годов), безусловно, гениальный фильм. Форман все сделал правильно - во-первых, переместил повествование от Вождя к МакМерфи, выявив надлом между свободой и несвободой еще ярче, еще краше, еще мелодичнее; во-вторых, убавил «ужасов» (в книге, например, описывается, как сестра Гнусен - та же сестра Рэтчед - затыкала плетеной сумочкой рот Вождю, когда его брили негры-надзиратели), сделав не фильм-обличитель, а фильм-размышление, причем размышление с совершенно особым духом, настроением. Некоторые кадры по своему содержанию должны выглядеть абсурдными (команда психов едет в автобусе, разглядывая мир, о котором они почти позабыли), но Форман не заостряет краски, поэтому безусловная трагедия у него получилась очень легкой, смешной, красивой, но в тоже время жесткой и напряженной. Джек Ницше прекрасно передает этот легкий дух, примешивая к классическим интонациям гитарные мелодии и индейские мотивы, которые, в свою очередь, подчеркиваются осенней природой с высокими горами, черными речками и выцветшей травой. И все эти настроения прекрасно контрастируют с белой-белой больницей, которая, пусть и оторвана от реальной действительности, но, обжигая мелкими деталями, очень живо и интересно передает жизнь США 60-х годов. В-третьих - Форман подобрал великолепную и очень колоритную актерскую команду. Джек Николсон - гениален! Самое потрясающее в нем - безоговорочная искренность; он не претворяется, не наматывает, как проволоку, мимику на лицо, не устраивает театральщину; он играет, великолепно и неподражаемо. Дэнни ДеВито и Кристофер Ллойд тоже отлично справились со своими ролями. Соединив признанного мастера Джека Николсона с начинающими актерами, настоящими больными и настоящим медперсоналом, Милош Форман добился удивительного результата, где каждый кадр - мини-шедевр (ключевое слово - шедевр). Ну и главная санитарка Милдред Рэтчед в исполнении Луиз Флетчер. Санитарка Рэтчед, которая очень не любит, когда меняется «годами отлаженный распорядок», санитарка Рэтчед, которая заставляет больных отвечать на бесконечные вопросы, для которой боль людей, которые и не знают, почему им так больно - только необходимая черточка дня, позволяющая занести сведения в журнал. «Самая беспощадная злодейка кино», как пишут издатели DVD и VHS-кассет, получилась у Флетчер весьма неоднозначной - сначала кажется, что она все делает правильно, да и вообще вроде ничего ужасного не делает. Но ее глаза, ее кукольные глаза, которые спокойно наблюдают за страданиями, впивают в себя страдания, перечеркивают все сомнения - злодейка, злодейка! Злодейка!!! В итоге получился совершенно великолепный фильм. Фильм, который и тридцать лет спустя (год выпуска - 1975) ранит душу по-прежнему веско и остро. Фильм, заслуживший пять «Оскаров» как ни один другой. Один из лучших фильмов двадцатого столетия. Один из лучших фильмов о свободе и несвободе, и о цене свободы и несвободы. И еще: заметьте, как красиво - хрупко, мелодично, переливчато, - звучит название фильма на английском языке - «One Flew Over the Cuckoo's Nest». Совсем как книга Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков» - «Dandelion Wine». И в том и другом случае искрится особый перезвон, нежность, которая иногда врывается в суховатый английский язык. Наверное, поэтому фильм так назвали - что-то такое же хрупкое и нежное хранят у себя в душе герои. Герои фильма, стремящиеся стать свободными. (Михаил Кирюхин, «Kino.orc»)

Конкурс «Советского экрана». Актеры-победители. Проигравший победитель. Бывают конкурсы, исход которых предрешен. Они бывают тогда, когда среди участников оказывается бесспорный фаворит, состязание с которым для остальных бессмысленно, так как первенство его бесспорно и для поклонников, и для противников. Именно таким стал конкурс на лучшего зарубежного актера 1988 года. Достаточно было увидеть в списке название «Полет над гнездом кукушки», чтобы все сразу стало ясно. Образ МакМерфи, созданный в картине Джеком Николсоном, давно уже признан классикой актерского кинотворчества. И странно было бы, если б наши зрители, познакомившиеся с шедевром спустя тринадцать лет после его создания, оказались вдруг безнадежными провинциалами, не умеющими дать оценку ... подлинному явлению искусства. Впрочем, написав это, я, конечно, польстил нашим зрителям. Сколько крупнейших картин мирового кино появилось на наших экранах в последние три года, и между тем практически все они прошли незамеченными. Все - но не «Кукушка» М. Формана. И интеллектуалы, и обыкновенная широкая публика смотрели картину одинаково активно. Различные категории зрителей находили в ней нечто для себя важное и интересное, но бесспорной для всех была солидарность с той жизненной позицией, с тем поведением, с той активностью в проявлении личностных, человеческих качеств в бесчеловечных условиях, что явил нам Рэндл МакМерфи в исполнении Джека Николсона. Вспомним, что мы не впервые встречаемся с этим крупнейшим американским актером. Десять лет назад мы видели его в фильме великого итальянского режиссера Микеланджело Антониони «Профессия - репортер». Помните - странная история о человеке по имени Дэвид Локк, вознамерившемся в буквальном смысле стать другим. Поменявшись документами с мертвецом, сменить имя, одежду, привычки, среду обитания - все. Из этого ничего не вышло. Дверь в свободу оказалась воротами в западню... В 1977 году ни сама картина, ни актер не вызвали столь бурного общественного интереса в нашей стране. А ведь «Профессия - репортер» не только была сделана в один год с «Кукушкой», но и по значимости своей в истории мирового кино ей не уступает. В чем же дело? Быть может, в том, что у Антониони Николсон играл человеческую судьбу, прямо противоположную той, что выпала на долю МакМерфи. Ведь Локк бежит от жизни, хочет освободиться от всего, что его с ней связывает, начать сначала. МакМерфи же вступает в борьбу, да там, где нет никакой надежды на победу. Безусловно, зрителю больше хочется идентифицировать себя с борцом, чем с беглецом. Идентифицировать - значит и сопереживать, сопереживать - значит и любить. Между тем роли Николсона в этих двух лентах содержат в себе и нечто общее. И в «Кукушке», и в «Репортере» актер играет человека, который не может вписаться в окружающую действительность, которому неуютно в ней, ищет способы изменить свое положение. Скажем больше - различные вариации этой модели человеческого существования предстают перед нами во всех крупных киноработах Николсона. Он далеко не сразу стал «звездой» (даром что отец - кинопромышленник). Начав сниматься в 1956 году в возрасте девятнадцати лет, свою первую заметную роль он исполнил в 1969 году. Но в том, что всю свою молодость он провел в качестве никому неведомого второстепенного актера, есть, если угодно, некий смысл. Николсон не мог похвастаться «самоигральными» внешними данными. Высокий рост, мужественная красота, стать и стройность фигуры - все это, как говорится, не про него. Он просто не был нужен американскому кино пятидесятых - шестидесятых годов, по преимуществу развлекательному, занятому конструированием киножизни, имевшей мало общего с жизнью реальной. Нужда в Николсоне появилась тогда, когда американское кино стало полниться совсем другими фильмами. Когда, повернувшись лицом к реальности, кинематографисты увидели в ней не только и не столько веселью и отвагу победителей, но и неизбывную боль побежденных. Увидели и поняли вдруг, что тот, кто проиграл, далеко не всегда достоин порицания. Николсон явился миру уже в самой первой ленте о «проигравших», в знаменитом «Беспечном ездоке» Денниса Хоппера. И после этого успеха - центральные роли в крупных фильмах, исследующих феномен «проигравшего», изучающих различные варианты его поведения в ситуации аутсайдерства: «Пять легких пьес» и «Почтальон всегда звонит дважды» Боба Рафельсона, «Последний наряд» Хэла Эшби и «Китайский квартал» Романа Полански... Самим своим появлением в этих фильмах Николсон заставлял зрителя задаваться не очень приятными вопросами. Впрочем, проигравшие герои Николсона даже в проигрыше не перестают быть американцами. Они не думают сдаваться. Они прекрасно ощущают себя сильнее, чище, лучше той жизни, которая их победила. В зависимости от индивидуальных черт характера его герои могут удалиться от жизни, наплевав на нее, озлобиться или вступить с ней в самую настоящую схватку. Ведь, скажем, «Кукушку» при желании можно прочесть как одну из вариаций типичного голливудского боевика. Группа честных людей оказывается захваченной в плен коварными злодеями, нещадно терзающими пленников, издевающимися над ними. И вот среди несчастных появляется Герой, который своим бесстрашием и храбростью поднимает их на восстание, которое, несмотря на его гибель, оканчивается освобождением. Форман и Николсон являют нам свой вариант известной схемы. И невысокий, лысоватый, некрасивый Николсон вызывает в этом варианте симпатий гораздо больше, чем его киношный двойник - статный голубоглазый ковбой. Борясь за униженных и оскорбленных. МакМерфи сам оскорблен и унижен. Но собственное аутсайдерство он переносит с иронической улыбкой на устах, - восстать против мерзости тотального угнетения заставляет его то смирение, с которым это угнетение переносят товарищи по несчастью. Думаю, мало кто из зрителей «Полета над гнездом кукушки» воспринимает психушку, в которой происходит действие, только как одну из конкретных американских психушек. Это безусловная метафора того самого «идеального государства», к созданию которого человек всегда так стремился, а создав его, превратился в послушного раба своего детища. И борется МакМерфи не только против очаровательной старшей сестры, но и против покорности мифу. В нем. аутсайдере, человеке с несложившейся жизнью, оказывается достаточно чисто биологической силы для сокрушения несокрушимого - веры в то, что бесконечные издевательства над человеком творятся для его же пользы. И если бы в подобную схватку вступал типичный «киногерой», случайно оказавшийся в этом белоснежном аду, картина явилась бы лишь очередной модификацией жанра «фильма ужасов». Фигура Николсона в центре повествования многократно усиливает социально-политическую страстность фильма Милоша Формана. Семидесятые годы стали в американском кино эпохой Николсона. Он оказался именно тем актером, психофизическая индивидуальность которого совпала с основным нравственным содержанием времени. Он стал «звездой». Он может выбирать. Он играет много. Он выступает как сценарист и продюсер. И даже режиссерские опыты есть в его послужном списке. Нельзя сказать, что все, что он сейчас делает, однозначно замечательно. Мне, например, он представляется немного статичным в знаменитом «Сиянии» Стенли Кубрика и очень уставшим в душещипательной мелодраме Джеймса Брукса «На языке нежности». Думаю, что в этих ролях Николсон не так незаменим, как, скажем, в «Кукушке»... Но, во-первых, это мое личное мнение, а во-вторых, даже если оно и верно, это ничего не меняет. Согласитесь, не каждому дается то, что удалось Джеку Николсону. Он не просто хороший актер, каких много. Он актер, выразивший суть эпохи. Таких единицы. И то, что эпоха «проигравших победителей» в американском кино прошла, вовсе не значит, что актерская карьера Николсона пошла на спад. Он теперь не будет в центре - это естественно. Новое время выдвинет нового своего выразителя, но об «эпохе Николсона» ценители искусства не забудут никогда. (Сергей Лаврентьев. «Советский экран», 1989)

Безумие общего режима: Джек Николсон и его первый «Оскар». Впервые в больнице для душевнобольных штата Орегон Джек Николсон оказался, когда уже получил первую известность. Он сыграл роль второго плана в «Беспечном ездоке» Денниса Хоппера, фильм неожиданно «выстрелил», и Джека Николсона начали узнавать. Актеру удавалось блеснуть и прежде, например, в фильмах «Магазинчик ужасов» и «Ворон», но коммерческого успеха эти картины не снискали. Успех «Беспечного ездока» позволил Николсону самому выбирать роли, и вдохновленный удачей Джек отказался от предложения сыграть Майкла Корлеоне в «Крестном отце». Николсон искал нестандартные характерные роли, стремился сам создавать персонажа, его манеры и стиль, в то время как гангстерская ... сага показалась ему простой поверхностной историей. Вместо съемок у Копполы с Марлоном Брандо и Джеймсом Кааном Николсон оказался в психиатрической клинике Орегона - здесь Милош Форман снимал «Пролетая над гнездом кукушки» по мотивам книги Кена Кизи. Киноавантюра. Съемки «Пролетая над гнездом кукушки» сами по себе были авантюрой. Роли второго плана режиссер отдал дебютантам, прежде игравшим лишь в театре - именно после «Пролетая над гнездом кукушки» Дэнни ДеВито решил переключиться на кинематограф. Долго не удавалось утвердить актрису на главную женскую роль. Продюсеры звали Эллен Берстин и Джеральдин Пейдж, но обе, прочитав сценарий, отказались сниматься. В итоге Милош Форман выбрал 40-летнюю Луизу Флетчер. В то время она могла похвастаться лишь несколькими телевизионными проектами, но Милош Форман был впечатлен ее небольшой ролью в картине Роберта Олтмена «Воры как мы». Сам Форман к тому моменту лишь несколько лет прожил в США, куда переехал из Чехословакии. Перед тем как возглавить съемки «Пролетая над гнездом кукушки» в Америке, он успел снять только «Отрыв» и получить за него Гран-при Каннского кинофестиваля. Местными студиями Форман воспринимался подающим надежды кинематографистом, чьи лучшие работы еще впереди. Съемки не были простыми и для самого Джека Николсона. Роль Рэндла МакМерфи ему отдали сразу же, заплатив гонорар в миллион долларов, хотя бюджет проекта оставался на уровне независимого кино. Всего за год до съемок - в 1974 году - репортеры предали огласке тайны семьи Николсон. С детства актер воспитывался бабушкой и дедушкой и был уверен, что они и есть его настоящие родители. В то время как свою мать Джун он считал старшей сестрой. Кто был отцом, доподлинно не известно до сих пор - перед рождением Джека его мать исчезла, никого не предупредив. Джун Николсон скончалась от рака в 1963-м, его бабушка - Этель - в 1970-м. Остаться собой среди безумцев. Съемочный процесс с подачи Милоша Формана превратился в настоящее безумие. «Я не всегда понимал, где актеры, а где - настоящие больные», - признавался затем Николсон. Практически все сцены фильма снимались в стенах психиатрической клиники, и врачи решили, что участие пациентов в массовке положительно скажется на терапии. Николсон прибыл на съемки последним. Все занятые в картине актеры уже две недели фактически жили в палатах клиники. Главврач Дин Брукс объяснял съемочной группе нюансы того или иного психиатрического заболевания и помогал вжиться в роль. От Николсона же требовалось изобразить нормального человека с характером бунтаря, готового в любой момент бросить вызов устоявшимся правилам. Актеры и съемочная группа фактически жили в стенах лечебницы. Они спали на тех же койках и питались в той же столовой, что и пациенты. В довершение ко всему Форман настаивал на том, чтобы актеры чаще импровизировали. Иногда он даже оставлял камеру включенной, пока актеры общались, играли и просто убивали скуку. Вставив некоторые сцены из «подсмотренного» таким образом материала, Форман придал аутентичности своей картине. Николсон бродил по палатам, разглядывал пациентов, актеров, съемочную группу и привыкал к атмосфере. Другие актеры должны были играть душевнобольных или хотя бы сотрудников лечебницы, постоянно находящихся в такой атмосфере. Персонаж Николсона же был психически здоровым человеком. На фоне постоянных импровизаций ему предстояло придумать своего собственного Рэндла МакМерфи, прожить его жизнью два с половиной месяца и остаться нормальным в окружении безумцев. Рэндл МакМерфи и Милдред Рэтчед. По сюжету фильма, мелкого преступника МакМерфи переводят в психиатрическую клинику для освидетельствования. Он не относится к происходящему вокруг серьезно и даже подтрунивает над пациентами больницы. Его поведение откровенно раздражает медсестру Рэтчед, и та пытается восстановить привычный распорядок учреждения, прибегая к репрессивным мерам. Фактически противостояние МакМерфи и Рэтчед стало главной сюжетной линией картины. Пациенты клиники, всегда держащиеся вместе, с интересом наблюдали за авантюрными выходками МакМерфи и раз за разом становились жертвами новых ограничений администрации клиники. Именно они являются в некотором роде судьями главным героям. И МакМерфи, и Рэтчед изначально задумывались противоречивыми персонажи со сложной внутренней мотивацией. Их простые и, кажется, совершенно понятные мотивы влекут за собой непредсказуемые последствия, которые затрагивают в том числе окружающих. Провокационные выходки харизматичного МакМерфи скрашивают монотонный быт пациентов, а стремление Рэтчед упорядочить лечение лишь усугубляет внутренние проблемы ее подопечных. Таким образом, «Пролетая над гнездом кукушки» был гимном индивидуальности, иллюстрирующим не только права, но и ответственность здорового свободного человека. И все это Джеку Николсону и Луизе Флетчер нужно было сымпровизировать. И обоим это удалось. Их герои в мгновение ока стали культовыми. Уделяющая распорядку дня больше внимания, чем переживаниям пациентов, медсестра Рэтчед была воплощением зла. Дерзкий и смелый Рэндл МакМерфи - символом свободы, чистых устремлений и тяги к нескучному времяпрепровождению. Критики на все лады хвалили игру обоих актеров. Николсон раскрылся в полной мере, но на протяжении всего фильма оставался скромен и не пытался затмить собственным артистизмом других актеров. Флетчер филигранно выдержала необходимый для ощущения реализма баланс - ее Рэтчед была опасным и вероломным человеком, но не гротескным безумцем из фильмов 60-70-х годов. Критики называли медсестру Рэтчед самым опасным из приближенных к реальности экранных персонажей. В итоге Николсону, Флетчер, Форману, горстке дебютантов и пациентам психиатрической клиники удалось создать шедевр. «Пролетая над гнездом кукушки» - единственный фильм в истории, которому удалось победить в пяти самых престижных номинациях «Золотого глобуса»: за мужскую и женскую роль, за режиссуру и адаптированный сценарий, а также в номинации «Лучший фильм». Картина также получила главные «Оскары», в том числе персональные награды для Николсона и Флетчер. При бюджете в четыре с небольшим миллиона долларов сборы картины превысили сотню миллионов. Милош Форман после этого проекта снял нашумевший мюзикл «Волосы», в середине 80-х блеснул ярким байопиком «Амадей», а в 1996-м получил «Золотой глобус» за другой биографический фильм - «Народ против Ларри Флинта». Луиза Флетчер в том же 96-м получила «Эмми» как лучшая приглашенная актриса в драматическом сериале. В карьере Джека Николсона фильм «Пролетая над гнездом кукушки» сыграл ключевую роль. После успеха этой картины он стал звездой первой величины, в «Последнем магнате» подрался с Робертом де Ниро, сыграл с Марлоном Брандо в вестерне «Излучины Миссури» и даже дебютировал как режиссер комедией «Направляясь на юг». В 1980-м он сыграл Джека Торренса в картине Стэнли Кубрика «Сияние», а девятью годами позже сыграл Джокера в «Бэтмене» Тима Бертона. Последними крупными проектами актера на данный момент являются гангстерская драма Мартина Скорсезе «Отступники» и жизнеутверждающая трагикомедия Роба Райнера «Пока не сыграл в ящик». Все роли Николсона объединяет его уникальный шарм - со временем хитреца из его взгляда никуда не исчезла. Считается, что он один из немногих современных актеров, напрочь игнорирующих систему Станиславского, но на самом деле это не так. Николсон часто признавался, что ему необходимо притвориться другим человеком, почувствовать его, а затем - просто вести себя естественно перед камерой. «У меня по-прежнему получается дурить их», - повторяет в интервью Николсон. (Дмитрий Захарченко, «Аргументы и Факты»)

Как Кен Кизи и его роман «Пролетая над гнездом кукушки» изменили сознание американцев. Экспериментатор, психоделический гуру и «крестный отец» хиппи Кен Кизи, работая санитаром в психиатрической клинике, написал одну из самых знаковых книг XX века - «Пролетая над гнездом кукушки». Описанный в романе бунт пациента-симулянта против деспотичной системы стал предвестником антипсихиатрического движения, получившего распространение в США и по всему миру. Освободительная миссия Кена Кизи началась в 1960 году в южных окрестностях Сан-Франциско. В то время он обучался на литературных курсах Стэндфордского университета и подрабатывал ночным санитаром в психиатрической лечебнице Menlo Park Veterans' Hospital. Сосед Кена - студент психфака Стэнфорда Вик ... Ловелл - предложил будущему писателю принять участие в секретном исследовании психоактивных препаратов с целью манипуляции поведением человека, которое спонсировало ЦРУ (). Мы не знаем подробностей этого эксперимента, но очевидно, что, помимо богатого психоделического опыта, Кен Кизи вынес из него массу ценных наблюдений за бытом и нравами пациентов и персонала больницы - особенно когда обнаружил, что его ключ подходит к замку кабинета главврача (), где хранились препараты. Кизи часто беседовал с обитателями больницы и постепенно приходил к выводу, что их болезни были мнимыми - общество просто отвергало любые нестандартные формы мышления и поведения, клеймило их как патологию и стремилось исторгнуть нетипичных индивидуумов из своих рядов. Преломив эти наблюдения свою через богатую фантазию, литературное дарование и изрядные дозы ЛСД и мескалина, Кизи разродился своим главным детищем - романом «Полет над гнездом кукушки». История о психиатрической больнице, управляемой деспотичной старшей медсестрой, стала символом борьбы человека против жесткой системы, хлесткой метафорой американского общества, порабощенного репрессивным государством. Вышедший в 1962 году роман моментально стал бестселлером и был с шумом поставлен на Бродвее, принеся своему создателю славу и, что немаловажно, финансовую независимость. Кизи обзавелся бревенчатым домом в Ла Хонде и с удвоенной силой принялся экспериментировать с «кислотой» в компании единомышленников. Сеансы приема ЛСД проходили под соответствующую музыку (Кизи особенно любил группу Grateful Dead), со световыми эффектами и декорациями и именовались «Кислотными тестами». Через некоторое время «путешествия без передвижения» решено было превратить в настоящее путешествие. В 1964 году соратники Кизи - ватага хиппи, назвавшая себя «Веселые проказники» (Merry Pranksters) - нашли старый школьный автобус, раскрасили его в психоделические цвета, нагрузили оборудованием, костюмами и веществами и отправились в Нью-Йорк с целью посетить Мировую Ярмарку. Это путешествие было весьма подробно и правдоподобно описано присоединившимся к ним писателем Томом Вулфом в книге «Электропрохладительный кислотный тест». Приключения Кизи и «Проказников» включали в себя знакомство с байкерской бандой «Ангелы Ада», выступления на антивоенном митинге, публичную пропаганду психоделического самопознания и преследования со стороны полиции - причем все фиксировалось на 16-мм пленку. Вернувшись в Ла Хонду, Кизи и товарищи собрались заняться монтажом отснятого материала. Но прекрасным апрельским днем 1965 года в дом Кизи ворвалась полиция - 17 помощников шерифа и федеральный агент из отдела по борьбе с наркотиками со служебной собакой (). Кизи предстал перед судом по обвинению в хранении марихуаны, но после выплаты залога не стал дожидаться суда, инсценировал свою смерть и убежал в Мексику. Вернувшись в 1966 году, он все же вынужден был предстать перед судом и отсидеть полгода за хранение марихуаны - с максимальной пользой для мировой культуры. Во время отсидки он старательно записывал свои мысли и увлеченно рисовал, а его товарищ по камере Пейдж Браунинг тайком передавал альбомы с рисунками и изречениями на волю, пряча их в порножурналах (). После отсидки Кизи перебрался на отдаленную ферму, где до конца земного пути посвятил себя семейной жизни, земледелию и литературе - преимущественно эссе и пьесам, ни одна из которых не произвела эффекта, сравнимого с «Полетом над гнездом кукушки». Роман назвали «бунтом против правил» и «ревом протеста» - он пришелся на время зарождения психоделической революции и начала движения хиппи, пропагандировавших свободу от любых ограничений. «Пролетая над гнездом кукушки» также стал предвестником антипсихиатрического движения в США. После выхода книги архаичные методы лечения - в частности, электрошок, лоботомия и злоупотребление медикаментами - перестали быть нормой (). Тысячи пациентов по всей Америке покидали психиатрические лечебницы и с переменным успехом встраивались в обычную жизнь, а медицинские практики становились более гуманными. Были разработаны новые виды препаратов, позволявшие людям с психическими отклонениями лечиться без госпитализации, на дому, а психиатрические учреждения перестали напоминать тюрьмы для безумцев. В 1963 году президент Кеннеди инициировал принятие «Акта о психическом здоровье» (), согласно которому психиатрические учреждения переходили из государственного ведения в общественное, а их пациенты могли вести полноценную жизнь, не подвергаясь лишению свободы. В 60-е - 70-е годы «Антипсихиатрическое движение» развернулось в полную силу под воздействием идей американского психиатра Томаса Саса, который считал психическое заболевание мифическим и был видным критиком использования медицины с целью социального контроля в современном обществе, - Кен Кизи, кстати, был увлечен его книгами и состоял с ним переписке (). Также существенное влияние оказали работы шотландского психиатра Рональда Дэвида Лэйнга и француза Мишеля Фуко о власти и карательной медицине: «История безумия в классическую эпоху» (1961 ) и «Рождение клиники: Археология врачебного взгляда» (1963 ). Наиболее радикальные представители «Антипсихиатирического движения» - например, Mental Patient Liberation Front (Фронт освобождения психических пациентов) - вообще отрицают концепцию «психического заболевания» и требуют считать любое отклонение особенностью психики, а не патологией, а также запретить принудительную госпитализацию людей с умственными отклонениями. В 1975 году, вскоре после выхода фильма Формана, Церковный комитет Конгресса под личным контролем президента Форда начал расследование проекта MKUltra () - того самого, в котором Кизи принял участие в качестве подопытного животного. Выяснилось, что MKUltra (изначально - проект «Артишок» ) был задуман как масштабная программа по изучению контроля над личностью и техник допроса. В рамках проекта отдел научной разведки ЦРУ продолжал чудовищные эксперименты нацистов, с привлечением арестованных в ходе войны специалистов Третьего рейха, которые начали свои зверские опыты еще в лагере Дахау. В числе мер воздействия на подопытных (зачастую военнопленных, наряду с нанятыми добровольцами) американские экспериментаторы вслед за нацистами использовали наркотики, электрошок, гипноз, сексуальное притеснение, изоляцию и другие формы пыток. В 50-х - 60-х годах, в условиях антикоммунистической паранойи, ЦРУ действовало абсолютно свободно и безнаказанно. В 1973 году проект был свернут, а его документация уничтожена. В ходе расследования «Комиссии Рокфеллера» выяснилось, что один из научных руководителей проекта - биохимик Фрэнк Олсон - был убит в 1953 году. Убийство, в соответствии с чьей-то мрачной фантазией, было осуществлено сверхсильной дозой ЛСД, которая предположительно заставила обезумевшего Олсона выброситься из окна 10 этажа (). Правительство выплатило его родственникам $750 тысяч долларов в обмен на отказ от претензий и не проявило инициативы углубляться в расследование. Итоги антипсихиатрической революции сегодня легко увидеть, просто выйдя на улицу любого американского мегаполиса. Обилие эксцентричных уличных проповедников, безумных нищих, кликуш и психопатов всех видов поражают воображение любого приезжего. Леволиберальная политика отказа от госпитализации уже давно подвергается критике со стороны консервативных психиатров: недостаток инфраструктуры для ухода за психически больными вне специальных учреждений привел к катастрофическому росту числа бездомных и общей деградации психиатрической медицины. Для тысяч психически нездоровых людей единственной альтернативой больничной палате оказалась коробка на тротуаре. Такова цена свободы - и именно ее, по замыслу Кена Кизи, выбирает главный герой «Полета над гнездом кукушки», огромный индеец Вождь. (Евгений Шаповалов, «Правила жизни»)

Книга Кена Кизи «Кто-то пролетел над гнездом кукушки» стала бестселлером сразу после выхода в свет в 1962 году. Действие романа происходит в психиатрической лечебнице. Кен Кизи написал его на основании личного опыта. Ему было двадцать пять лет, когда безденежье вынудило его в 1960 году подписать контракт с администрацией госпиталя для ветеранов войны, где проводились эксперименты по применению сильных наркотиков для лечения душевных расстройств. Повествование идет от лица одного из пациентов, индейца Бромдена по прозвищу Вождь, выучившегося отгораживаться от окружающего мира притворной немотой. В клинике появляется обаятельный пациент Рэндл МакМерфи. Для того чтобы избежать тюремного заключения, он симулирует сумасшествие. Свободолюбивый МакМерфи ... сплачивает других пациентов и восстает против жестокосердной сестры Рэтчед. Эта дама поддерживает дисциплину с помощью наркотиков и электрошоков. Однако бунт подавлен. МакМерфи подвергается крайне болезненной операции на мозге - лоботомии, которая превращает его в живого мертвеца. В порыве милосердия Вождь душит Рэндла подушкой, а потом сбегает из отделения - на волю. Может быть, для Бромдена судьба сложится не так жестоко, как сложилась она для МакМерфи... В 1960-е годы роман Кизи был чуть ли не священным текстом для бунтующей молодежи. Рациональному и жестокому обществу он противопоставил подчеркнутую беспечность, безразличие к житейским успехам, насмешку над нормами и чувство духовной свободы. Знаменитый актер Кирк Дуглас первым купил права на экранизацию романа, причем сам хотел сыграть МакМерфи. Он с успехом исполнял эту роль на Бродвее в инсценировке Дейла Вассермана. Однако Дугласу не удалось заинтересовать проектом ни одну из крупнейших студий Голливуда, потому что в истории кино еще не было случая, чтобы фильм о душевнобольных приносил доходы. К 1973 году Кирк Дуглас был слишком стар для роли МакМерфи и передал все права на экранизацию своему сыну Майклу, звезде сериала «Улицы Сан-Франциско». Дуглас-младший решил стать продюсером фильма, призвав на помощь опытного Сола Заенца. В качестве режиссера был приглашен Милош Форман, эмигрировавший в США из Чехословакии. Прочитав книгу, он сразу понял, что лучшего материала для фильма не найти. С Форманом был заключен договор на небольшую сумму. Кроме того, он имел свои проценты с прибыли от проката фильма. «Чем больше я думал над фильмом, тем больше я хотел получить на роль МакМерфи большого актера, - вспоминает Форман. - Наш фильм переносил зрителей из их привычного мира в жестокое, опасное и совершенно незнакомое место, и я решил, что этот переход пройдет легче, если проводник будет им знаком. Я поговорил об этом с продюсерами, и они спросили меня, имею ли я в виду какого-то конкретного "проводника". Я подумал, что великолепный образ МакМерфи сможет создать Джек Николсон. К тому времени он был уже звездой первой величины в Голливуде». Продюсеры тщательно взвесили все «за» и «против» от приглашения Николсона (а до него - Марлона Брандо, Джина Хэкмена, Барта Рейнолдса). Участие голливудской звезды увеличивало бюджет до четырех миллионов долларов. Для того чтобы запустить фильм в производство, нужно было иметь финансовые гарантии. Заенц обратился за поддержкой к крупным компаниям. Получив отказ, он решил заложить свою музыкальную компанию в Сан-Франциско. Первый вариант сценария «Гнезда кукушки» написал сам Кен Кизи. Но его подробный пересказ романа не устроил продюсеров. К тому же, когда Кизи закончил сценарий, он захотел быть и режиссером, и исполнителем главной роли в фильме, и это стало началом конца их отношений. «Я работал над первым вариантом сценария с Лорри Хаубеном, а позже переписал его с другим прекрасным сценаристом, Бо Голдмэном, - рассказывает Форман. - Мы с Хаубеном писали первый вариант в психиатрической лечебнице в Юджине, штат Орегон, где позже снимался фильм, и, таким образом, я еще до начала съемок познакомился и с местом, и с людьми». Форман взял на все роли - и главные, и второстепенные - профессиональных актеров. Но на периферии фильма работало множество непрофессионалов; так что большинство больных, медсестер и других служащих клиники действительно играют самих себя. Форман просмотрел более тысячи кандидатов на ведущие роли. Актера Брэда Дурифа он запомнил по постановке «Когда ты вернешься, рыжий Райдер?» и сразу же увидел в нем Билли Биббита. По словам режиссера, у Дурифа были неброский талант и ранимость, необходимые для роли. Другие пациенты также должны были обладать яркой индивидуальностью, чтобы не затеряться в общих сценах. На маленькую роль Мартини продюсер Дуглас привел низенького толстого Денни ДеВито, игравшего в бродвейском спектакле по «Гнезду кукушки». Актерское агентство прислало Кристофера Ллойда, напомнившего Форману его старого нью-йоркского друга Винсента Скиавелли. Режиссер без колебаний доверил ему играть психически больного Тэйбера. Долго не могли найти исполнителя на роль Вождя. Форман настаивал на том, чтобы он был настоящим громилой. Подходящего человека искали по всей стране. Наконец раздался телефонный звонок из Сейлема, штат Орегон. «Милош! Я нашел такого громилу!» - это звонил возбужденный Мел Лэмберт, торговец подержанными автомобилями, друг Заенца. Гиганта звали Уилл Сэмпсон, он был смотрителем в Национальном парке Маунт-Реймайер. В молодости Сэмпсон участвовал в родео, но травма позвоночника прервала его карьеру. Индеец был натурой творческой, писал замечательные пейзажи. В романе Кизи медсестра Рэтчед помешана на порядке, она предстает брюзгливой гарпией. Когда на собеседование пришла Луиза Флетчер - симпатичная блондинка, стройная и вежливая, с обаятельной улыбкой, казалось, она совершенно не соответствует образу медсестры Рэтчед. Форман попросил ее что-нибудь почитать, и внезапно под бархатной оболочкой обнаружилась жесткость и властность - как раз то, что было нужно для этой роли. Так, за неделю до начала съемок, Форман нашел медсестру Рэтчед. Директор психиатрической клиники штата Орегон доктор Дин Р. Брукс согласился пустить киношников к себе при условии, что больные будут заняты на подсобных работах. Он полагал, что участие в съемках даст хороший терапевтический эффект. Продюсеры согласились, но на всякий случай имели запасную команду профессионалов. Больные великолепно справились со своими обязанностями. Доктор Брукс оказался совершенно прав: работа значительно повысила их самооценку. В психиатрическую больницу Николсон прибыл раньше остальной команды. Он разговаривал с персоналом и общался с больными, наблюдал за теми, кого подвергали лечению электрошоком. Джек проводил репетиции, хотя в дальнейшем, во время съемок, многое строилось на импровизации. «Тайна "Полета над гнездом кукушки", и этого нет в книге, - говорил Николсон в интервью, - мой тайный замысел в этой роли состоит в том, что этот шут считает себя неотразимым; он думает, что перед ним не устоит ни одна женщина и что сестра Рэтчед не станет исключением. В этом его трагический просчет. Вот почему он терпит полный крах. Я обсуждал это с Луизой Флетчер. И только с ней. По-моему, именно это и произошло с моим героем: он долго и упорно соблазнял эту женщину, он был патологически уверен, что добьется успеха, - и просчитался». Форман настаивал на том, чтобы актерам выделили койки, халаты и бритвенные приборы, как будто их действительно положили в клинику. Он выбрал для каждого из них больного, которому они должны были подражать. Речь шла не о том, чтобы актеры изучали клинические проявления болезни или читали записи в медицинских картах, они должны были просто наблюдать, копировать жесты, манеру разговора, все странности поведения. В «Гнезде кукушки» доктор Брукс, кстати, очень образованный человек, сыграл самого себя, то есть директора психиатрической клиники. Эпизод, в котором он принимает в клинику МакМерфи, был одним из немногих, где Форман позволил актерам сочинить диалог. Он просто обрисовал ситуацию, произнес несколько ключевых фраз, а дальше предоставил Николсону и Бруксу свободу действий. Эксперимент имел успех. В большинстве эпизодов фильма так или иначе участвует герой Джека Николсона. «О работе с таким актером можно только мечтать, - говорит Форман. - В нем нет ни капли чванства, эгоизма, звездной болезни. Он всегда был готов к работе, всегда точно знал, чего хочет. Благодаря его юмору все чувствовали себя непринужденно, а это очень важно для работы на съемочной площадке. Джек всегда был готов прийти на помощь партнерам, потому что знал, что, чем лучше они будут играть, тем лучше будет его финальная сцена». По предложению продюсеров оператором был утвержден Хаскелл Уэкслер, удостоенный «Оскара» за работу в картине «Кто боится Вирджинии Вулф?», большой поклонник романа Кизи. Форман объяснил ему, что фильм должен быть снят в скупой, реалистичной манере, которая не отвлекала бы внимания зрителей от сюжета. В процессе работы Уэкслер стал подвергать сомнению компетентность Формана, он говорил, что чешский режиссер не способен снять незаурядный американский фильм. Это становилось настоящей проблемой и создавало напряженность в группе, поэтому за дело пришлось взяться продюсерам. В результате Уэкслера сменил Билл Батлер («Челюсти», «Разговор»). Батлер просмотрел отснятый материал и вторую часть фильма снимал в той же манере. Когда же Форман на неделю отстал от графика, был привлечен к работе еще один оператор - Билл Фрейкер, снявший сцену морской прогулки. Музыку для фильма сочинил Джек Ницше. Запись должна была состояться на студии «Фэнтези рекордс». В назначенный час композитор появился в сопровождении старика, тащившего большой чемодан. Взглянув на армию музыкантов, Джек велел распустить оркестр по домам. Старик открыл чемодан - в нем были стаканы разной высоты, толщины и ширины. Он аккуратно расставил их на столе, затем заполнил стаканы водой, тщательно проверяя уровень. Милош Форман вспоминал: «Он тер пальцами края стаканов, извлекая странные, полные грусти звуки из воды и стекла. От этих звуков волосы вставали дыбом. Позже Джек добавил несколько более традиционных эпизодов, а также куски, сыгранные на пиле и на других импровизированных инструментах, но основная часть музыкального сопровождения была записана именно в это утро только стариком и его "оркестром", умещавшимся в чемодане. Мне понравилась эта музыка». Премьера фильма «Кто-то пролетел над гнездом кукушки» (в советском прокате - «Полет над гнездом кукушки») состоялась 19 ноября 1975 года в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, а на следующий день картина была представлена на Международном фестивале в Чикаго. Милош Форман говорил на пресс-конференции: «Дом для умалишенных, который я показал в ленте "Полет над гнездом кукушки", - это не клиника для психически больных. Это государственный институт, который мы сами создали, создали для того, чтобы спокойно жить. Но получилось так, что эти институты стали нами управлять, диктовать, что нам делать, короче - угнетать нас...» Прокатчик был доволен сборами за первую неделю. Компания «Юнайтед артистс» планировала, что фильм может принести примерно 15 миллионов долларов. В итоге «Гнездо кукушки» собрало только в Америке около 112 миллионов долларов, а от проката во всем мире было получено 255 миллионов! Форман стал богатым человеком, поскольку по договору имел процент от прибыли. 29 марта 1976 года фильм «Кто-то пролетел над гнездом кукушки» получил пять «Оскаров» в самых престижных номинациях (фильм, актер, актриса, режиссер, адаптированный сценарий). Иными словами, взял голливудский «Большой шлем». Кроме того, фильм Формана получил еще четыре номинации (оператор, монтаж, музыка, роль второго плана - Брэд Дуриф). Фильм «Кто-то пролетел над гнездом кукушки» стал классикой мирового кинематографа. (Из книги Игоря Мусского «100 великих зарубежных фильмов», 2008)

Фильм из категории тех, которые называют «спорными». И заметки философа Бориса Пружинина об этом фильме - тоже спорные. [...] Только ты. И вот что интересно, в многочисленных и, в общем, восторженных отзывах, которые мне приходилось слышать об этом фильме, отсутствовала, как правило, одна важная деталь. Настолько привычная и важная, что это вряд ли могло быть случайным. Все рассказывавшие о фильме избегали прямого ответа на простой и ясный вопрос - «про что фильм?». Нет, конечно, мне обстоятельно рассказывали, что фильм о том, как в психиатрической больнице из здорового человека делают больного, а из больных делают еще более больных людей. Намекали, что ... фильм - о «карающей психиатрии»; и обобщали - о нашем «безумном мире». Однако никто мне не говорил, что фильм, например, ПРО карающую психиатрию или ПРО наш безумный мир. А ведь «ПРО ЧТО» - это самое главное. Мы говорим - «про любовь», «про войну», «про послевоенную деревню» - и ясна тема, ясны психологические типы, ясна суть, повторяю, суть конфликта. Детали, переживания - за тем и идем в кино. И зачастую мы даже и не ставим вопрос: а, собственно, что нового мы узнали? Да и надо ли узнавать? Ведь фильм художественный. Смотри, переживай, а за знаниями ходи на научно-популярные фильмы. Есть во всем этом доля правды, не спорю. Но только доля. Ибо бывают и иного рода художественные произведения, говорящие нам нечто новое об этом известном мире и о нас самих, или, по крайней мере, напоминающие нам о чем-то прочно забытом, так прочно, что мы даже и не можем точно сказать, «про что» они, эти фильмы. Ну про что, например, «Зеркало»? Или «Сталкер»? - не приключенческий же это фильм. Мы лишь чувствуем (в том и искусство художника), про что они. Осмысливаем их мы сами. И это требует от нас напряженной работы мысли, поиска, догадок. Мне кажется, что фильм прост, и отнюдь не замысловатая символика мешает понять, про что он. Просто давным-давно известная и множество раз художественно изображенная тема представлена в нем под таким непривычным и неожиданным углом зрения, что сначала испытываешь сомнение, а о том ли это. И я в общем не был особенно удивлен, когда мне рассказали о рецензии, автор которой недоумевал: зачем нам (с вами) этот фильм нужен? Ведь, во-первых, так давно уже нигде не лечат (во всяком случае, так не лечат в отечественных больницах), а во-вторых... если этот фильм и намекает на какие-то наши (с вами) обстоятельства, то и намек получается какой-то неуместно стыдливый, вроде «фиги в кармане», ибо уж очень он общий, расплывчатый. И рецензент был бы прав, если бы фильм действительно был «про больницу», про методы лечения, про ответственность врачей и про ответственность вообще. Но фильм-то про другое. Фильм про свободу, про то, как не просто ее обрести, не теряя ни себя, ни ее. Итак, о свободе, точнее, о том, без чего свободы нет и быть не может. Но что можно об этом сказать нового в наше время мощных освободительных движений, когда за свободу борются все? Ведь знают же, за что борются? Знают, точнее, узнают. И в этом узнавании - опыт борьбы за свободу, опыт успехов и неудач. Ибо борьба за свободу отнюдь не всегда завершается желаемым результатом. Да и любопытно, что в наше время никто не скажет, что борется против свободы, все только за... Правда, понимают ее по-разному - ведь самые диктаторские режимы XX столетия именуют себя демократиями. Выборы и прочее... Есть о чем задуматься. Но не о конкретных социально-политических проблемах фильм Формана. Обретение свободы - это и личностная проблема. Не случайно «Манифест Коммунистической партии» провозглашает в качестве цели построение такого общества, где «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». В судьбе отдельного человека как в капле воды отражается весь мир с его сложностями и проблемами, отражается неповторимо, уникально, но весь. И потому касается всех. Про это, про общезначимое и рассказывает нам фильм-притча. Отделение психиатрической лечебницы. Группа больных, каждый из которых болен по-своему, но все они одинаково болезненно переживают свою болезнь, свою неполноценность. Старшая сестра - мисс Рэтчед (фамилия медсестры «говорящая», в русском переводе романа К. Кизи, опубликованном в журнале «Новый мир», 1987, N9 7-10, - мисс Гнусен) - полновластная хозяйка отделения. Она властвует, решая и распоряжаясь, не только как Старший медицинский работник - в ее руках огромная власть над душами больных, и власть эта держится на «системе» лечения. Она крайне проста: больным постоянно напоминают о том, что именно привело их в больницу, и тем самым вызывают приступы болезни и сознание ущербности, как раз и позволяющее Старшей сестре безраздельно властвовать. Более того, в больнице налажена система «самотерапии» - на общих собраниях Сестра лишь указывает на уязвимое место того или иного больного, остальное делает коллектив, который, сначала смущаясь, а потом со все большей злобой и азартом, добивает несчастного. Так устанавливается Порядок, хранительницей которого является Старшая сестра. Порядок угнетения. И в этот порядок врывается МакМерфи. Главный герой фильма далеко не ангел. Начать с того, что он симулянт. В больницу он попадает из тюрьмы, надеясь «перекантоваться» остаток срока. Да и в тюрьму он попадает не первый раз... Да и вообще... Одним словом - не ангел. Но есть в его характере черта, которая вызывает уважение: МакМерфи не только не склонен предоставлять кому-либо право решать за себя (во всяком случае, не склонен отдавать его без боя), но он к тому же искренне уверен, что таким правом обладает каждый. И веселый анархист МакМерфи сталкивается с Порядком. Он с удивительной непосредственностью не принимает несамостоятельность больных, он зовет их к самостоятельности, взывает, уговаривает, хитрит и - что самое главное - полагается на них. И они, больные, преображаются на глазах... Таков первый пласт в смысловой иерархии этого фильма. Я не думаю, что в этом пласте есть нечто такое, чем можно было бы нас удивить. Схема подавления человеческой свободы здесь проста и легко узнаваема, как легко узнаваема Старшая сестра - и в семейном деспоте, и в вожаке, и в Отце народа (помните «Осень патриарха» Г. Гарсиа Маркеса?). Есть нечто и от народных сказочных традиций в непокорном хитроватом весельчаке МакМерфи Р. П. Он, безусловно, симпатичен нам. Но... но не весельчак МакМерфи приносит больным освобождение, свободу. Нет у него для этого сил. Легким, почти незаметным поворотом сюжетной линии вводит нас Форман в новый пласт жизни-притчи. И многое в нем предстает иначе и сложнее, чем казалось. МакМерфи добивается некоторых успехов, а дальше ситуация как бы застывает. И не потому, что МакМерфи сталкивается с Сестрой - сами больные хотят свободы, но в не меньшей степени боятся ее. Если бы речь шла только о том, чтобы стряхнуть с себя власть Сестры, чтобы проснуться... Суть дела в том, что в больнице они находятся добровольно и могут покинуть ее в любой момент. Могут, но не хотят. У них разные мании, но есть нечто объединяющее их - они все спрятались в больнице, они добровольно отдали свою свободу, отдали за право уйти от мира, где им приходилось действовать самим, самим решать и расплачиваться за свои решения и действия и где каждый из них так или иначе потерпел неудачу, лишился веры в себя и обрел усталость и вечный страх перед этим миром с его свободой. Можно было бы, наверное, снять еще один остросоциальный фильм о мире, который лишает человека уверенности в себе, где свобода оборачивается жестокой конкуренцией и пр. У Формана это, наверное, получилось бы. Но фильм Формана не об этом. В любом мире, будь он сколь угодно «мягок», свобода - это решение. Это бремя решения, свобода - это значит, всю ответственность брать на себя и все, что ты сделаешь, - твое, твое, твое, хотел ты это получить или нет. Трудно дышать разреженным воздухом свободы. Эйфория легкости, необремененности всякими нормами, инструкциями, параграфами быстро сменяется ощущением незащищенности. Страшно преступить через норму и брать на себя бремя свободы. И об этом не худо было бы знать, кто желает ее иметь. К свободе надо готовиться, а несчастные больные уже разочаровались в ней. Мир показал им внятно и жестоко, что они не готовы к свободе, что у них нет сил нести на себе ее бремя. Мир, где человек делает то, что он хочет, - мир их мечты, они хотели бы туда, в этот мир, но они его боятся. Именно такой страх и отдает их в руки Старшей сестры, а совсем и не ее «терапия», не ее жалкие ухищрения. Впрочем, почему ухищрения? Почему сарказм? В этом пласте бытия иначе выглядит и сама мисс Рэтчед. Несчастные, уставшие люди отдают ей непосильный для них груз решений, выбора, ответственности, и она принимает это бремя, принимает со всей ответственностью и серьезностью, на какую только способна. Она служит им, она освобождает их от бремени, она служит свободе. В конце концов, если люди выбрали покой, то покой для них и есть свобода, покой, а не решения и ответственность. И кто-то им должен дать такую возможность, кто-то должен взять заботу о них на себя и решать, что для них лучше, а что хуже, что им нужно на самом деле, а что - нет. Странная терапия? Но она же нужна для них, для больных, для того, чтобы они не утеряли чувство реальности, ибо стоит им забыться - и они вновь лицом к лицу столкнутся с жестоким миром, и крах их будет еще страшнее. Конечно, тот, кто умеет переступить через свой, именно свой комплекс неполноценности, - выздоровеет. Именно поэтому со всей ответственностью берет на себя Сестра тяжкий труд - копаться в подробностях чужого падения. Неблагодарная, но честная задача, задача честного слуги, посвятившего себя служению свободе, - развеивать чужие иллюзии. Это не то что безответственные, никаких серьезных целей не преследующие шаги иллюзиониста МакМерфи. А впрочем, так ли уж бескорыстен этот МакМерфи? Ведь он и не скрывает причины, толкающие его на конфликт с Сестрой, - он хочет делать то, что он хочет и когда захочет, и совершенно не замечает, что другие хотят покоя, и только покоя. Он, он, он, для себя, для себя, для себя. Он сталкивается с Сестрой не ради свободы вообще - свободные люди нужны ему, чтобы играть с ними в карты и обыгрывать их (не обманывать), чтобы слушать его, быть его зрителями, напарниками. Для себя старается МакМерфи, нимало не заботясь о том, что его игра, может быть, и не нужна и опасна для окружающих, которые возомнят себя столь же свободными, как и он (единственный настоящий заключенный), а потом... вновь падение. Да, возомнят, да, возьмут на себя, и будет вновь падение. Но не может человек без этого, в этом сущность его. Человек свободен. И это не фраза, а факт. Волк родится волком, заяц - зайцем. И не выбирают они, кем им быть, и не несут ответственности ни за то, кто они, ни за то, что делают. Обвинять волка в том, что он безжалостен к зайцам, а зайца - за то, что он безропотно мирится с таким положением, - глупо. Это лишь человеку дано быть всем. Он, кстати, может быть и зайцем, и волком. Но самое трудное - быть человеком, самому решать, кем быть, и отвечать за свои решения и перед самим собой, и перед миром. Человек, лишенный этого права, возможности, - лишен сущностной человеческой черты, он калека по самой своей сути. Можно быть человеком без рук, без ног, без глаз. Но нельзя быть человеком без свободы. Оттого и тянутся к МакМерфи больные, оттого и не приемлем мы служение Сестры, оттого и прощаем мы незамысловатый эгоизм МакМерфи. И вновь распадается структура фильма: Форман вводит нас в третий смысловой пласт размышлений о свободе. Может быть, именно потому, что свобода других есть для МакМерфи потребность, вырастающая из простого, вполне корыстного интереса, тянутся к нему больные. Это естественный для МакМерфи интерес, выражающий его суть, а стало быть, естественным является и взгляд на других как на вполне свободных субъектов. Больные ничем не обязаны ему за его взгляд, и это обстоятельство избавляет их от самой изощренной формы угнетения - угнетения служением. Отказаться от себя ради других, ради свободы других. Звучит благородно! Но есть в этой позиции страшный искус для того, кто служит, и страшная опасность для того, кому служат. Не случайно мы избегаем отдавать кому бы то ни было свои права, даже тяжелые, не случайно восстаем против неумеренной заботы о нас, против неумеренной опеки. И тем более резко восстаем, чем с большей самоотдачей распространяется на нас чье-либо служение. (Что свободный рабовладелец оказывался в рабской зависимости от своих же рабов, без которых он и шагу ступить не мог, знают все, но отчего бывают так грубы дети, для счастливого детства которых родителями отдано, кажется, все - об этом часто не догадываются.) Нельзя служением освободить, служением свободе можно лишь закабалить. И об этом прекрасно знают диктаторы самых различных мастей - они ведь только служат своим народам и берут тяжкое бремя ответственности на свои плечи. А в ответ требуют только одного - благодарности, обязывающей принимать их служение: не пытайтесь освободиться, будьте благодарны ним за то, что мы взвалили крест вашей ответственности на себя. Да, никакой слуга, даже самый выдающийся, никакой Герой не может дать свободу. Свободу вообще нельзя дать. И МакМерфи ее никому не дает, он лишь будит в людях веру в свободу, веру в себя. Хотя то, что обретают больные в общении с МакМерфи, - это еще далеко не свобода. В странную ситуацию попадает МакМерфи. Его естественное свободолюбие будит в людях желание свободы, но и только. Это желание не способно преодолеть страх. И логика событий увлекает МакМерфи... к служению. К тому самому, о котором мы только что говорили. Больные ждут: он их защитник, их герой, он даст им свободу. Но МакМерфи чувствует - вступая в борьбу за их свободу как слуга свободы, он теряет свободу сам. И именно эта потеря, этот вынужденный отказ от себя - а не мисс Рэтчед, не Старшая сестра - мешает МакМерфи. Он не выдерживает, пытается бежать. И в его попытке побега не только страх за себя, но и нежелание уподобиться мисс Рэтчед. Мисс Рэтчед. Ведь она-то служит. Она берет на себя бремя чужих забот, более того, она берет на себя обязанность напоминать этим чужим людям об их неполноценности. Воспринимая, однако, свое служение как долг принимать на себя чужие решения, решая за других, она как бы примиряется с их несвободой. Более того, круг, как правило, замыкается довольно быстро - лишь их несвобода делает осмысленным ее существование. И несвобода становится нормой. Порядком. О, сколько диктаторов, бытовых и политических, начинали со служения свободе и довольно быстро приходили к странной мысли, что они нужны лишь несвободным людям. И всячески калечили души людей, чтобы убедить их в нормальности такого порядка. Однако это лишь кажется, что из человеческой души можно сделать все что угодно, сделать ее послушной, например, и это будет нормой. Не человек - сам себя, а именно кто-то - его. Ведь в душе у человека нет ничего определенного. Он же свободен, человек, а свобода - это произвол. Именно потому человеку нельзя довериться и нужен Порядок. Нет закона в душе человеческой, и закон приходит извне, его внедряют, будто душа человеческая - это пустота, каверна, требующая заполнения. Но когда действуют исходя из такого представления о человеке, душу калечат, рождая бессмысленный, а потому непредсказуемый бунт. Этого боится Старшая сестра. И ходят все время по отделению три настороженные черные тени - три санитара. Мисс Рэтчед не верит себе, не верит - и ненавидит больных. Отнять свободу - все равно что запретить дышать, и больные платят ей тем же. Но ведь и МакМерфи не дал больным свободу. Ее вообще нельзя дать, как нельзя отнять. От свободы отказываются и свободу завоевывают. Но для последнего нужно захотеть, очень захотеть принять на себя бремя свободы. Точнее, нужно понять, что свобода - это долг, это обязанность человека. Мисс Рэтчед не свободу у больных отнимает - она лишает их чувства долга. Долг выполняет только она, она берет на себя долг быть человеком. А что может дать МакМерфи? Как может он заставить больных принять на себя бремя свободы? Если это не служение, то остается только одно - самопожертвование. Рэндл П. МакМерфи жертвует собой. Самопожертвование - только миг, но этот миг прорывает все три пласта бытия. Не всегда самопожертвование совпадает с финалом жизни. Оно происходит зачастую на наших глазах, и мы даже не замечаем жертвы. Но в том-то и дело, что жертвы, которые легко увидеть, совершают те, кто служит, герои. И они получают свое вознаграждение. «Звездные часы» человеческой самоотдачи бесценны, они не требуют платы - они требуют взять на себя ответственность, от которой уже никто не может освободить. И после гибели МакМерфи взрывается всплеском свободы Вождь, огромный индеец, прежде отдавший все свои права почти без остатка, взрывается мощным свободным ураганом и разрушает то невозможное место, где люди существуют без свободы, место столько же невозможное, как гнездо кукушки. Так кончается этот фильм-притча, фильм про свободу, напоминающий нам об истинах, которые, возможно, и не новы, но о которых почему-то редко вспоминают в век, когда за свободу борются повсеместно. (Борис Пружинин, кандидат философских наук. «Ровесник», 1988)

Американская история... «Апатия, злость, безысходность - вот что ежедневно приносили нам письма читателей. Помню одно письмо из Кемеровской области. Автор - Авалиани. Нам-то он прислал копию, а само письмо было послано Брежневу. Автор убеждал своего адресата уйти в отставку. Письмом занимался лично Черненко. Не знаю, по его ли инициативе или местные власти сами проявили рвение, но автора письма обследовали на предмет психического здоровья. Он оказался здоровым. Но его все равно сняли с работы»1. «Полет над гнездом кукушки». Первые просмотры как распределение дефицита - из-под полы. Но для посвященных - как сходка, как чтение нелегальной литературы. И попадание, кажется, в самую ... сердцевину. Так, что даже нет мнений. Одни только согласные взгляды и солидарность молчания. Уже потом досужие вопросы: «А кто этот Форман? Из Чехословакии?.. В Америку?.. В 68-м?..» Впрочем, история о том, как в американской психушке залечили здорового человека, не вписавшегося в больничный распорядок, и без того толковалась однозначно, пробуждая чувство вины. Метафизической, как называют ее специалисты. Вины за молчаливое соучастие в потраве очередных «врагов народа» - инакомыслящих. Настал другой день. И критик Николай Савицкий пишет: «Как и всякое крупное явление искусства, картина «Полет над гнездом кукушки» отторгает попытки трактовать ее однозначно. И уж тем более - примитивные попытки вульгаризировать этот многослойный, насыщенный не вдруг уловимыми нюансами художественный текст и поисках неких прямых аллюзий или якобы лежащих на поверхности связей с определенными событиями политической истории Центральной Европы в годы второй мировой войны и в послевоенный период»2. Хороши здесь и «определенные события», и, конечно. «Центральная Европа» - понятие, деликатно выводящее нас из сферы политических в сферу сугубо географических представлений. Стоит ли акцентировать сегодня внимание на этих непритязательных околичностях? Наверное, не стоит. Не признать ли в самом деле поспешность тех прежних соотнесений «Кукушки» с отечественным опытом? Наверное, надо признать. Но что-то слишком уж красноречив акцент: «однозначно», «примитивные», «попытки вульгаризировать». Нет, не от примитивности, не от вульгарности ума была та поспешность. От остроты переживания, которое и теперь заслуживает уважения. Еще совсем недавно конкретики не боялись. Наоборот, требовали, ибо с ней было легче управляться, отфильтровывать: эта конкретика «нужная», а эта - «ненужная». Побаивались другого: абстракций, развернутых метафор, парабол и прочих иносказаний - бог его знает, что там имеется в виду. В этом смысле вполне доверяли, кажется, только Чингизу Айтматову. Теперь, когда фильтры кое-где пробиты, куда опаснее стала конкретика, впрямую выводящая к предмету. Желанными оказались «не вдруг уловимые нюансы», послание будущим поколениям, полифония и прочие «отвлеченности», позволяющие уйти от «жесткой хронологической и фактографической фиксации»3. В ином случае это может быть и необходимо. Но стоит ли еще раз проявлять неосмотрительность в истолковании фильма «Полет над гнездом кукушки»? Теперь, правда, обусловленную уже не гражданской болью, а, скорее, привычкой к гражданскому обезболиванию. Так ли уж многозначен и неуловим Форман в своих обобщениях, которые в лучших его фильмах, бесспорно, значительны и глубоки? Исполинский транспарант, который в муках укрепляют под потолком, конкурс красоты, где показуха и неловкость обильно приправлены ханжеством и старческим сладострастием номенклатуры пожарного ведомства, разворованные призы праздничной лотереи, всеми забытый почетный пожарник и, наконец, дотла сгоревший во время бала дом. «Гори, моя девчушка» («Бал пожарных») - так назывался последний фильм, поставленный Форманом на родине. О чем эта сатирическая комедия, гротескно преобразившая реальность в некую универсальную модель? Об определенных событиях в Центральной Европе? Нет, чуть конкретнее. О деградации общества, приведшей к кризису 1968 года в западной части Восточной Европы, а если совсем точно - в Чехословакии. Форман действительно выводит глобальное обобщение, но на основе вполне конкретного, узнаваемого социального опыта. Не оттого ли и пришлось ему выехать из страны? «Полет над гнездом кукушки» создан уже на иной почве. Но, как видно, Форман пересек океан не для того, чтобы погрузиться в чистое умозрение. Возникшее в картине художественное мироздание и здесь имеет вполне конкретный социальный исток. Негры-санитары, пациент-индеец по кличке Вождь, баскетбол - любимое развлечение душевнобольных и бейсбол - их любимая телепередача. Действительно - не Центральная Европа. И уж, конечно, не Восточная или - отринем и это предположение - Дальневосточная Европа. Это- Америка. Происходящее достаточно четко даже для невнимательного взгляда локализовано в пространстве. Да и во времени. События фильма всего однажды, но зато очень определенно датированы: чемпионат по бейсболу, который так и не удастся посмотреть обитателям психиатрической клиники, происходит в 1963 году. Что побудило Формана обратиться к этому недавнему прошлому Америки? «Ретро»-интерес, который тогда, в середине 70-х, получил широкое распространение? Нет, менее всего новоявленного американца можно заподозрить в исторической ностальгии по неведомым ему временам. В «Кукушке» нет и намека на характерный для «ретро» стилевой герметизм. Происходящее представлено как разомкнутая, живая, синхронная реальность. Очевидно, она заинтересовала режиссера не столько в исторической, сколько в социальной своей характерности. Форману необходим был сюжет, который помог бы ему открыть Америку - незнакомую общественную систему, к которой он уже пытался подступиться в первой своей американской картине «Взлет». Помог Форману открыть Америку роман Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом». Когда-то, в 1965 году, Кирк Дуглас послал знаменитый роман Форману в Чехословакию. Но, как видно, подвела почта. Роман не был получен, зато нашел адресата, когда стал для режиссера насущной необходимостью. Вместе со сценаристами Л. Хаубеном и Б. Голдмэном Форман безжалостно вычистил из романа все, что составляло художественное его своеобразие и делало неотъемлемой частью литературы «рассерженного» поколения с ее изоляционизмом, приматом внутреннего монолога и ностальгическим культом детских переживаний. «А больше всего охота посмотреть наши места возле ущелья, вспомнить, как они выглядят. Я там долго не был», - этими словами главного героя - бежавшего из психушки индейца Бромдена - заканчивается роман Кизи. Главный герой фильма - Рэндл Патрик МакМерфи. Форман изменил расстановку сил. Почему? Потому, что «не выношу приемов вроде комментария из-за кадра или ретроспекции... всей этой технической, «психологической» сферы»4. Вряд ли такой авторской мотивировке можно вполне довериться. (В «Амадее» Форман без особого видимого труда преодолел неприязнь к упомянутым «техницизмам»). Скорее, стремлению к объективности, о котором свидетельствует сам Форман, препятствовал не прием - исповедальность, - а порождающий этот прием интерес автора к душевной типологии, к эволюции внутреннего мира героя. У Формана иной интерес - типология общества. Именно поэтому главным для него оказывается не индеец Бромден, воспринимающий и отыгрывающий внутри себя конфликт МакМерфи с больничными властями. Главный для Формана сам МакМерфи - зачинщик конфликта, «пробный камень» больничного социума. Выделив МакМерфи, Форман потянул главную нить в том клубке социальных отношений, которые хотел постичь. Николсон сыграл МакМерфи в соответствии со своей сложившейся в 70-е годы актерской легендой. Герой предстал аутсайдером-«профессионалом». никогда не имевшим ни постоянной работы, ни верного пристанища. Но зато весельчаком и «своим парнем», отчаянным матерщинником, обладающим необузданным сексуальным аппетитом, и драчуном, всегда готовым ввязаться в какую-нибудь авантюру. Все эти недостатки, переходящие в достоинства; и достоинства, переходящие в недостатки, объявляются в первой же сцене фильма, где Р. П. ведет непринужденный диалог с врачом-психиатром. Последний полагает, что главные патологии МакМерфи - лень и нерадивость. Сам герой склонен объяснять общественное недоверие иначе: «дрался и сношался слишком много». Если бы не дань времени - сокрушительное маргинальное обаяние, - в неутомимом игроке Николсона с лихо закрученной и рукав майки пачкой сигарет яснее просматривался бы герой, исконный для американского кино, для американской литературы и для американской культуры в целом. Человек сам по себе. Он живет свободно, так, как он хочет, не согласен жить иначе и готов, если надо, с пристрастием ответить тому, кто наступает ему на хвост. Отцы-основатели создавали великую американскую конституцию, во многом сообразуясь с характером этого человека. Однако, как только свобода стала законом, социализировалась, она должна была оттеснить исконного героя в область национальной мифологии. Свободы без несвободы в обществе, как известно, не бывает. То, что должно было произойти, - произошло. Но вот что интересно: МакМерфи - не миф. Даже достигнув в начале 60-х сытого самодовольства и агрессивного благополучия, конституционная свобода не исключила существование свободы реликтовой, несоциализированной. Наоборот, поддерживает эту свободу даже в криминальном варианте. Недаром же конституции сразу понадобились десять поправок («билль о правах»). Ведь как бы ни хотелось нам видеть в МакМерфи «политического» и верить в то, что у девчонки, изнасилование которой МакМерфи приписывают, действительно «громадная грудь и она сама лезла к нему в штаны», на счету у героя пять арестов за нападение. Дата - 1963 год - пожалуй, все-таки рудимент первоисточника. Форман на самом деле несколько сместил временные акценты. И время в картине при ближайшем рассмотрении является трансисторическим временем, главное в котором не хронологическое, а социальное измерение. Время Америки, в котором сошлись, как крайние точки, потребительская экспансия начала 60-х с оттенком маккартистского мракобесия 50-х и криминальный бунт середины 70-х, возникший на развалинах «молодежной революции» Маркузе и в преддверии неоконсерватизма. Условное время, в котором соединились острейшие проявления свободы законной и незаконной. Форман представил наглядную модель американской свободы, две ипостаси которой пребывают не только в конфликте, но и на всех социальных этажах - от индивидуального поступка до общественной морали - во взаимодействии и взаимозависимости. Форман вскрыл поразительную диалектику американской свободы. Безнадежно больное общество. «Палата № 6», - сказал бы Чехов. Как показывают данные голосования за бейсбол, эта палата состоит на пятьдесят процентов из окончательно свихнувшихся хроников, которые не способны даже воспринять то, что говорит им МакМерфи, пытаясь привлечь к демократической процедуре голосования. Они - «молчаливое большинство», больничный фон, и практически не вторгаются в действие. Представители другой половины: Чесвик, Хардинг, Биббит, Мартини - еще не потеряли дееспособности. Со второго захода МакМерфи даже удается заразить их интересом к телевизионной трансляции бейсбольного матча, и они голосуют «за». Но кто они - эти комплексанты, неврастеники, истерики и импотенты - без раззадорившего их пассионария? Самым неожиданным откровением для МакМерфи оказывается то, что все пока еще окончательно не утратившие индивидуальные черты пациенты находятся в заведении добровольно, в любой момент могут покинуть его стены, но - не хотят. Страх перед жизнью и ничем не ограниченной свободой в них сильнее ненависти к казенному попечению. Тем более что попечение это сытное. Там, где есть стадо, должен быть и пастух с подпасками. Царят в палате сестра Рэтчед и ее санитарная команда, завербованная, как и полагается для должности экзекутора, из тех, кто наиболее остро переживает потребность в социальной компенсации - из негров. Рэтчед следит за паствой, которая в обмен на безбедное существование должна регулярно принимать успокаивающие лекарства, выворачивать душу на сеансах психотерапии и, если что, безропотно идти на электрошок, а то и на лоботомию. Свою работу Рэтчед выполняет с пристрастием, ибо следить за порядком, чтобы все, как написано в романе. было «в полном соответствии», - подлинное ее призвание. От работы она не бегает. На врачебном консилиуме Рэтчед выступает против возвращения МакМерфи в колонию, потому что не может, как она объясняет со своей неизменной ханжеской интонацией, перекладывать собственные проблемы на других. Зачем стаду паршивая, да и к тому же еще блудливая овца? Зачем в обществе, где верхи могут, а низы хотят жить, как живут, где порядок тверд страхом и молчанием, появляется МакМерфи, этот разоритель «кукушкиного гнезда», провозвестник той самой реликтовой, необузданной и необъезженной свободы со всеми ее неизбежными и веселыми пороками: поддачей, любовью под кустом и мордобоем? Без МакМерфи картина была бы неполной. Он нужен «безумному, безумному миру», как корни дереву. Конечно, больным никогда не выздороветь и не быть такими, как МакМерфи. Но они идут к нему, одержимому бескорыстным желанием сделать из них настоящих американцев, как на зов предков. Еще не верят своему новому пастырю, когда МакМерфи обещает вышибить сестру Рэтчед из трусов. С удивлением смотрят, как он пытается оторвать от пола мраморный водяной пульт. Как дети резвятся на похищенной яхте, как сообщники - во время отходной ночной оргии в палате. Даже кое-кто из хроников присоединяется к всеобщему радостному раскрепощению. МакМерфи необходим. Не потому ли даже закон, порядок ограничен в своих правах на героя? И сестра Рэтчед, и негр-санитар вынуждены до поры, с трудом сдерживая себя, взирать на то, как резвится паршивая овца в их благонамеренном стаде. Как МакМерфи превращает баскетбол - узаконенное спортивное мероприятие - в непредусмотренный никаким распорядком аттракцион: обучение гигантского индейца-молчуна старинной индейской игре «Засунь мяч в дырку». Первым демаркационную линию должен переступить враг. И МакМерфи, походя, с заразительной щедростью разваливающий все установления, не заставляет себя ждать. Но, вступив в схватку с властями, он почти до самого конца сохраняет свой независимый статус и свободу выбора. Около открытого окна психушки, открытого в мир, - хочешь беги в Канаду, хочешь беги в Мексику - МакМерфи сам, а не по воле злых обстоятельств («хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь») выбирает свою трагическую судьбу. Сначала он остается, чтобы не лишать робкого заику Билли сексуального крещения с очаровательной проституткой Кэнди. Потом - чтобы отомстить за Билли, перерезавшего себе горло битым стеклом после нравоучений застукавшей его Рэтчед. МакМерфи - он ведь «свой парень». МакМерфи не добил сестру Рэтчед. Хоть и с переломанной шеей, она продолжает исполнять свои столь необходимые обществу обязанности. Но ведь и сестра Рэтчед едва ли может праздновать полную победу над МакМерфи. После лоботомии его душит подушкой Вождь, только рядом с МакМерфи и ради него заговоривший «немой». Душит, чтобы никто и никогда не видел МакМерфи таким, чтобы, вырвав треклятый мраморный пульт и высадив им стекло, исполнить завет - уйти из психушки на волю. Такая модель. Порядок, ограничивающий свободу, оказывается немыслимым без свободы, ограничивающей порядок. Свободное общество, превратившее свободу в фикцию и подчас даже агрессивно наступающее на свободу, не может в то же время существовать и без свободы фактической, первозданной и даже дикой, как без фермента, обеспечивающего самовоспроизводство данного социума на исходных основаниях. В фильме «Полет над гнездом кукушки» Форман стремился к объективности и добился се. Возможно, он даже слишком объективен для того, чтобы созданное им изображение вписалось в параметры международной рубрики «В объективе - Америка». Как тут обойтись без околичностей и абстракций? Очень сложно пугать заокеанской свободой, когда на экране появляется ее жертва - никому не нужный, взятый на государственное попечение умалишенный старец - и въезжает с помощью санитаров прямо на каталке в роскошный бассейн. А вдали от штата Орегон (место действия «Кукушки»), тоже в провинции, ну, скажем (если обратиться к личным впечатлениям), на земле калининской, в местечке Грузины, можно увидеть другого, взятого на государственное попечение умалишенного старца, который одет в полуарестантский костюм и принимает водные процедуры самостоятельно - топая по лужам в виду своей тихой обители, разместившейся в запущенной, с тусклыми, не везде целыми стеклами усадьбе, принадлежавшей некогда семье Полторацких. Конечно, другая История. И все райские соблазны потребления блокированы невозможностью принять альтернативу даже самой свободной внешней свободы в обмен на вековечную альтернативу свободы внутренней, духовной. Да и что-то в самом деле есть не то - в той, сулящей изобилие диалектике. Не в кинематографической се модели, а в ней самой - реальной, таящей в себе множество незаметных ловушек, способных без остатка поглотить человека. Форман нашел искомый сюжет или все-таки сюжет нашел Формана - вот в чем вопрос. Временами кажется, что даже моделирующий эффект творится не автором как таковым, а его абсолютным попаданием в жесткие законы американской кинематографической повествовательности, предполагающей обнажение моделирующей структуры, притчеобразность. Общее вырастает из частного не методом свободного созидания художественной условности, как это было, скажем, в картине «Бал пожарных», а методом следования канонизированной условности, традиционным для американского кино беспроигрышным драматургическим приспособлениям - от нехитрой символики, вроде белки, бегущей по больничной ограде, до щедрой подготовки каждого драматургического события и общей событийной симметрии. Специалисты назвали «Кукушку» самым американским фильмом Формана. В преддверии отечественного коммерческого бума могущественный, сияющий профессионализмом американский киноканон кажется все более соблазнительным. Представляется едва ли не единственной формой художественной целостности и соразмерности. Но не в 20-е ли годы все это уже началось? Мучительная жажда социального подобия сохранится, покуда сохраняется господство сугубо материального, потребительского идеала, скрыт ли он социальной демагогией или пробивается в искреннем стремлении к демократии. В посвящении романа Кизи сказано: «Вику Ловеллу, который сказал мне, что драконов не бывает, а потом привел в их логово». Где оно это логово? Далеко-далеко. За морями, за горами. Но дракон - птица перелетная. 1 - См.: «Перестройка в зеркале прессы и пресса - в перестройке». - «Московские новости», 1988. 24 апреля, с. 8. 2 - Савицкий Н. Репертуар, репертуар... - «Искусство кино», 1988, № 3, с. 134. 3 - Там же. 4 - См.: «Информационный бюллетень комиссии по международным связям СК СССР», № 96, с. 53. (Лев Карахан. «Искусство кино», 1988)

Главная ценность в жизни - это свобода... Дух свободы... такой сладкий и пьянящий. Его невозможно подарить или купить, он невидим и бесценен, как воздух. Можно прожить долгую жизнь, так не испытав этот волшебный аромат и на старости лет жалеть об утерянной возможности. А можно довериться порыву ветра и плыть по течению реки, забыв все заботы и просто дышать. Тогда ты обретешь свободу. Самую драгоценную и огромную вещь на свете, которую невозможно хранить, ведь она практически нигде не умещается. Только в груди. 60-е - пора для человечества, которая стала эпохой новых свершений. Именно в это время малоизвестный писатель Кен Кизи написал ... самый проникновенный и жизненный роман о свободе, который сумел всколыхнуть умы поколений. Спустя 13 лет чешскому иммигранту Милошу Форману удалось снять картину по этому произведению, которая в последствие смогла получить 5 «Оскаров» и стать шедевром мирового кинематографа. Эта лента давно обрела культовый статус в мировом кино, а также до сих пор хранится в умах и сердцах миллионов зрителей. Каждый человек обретет внутреннюю свободу при просмотре картины «Пролетая над гнездом кукушки». Пересматривая кино, с каждым разом вы задумывались все больше и больше, каково это лететь над гнездом кукушки? Безусловно, название фильма отражает его суть. Режиссер взял за основу английскую считалочку «Кто-то летит на восток, кто-то летит на запад, а кто-то летит над кукушкиным гнездом», которая наиболее подходила по смыслу картине. Под «гнездом кукушки» следует понимать, ту самую психбольницу в которой оказался главный герой фильма Рэндл МакМерфи. Его желание взлететь, оторваться от земли было вызвано возможностью покинуть тюрьму и перевестись в более лояльное учреждение. Но полет МакМерфи над гнездом, не смотря на всю свою яркость, был падением. Ведь в гнезде сидела кукушка и сообщала отпущенные часы. Картина «Пролетая над гнездом кукушки» абстрагируется от скрытых реалий жизни. Повседневность, которая царила в психбольнице частично отражала общественную жизнь тоталитарного режима. С утра пациентов пичкали неизвестными таблетками, как правительство заставляла граждан подчиняться их воли. Музыка, которую были все обязаны слушать, тоже присутствовала в жизни и тех и других. За малейшее неповиновение членов общества отправляли в психушку, психов же на электрошоковую терапию или лоботомию. Но даже такой деспотичный режим не мог подавить силу духа таких отчаянных людей, как МакМерфи. Разжигая огонь в пациентах и подавляя власть в управляющих, он шел против системы. Хоть и безрассудные поступки, которые он постоянно совершал не делали из него правого, но они давали понять зрителям другое: «что это сборище психов оказывается гораздо нормальней каждого из тех людей, которые ходят за оградой больницы». В этой непреложной истине сложно усомниться. Гениальному режиссеру Милошу Форману за столь маленький промежуток времени удалось в полной мере показать зрителю, что значит неволя и какова цена свободы. Психушка, изображенная в фильме «Пролетая над гнездом кукушки» отталкивает и пугает. Мерзкие задушевные разговоры с медсестрой, крики, вопли обезумевших пациентов, белые стены, - все это похоже на ад. Весь этот дурдом с должной мерой проникновенности сумели показать операторы. Визуальный ряд и атмосфера фильма далеко не пугающие, как может показаться с первого взгляда. В душе до сих пор хранятся теплые воспоминания, как пациенты больницы вновь восхищались забытым миром во время экскурсии на автобусе или же при великолепной прогулке на яхте. Несомненно, такие моменты в ленте самые душевные и сильные. Невероятная, виртуозная актерская игра наполняет весь фильм эмоциональным порывом. Безукоризненно и великолепно исполнены все персонажи ленты, их игра гениальна. Джек Николсон в образе авантюриста МакМерфи великолепен, прекрасен, непостижим. Эту роль по праву можно назвать лучшей за всю карьеру актера. Так божественно сыграть можно было, только если отбросить все сценарные детали и просто довериться внутреннему чувству, своему таланту. Блестящая игра Луизы Флетчер позволила создать ей самый властный и деспотичный образ подавления свободы. Несмотря на то что, ее персонаж медсестра Рэтчед всегда спокойна и холодна, такой агонии в глазах, такого чувства злобы, бурлящей в крови, я не наблюдал нигде. Безусловно, хочется выделить потрясающую игру таких известных актеров, как Дэнни ДеВито, Кристофер Ллойд, Брэд Дуриф. Приятно осознавать, что их профессиональная карьера в кино началась именно с этой картины. Ну и в последнюю, отнюдь не по значению, очередь мне бы хотелось выразить скорбь по актерам, ушедшим из жизни. Уилл Сэмпсон, Сидни Лэссик, Уильям Редфилд, - всех этих актеров не пощадило время, но благодаря кинематографу они никуда не исчезли, они оставили свой след в истории кино. И память о этих актерах будет жить вечно... Все состояния бунтующего человека, выражающее свое неповиновение не силой, а духом в фильме «Пролетая над гнездом кукушки» передали композиции Джека Ницше. И пусть с талантом, ныне покойного, музыкального деятеля я знаком лишь по этой работе, этого было вполне достаточно, чтобы убедиться в искренности и многогранности его творчества. Музыкальный ряд, как и фильм абсолютно прекрасен. «Пролетая над гнездом кукушки» - это произведение глубочайшего характера, содержащее в себе отражение всех аспектов морального состояния души. Эта картина в полной мере познает разум общества и скрывает в себе тайный смысл противостояния человека против тоталитарности государства. Она дает понять, что власть может сломить что угодно, кого угодно, только не свободный дух. Лента «Пролетая над гнездом кукушки» стала вечным воплощением свободы в истории кино, и она навсегда останется величайшей ценностью кинематографа. (LexLin)

Любовь к жизни. Трудно найти более известный, более обсуждаемый и более признанный фильм, чем этот шедевр Милоша Формана. «Пролетая над гнездом кукушки» - что-то из области мифов и легенд американского кинематографа, что-то настолько сверхъестественное, настолько влиятельное и возвышенное, что некоторые просто боятся его смотреть. 5 главных Оскаров, 28 главных наград на самых престижных фестивалях, туча номинаций, обязательное место в списке 100 самых лучших фильмов, колоссальный кассовый успех, фантастическая самоокупаемость, место во всех учебниках по кинематографии и в анналах истории, даже не кино, а просто - в новейшей истории искусства. Имеет место не просто шедевр или всеми любимая картина, нет, это ... культурный феномен, такой же, как «Месье Верду», «Гражданин Кейн», или «Крестный отец», это символ искусства кино, как оно есть, грандиозная полумистическая мозгозагружалка, душеразрывалка, это гимн свободе и человеческой совести, это авангард вечного сияния чистого разума и неугасимой любви к жизни, это памятник Человеку. Смотри его. Он захватит, унесет тебя, и на 2 часа ты станешь заложником этого фильма, его пациентом. Этот фильм обладает большим терапевтическим эффектом и очистительным воздействием, чем любой психотропный препарат, он, такой простой, лишенный витиеватости и снобизма, которому часто подвержены великие режиссеры, способен переломать всю душу и собрать ее заново. Великий душеразрыватель, Форман, сам, вероятно, не понял, какого богатыря он произвел на свет. Некоторые критикуют отрыв Формана от романа Кена Кизи, и сам писатель отнесся к фильму холодно. Ему простительно, никому не понравится, когда возьмут твой труд и начнут переделывать. Однако бунт читателей не понятен мне. При всем уважении к роману (я читал), его значение в мировой литературе гораздо меньше, чем фильма - в мировом кино. Любая книга глубока настолько, насколько глубок ум читающего, любой фильм глубок настолько, насколько широко режиссерское восприятие книги. Милош Форман представил свое понимание книги, добавив в него своих мыслей, свои образы и получилось понятнее, чем у Кизи, ярче и символичнее. Трудно описать все проблемы, которые находит зритель в фильме. Их слишком много. Опальный «бунтарь без идеала», запертый в клетку жесткой системы, перемалывающей всех, кто не желает принять одинаковый для всех устав - тема слишком тяжелая для обзора. Над этой темой бились и Оруэлл, и Замятин, и Стругацкие. И до них ломали головы, и после них. Противопоставление личности и системы слишком объемно, Форман поступил правильно, сжав пространство системы до одной психбольницы, подразумевая, естественно, под ней все общество, которое предпочитает делать своим «неугодным» членам лоботомию, чем выслушать их. МакМерфи, в отличие от героев Достоевского, вовсе не наполеончик, он просто хочет жить, он не скован страхом сделать что-то неправильно, он не принимает условия игр, в которых обречен на поражение, его сила - в неуспокоенности, в жажде жить. Он революционер духа, обреченный влачить жалкое существование в затхлых одноцветных коридорах, которое он, конечно, выдержать не может. МакМерфи по натуре созидатель, но у него нет идеала, по которому он мог бы созидать, он просто чувствует, что должен быть свободным, к чему-то стремиться... к чему... пока он не на свободе, его этот вопрос не занимает. Даже на свободе МакМерфи обречен на гибель, потому что не знает, к чему приложить свою свободу. Он не создан для свершений, но создан для того, чтоб зажечь других на свершения. Другой человек - вождь. Он гораздо более свободен, чем МакМерфи. Он вообще живет вне стен больницы, мыслит другими категориями. Вождь - исполин духа, который растет в нем с каждым днем. Вождь - это вулкан, который грозит взорваться в любую секунду. Вождь - это истинный созидатель, это народ, который способен на великие дела, если у него будет энергетический и умственный вектор, которого он нашел в лице МакМерфи. Эта связка - огонь и ветер, сила ума и сила физическая, ненависть и любовь, холодный рассудок и душевный жар - они способны на все, вместе они - олицетворение всего свободного, человеческого, самой силы жизни. Им противостоит сестра Рэтчед, человек-схема, человек без лица. Это человек, поставленный, чтоб чувствовать силу олицетворяемой ею системы. Система бесчувственна, у нее нет предпочтений, у нее есть правила, по которым она заставляет играть всех, а кто не хочет - исчезнет. Сколько у нее ненависти к этим людям, сколько презрения, как вспыхивает она незримой радостью, упиваясь собственными мелкими победами, удушая все, в чем есть хоть искра жизни. Однако ее победы временны и недолговечны. Не построишь настоящий замок из песка - волна рано или поздно смоет. Первые шаги к этому МакМерфи с Вождем уже проложили. Они подарили душевнобольным главное - надежду и веру в себя. В больнице они были лишь песчинками, их давили, убеждая в том, что они - больны, что в них нет ничего человеческого, тем самым подавляя в них волю к жизни, к маленьким свершениям, убивая в них любовь, парализуя жажду открытий, чувств, эмоций. Их убеждали в собственной неполноценности, тогда как МакМерфи, просто отнесшийся к ним по-человечески, стал их лидером. Он осветил их тусклое существование, отныне они стали другими, он не изменил их, не вылечил, он просто показал им альтернативу в мыслях и поведении. Пусть временно, но Пробудил их! Простым, понятным языком Форман разговаривает на запретные темы со зрителем. И нет-нет, а кто-нибудь, да и хлопнет себе по башке: «Черт! А ведь у меня есть все, что было отнято у этих людей! Чего же я сижу!?» И это будет высшей благодарностью режиссеру, осветившему своим фильмом путь многих людей, скованных не стенами больницы, а осознанием собственной беспомощности. Ведь МакМерфи - он хотя бы попробовал! Принято восхищаться мастерством Джека Николсона в этой роли. Я не буду. Это актер, способный сыграть все - от табуретки до Бога. Но остальные поражают! Они кажутся очень знакомыми. То ли живут рядом, то ли на улице встречаются - так правдивы и достоверны образы «сумасшедших», созданные не менее гениальными, чем Николсон, актерами Кристофером Ллойдом, Дэнни ДеВито, Уиллом Сэмпсоном, Брэдом Дурифом и др. Их герои не совершают ничего из ряда вон выходящего и между тем, каждый из них создал свой собственный огромный мир, поразительно точно взаимодействующий с миром рядом находящихся. Так что перед нами эталон ансамблевого кино. Такого многообразия оттенков характеров нигде не увидишь. Этот фильм способен на многое, в нем столько любви к жизни, столько чувства собственного достоинства, столько борьбы и правды, что мимо него проходить просто запрещено! Он изменил историю кино, как это сделал «Гражданин Кейн», он изменил образ мыслей не одного человека. Вне оценок. (Боб)

Cuckoo... Очень часто, желания и поступки здравомыслящего человека могут сойти за сумасшествие. В погоне за новыми жизненными ощущениями он способен навредить не только себе, но и окружающим. Если обыденное и занудное существование уже начинает изрядно надоедать, почему бы не попробовать внести в него некую изюминку? Для Рэндла МакМерфи, профессионального разгильдяя со стажем, такой изюминкой стал отдых в психиатрической лечебнице за государственный счет. Общение с душевнобольными людьми способно изрядно поднять настроение и внести разнообразия в личную жизнь, поэтому, выдав себя за сумасшедшего, МакМерфи хоть и с трудом, но все-таки попадает в психиатрическую клинику, в качестве пациента. С первых же дней, появление ... Рэндла радикально меняет атмосферу в стенах госпиталя. За довольно короткий период он устанавливает контакт почти с каждым обитателем «желтого дома», будь то пациент или представитель обслуживающего персонала. Но все же нашелся один человек, который не разделял поведения МакМерфи - санитарка по имени мисс Рэтчед. В скором времени между ними начинается настоящая война, ставки в которой довольно высоки - судьба каждого пациента в палате. Смотреть этот фильм нужно очень осторожно, поскольку главная сюжетная линия в нем довольно тонкая. Повествование о суровых буднях душевнобольных людей ходит на грани между драмой и комедией. Такая смесь двух, казалось бы, противоречивых компонентов, тем не менее, очень интересна. Поначалу пациенты лечебницы выглядят как большие беспомощные дети, но стоит проникнуть в их жизнь Рэндлу МакМерфи, как мы видим, что каждый из них представляет собой вполне самостоятельную личность, способную нести ответственность за свои поступки. Они не больные, нет. Они просто безгранично напуганы жестокостью общества, в котором оказались, и которое их медленно уничтожает. Но один человек, сам того не подозревая, научил их бороться с несправедливостью и противостоять жестокости внешнего мира. Правда, цена, которую он за это заплатил, оказалась слишком высокой... Фильм пронимает до глубины души, заставляет задуматься над ролью человека в обществе и оседает в памяти навсегда. Он буквально пропитан жизненной лирикой и, в то же время, несет в себе некую иронию, которая высмеивает и осуждает человеческую черствость и жестокость. Ему уже около сорока лет, а он остается актуальным и по сей день. В свое время, Милошу Форману довелось выслушать немало критики в свой адрес от автора книги, Кена Кизи. Обвинения касались в основном того, что режиссер значительно переделал роман, экранизировав его по своему усмотрению и весьма существенно отойдя от оригинала. Кизи даже отказался смотреть картину, когда узнал, что повествование фильма не будет вестись от имени Бромдена. Но сильно ли это навредило «Полету...»? Думаю, нисколечко, даже наоборот, придало большей интриги, ведь персонаж Вождя полностью раскрывается только под занавес фильма. Актерское мастерство всех участников съемочной площадки завораживает с первых же минут просмотра. Джек Николсон - как всегда безгранично харизматичен. Луиз Флетчер - просто добросовестно выполняет свою работу, а совсем еще молодые Дэнни ДеВито и Кристофер Ллойд полностью раскрывают свой актерский потенциал, не забывая при этом очаровать зрителя бесподобной игрой. Фильм - шедевр. На все времена! (Axl)